Всё дело в душах

       Холод. Лишь он один сжимает его в своих объятиях, не даря ничего кроме холода и пустоты. Крепкие железные решётки на половину проржавевшие, тихонько поскриповавшие, будто ведущие с ним молчаливый разговор. Его окутывал густой плывущий перед глазами мрак, который был хозяином этого места. Здесь не было ничего кроме тишины, темноты и обжигающего кожу льда. А ему так не хватало тепла. Нет, ему не нужен был исходящий от огня жар, который лишь согрел бы тело. Ему нужна была она. Та, которая заставляла его жить, смотреть вперёд, а колкий взгляд глубоких карих глаз пронзал насквозь и, словно уже видел его настоящего. Без этой оболочки, которую она, возможно и полюбила. Но даже если и так, даже если она любит лишь это лицо… он был рад увидеть её. Прикоснуться к таким желанным губам, которые отдавали привкусом сладких мандарин, ощутить шелковистость этих волос, что походили на настоящий золотой водопад, вновь заглянуть в большие глаза и ощутить, как начинает ускоренно биться сердце лишь от одного их взгляда, пусть и такого уставшего. Люцифер смог ощутить себя живым. Пусть всего лишь на короткий миг, который показался ему длинною в вечность, но он ещё никогда не был так счастлив. По-настоящему счастлив. Желание протянуть руку коснуться её тёплой живой щеки усиливалось с каждой минутой и ему казалось, что он может сойти с ума от этого желания, которое бешено и неудержимо колыхалось в груди. Люцифер смотрел на свои руки, вспоминая, как этими самыми ладонями безжалостно убивал своих братьев и, как аккуратно сжимал пухленькие щёки девушки, как впервые боялся сделать ей больно, такой на вид неприступной и сильной, но невероятно хрупкой и нежной. И когда он успел стать таким мягкосердечным? Неужели Гавриил был прав насчёт всей этой любви и она может причинять не только нестерпимую боль, но и неимоверное счастье просто видеть предмет своего обожания? Дьявол усмехнулся своим же мыслям, сжимая руку в кулак, чувствуя, как внутри начинает колыхаться чёрная ярость на самого себя. На Михаила. На эту чёртову клетку. На истеричную судьбу. На весь долбаный мир, который не может просто оставить его в покое и дать ему спокойно жить. Просто жить вместе с этой невыносимой девушкой. Девушкой, которая смогла понять его и его боль.

***

— Какие бестолковые книги. У Норы уже начинал дёргаться левый глаз от надоедливой критики Михаила, который уже полчаса ходил по её комнате, рассматривая полки забитые книгами, листал исписанные тетради, разглядывал совместные со Стешой фотографии на стенах и постоянно бубнил, что ему практически ничего не нравится. Особенно его выбешивали источающие сладкий запах незабудки, от которых он даже попытался избавиться. — Положи мои вещи на место! — рыкнула девушка, выхватывая вазочку из рук архистратига и, возвращая её на место — на подоконник. — Если ты в моей голове, это не означает, что ты имеешь полное право н… За дверью раздался какой-то непонятный грохот, от которого девушка невольно вздрогнула и сразу же нахмурилась. Неужели кто-то вновь умер? Совсем скоро им не хватит палат для людей, которые до сих пор не могли прийти в себя после произошедшего. Девушка вышла из комнаты, натыкаясь сразу же на запыхавшегося Джека, который по всей видимости бежал к ней. Парень выглядел бледнее обычного, что сразу же заставило Нору представить не самую лучшую картинку. — Там!.. — Джек ткнул пальцем на коридор, ведущий к кабинетам. — Бальтазар! Всё очень плохо! Сердце девушки рухнуло вниз, пальцы начали коченеть от страха. Она не помнила, как сорвалась с места, вбегая в кабинет астрономии, начиная расталкивать столпившихся ангелов, которые пытались хоть как-то помочь. Кто-то кричал, кто-то раскрыл на распашку пластиковое окно, а кто-то попытался оказать первую помощь, не зная даже правил, как делать это правильно. — Разошлись! — кричала Нора, проталкиваясь сквозь учащихся, которые сразу же сделали то, что просила девушка. Нора сжала челюсти до скрипа зубов, ощущая, как начали ныть скулы, когда она увидела, как сочится с губ ангела густая багровая кровь. Его тело иногда вздрагивало и дыхание стало затруднённым, Нора могла слышать с каким ужасающим свистом Бальтазар вбирал в свои лёгкие воздух, которые причинял ему неимоверную боль. — Кто-нибудь видел, что случилось?! — Его срочно надо в госпиталь! — крикнул кто-то. — В таком состоянии мы его не донесём! — Нора скинула с себя кофту, оставаясь в одной чёрной футболке. Нора прикоснулась к влажному и неестественно холодному лбу ангела, начиная судорожно соображать, что же делать. В голове металась тысяча и одна мысль, но ни одна не была хоть как-то сформулирована. — Бальтазар! Бальт, ты меня слышишь?! — девушка осторожно потрясла его за плечи, не понимая почему он по-прежнему сильно зажмуривает глаза. — Как красиво, — Михаил присел рядом и оттянул воротник серой футболки. — Это укус. На коже плеча, которая начинала принимать синюшно-багровый цвет красовались две маленькие дырочки. Место укуса распухло и из отверстий не переставала вытекать густая кровь смешанная с непонятными светло-зелёными сгустками, напоминающими гной. — Принесите мне нашатырь, перекись… — девушка закусила губу, силясь вспомнить, что необходимо делать при укусах змей. Да, в их случае это не просто какая-то кобра или песчаная гадюка, но если они хотя бы не попытаются что-либо сделать — они потеряют ещё одного. Этого Нора допустить не могла. — Лёд, бутылку воды и антигистаминные лекарственные препараты, — она обернулась заметив, что ни один ангел не сдвинулся с места. Множество пар глаз ошарашено пялились на неё. — Живо! Нора подозвала Гейба, который помог стянуть с Бальтазара пиджак и уложить его на спину. Девушка чуть-чуть повернула голову ангела на бок, чтобы тот не захлебнулся собственной кровью. Собрав волосы в высокую шишечку, она зажала трясущимися пальцами ранки укуса и слегка надавила, выдавливая вместе с кровью отвратительно пахнущий яд. Нора разорвала пачку ватных тампонов, выливая на них немного перекиси. Быстро обработав место укуса, Нора припала губами к вспухшему месту, отсасывая яд. В этот момент она не думала, что на неё смотрят поражённые ученики и на подоконнике, болтая ногами сидит довольный подобно наевшемуся коту Михаил. Ей была важна лишь жизнь этого несносного француза, который стал для неё другом. Пусть сейчас между ними разногласия, но Нора никогда не желала ему смерти. Она вообще никому смерти не желает. Каждый в своей жизни совершает ошибки, но для этого жизнь и дана, чтобы потом на ошибках учиться, становиться лишь лучше, совершенствоваться. На протяжении десяти минут девушка саморучно выводила яд из тела Бальтазар, чувствуя, как уже немеют губы и шея начинает ныть от неудобного положения, но это лишь мелочи, которые можно перетерпеть. Можно вылечить, выпить таблетку или перебинтовать, но жизнь дорогого сердцу человека уже нельзя будет вернуть, если она позволит дать себе слабину. После Гавриил слегка приподнял голову друга, чтобы Нора хотя бы немного влила в ослабевшего ангела свежей воды, чтобы снизит риск интоксикации организма. Замотав в рукав своей кофты несколько кусочков льда, она приложила холодную ткань к месту укуса и засекла на часах пять минут. — Когда-нибудь, — Михаил обжёг ухо девушки своим раскалённым дыханием. — Твоя доброта тебя же и погубит. Нельзя спасти всех, моя дорогая. — Это мы ещё посмотрим, — прошипел Нора, не обратив внимание на вопросительный взгляд Гавриила.

***

— Ты не обязана торчать здесь всё это время, — младший архангел поставил на тумбочку горячий кофе с молоком. Он присел на соседний стул, замечая, что у Норы появились тёмные круги под глазами. Она не выходит из палаты Бальтазара уже целый день, боясь, что ему может стать хуже. — Я могу остаться с ним. — Нет, я в порядке, — брюнетка выдавила из себя усталую, даже измученную улыбку. Без очков Нора выглядела иначе, будто лицо принимало более резкие черты и терялась в ней какая-то невинность, и детская наивность. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — В каком смысле? — тут же подорвалась девушка, вспоминая, что ещё вчера хотела поведать Гавриилу нечто очень важное, но в связи с такими обстоятельствами совсем об этом забыла! Нора ощутила, как к лицу приливает краска и она автоматически потянулась к лицу, чтобы поправить очки, которые лежали на прикроватной тумбочке. — Д-Да нет… А-А что? — Ты ведёшь себя немного странно, — серьёзно сказал архангел, не замечая, как её смущение перерастает в негодование. — Ты засыпаешь практически везде, не с кем не разговариваешь, я уже не говорю о том, что ты-то из комнаты выходишь лишь на уроки. — Так, стоп! — Нора поднялась со стула, выпрямляясь во весь свой рост, но по-прежнему оставаясь ниже архангела. — Что за претензии? — Нора не хотела чтобы этот разговор вообще состоялся, хотя и понимала, что долго скрывать не сможет. — Почему ты лезешь не в своё дело?! — О, чудесно теперь я ещё и лезу! — всплеснул руками Гавриил. — А ничего, что я переживаю? — Не стоит. Я в полном порядке! — Ага, скажи это своему отражению! Ты давно в зеркало-то смотрелась? — Ну знаешь, — развела руками Нора. — У нас немного участились смерти ангелов, а Василиска пока никто не нашёл. — Почему ты переживаешь не за себя, а за других?! — Наверное потому, что я не эгоист! Я люблю каждого в этой школе и я не хочу, чтобы умер кто-нибудь ещё! — А я значит эгоист?! — А ты подумай! — Да-да, сритесь на здоровье, а я послушаю. Они оба сразу же повернули головы к лежащему на кровати ангелу. Бальтазар пусть и болезненно, но улыбался широко и приветливо. Нежно-голубые глаза искрились жизнью, будто ничего не было, будто он не умирал у Норы на руках. — Нашли место, где вопить, — француз с трудом сел, морщась от боли в плече. — Ты спасла мне жизнь уже дважды. — Просто ты мастер влипать в красочные истории, — слабо усмехнулась Нора, положив свою ладонь на тёплую руку ангела. — Что произошло? Бальтазар немного склонил голову, рассматривая белый пододеяльник задумчивым взглядом. Он помнил, но рассказывать совершенно не хотелось. Язык будто стал деревянным и Бальт просто не мог начать, зато в голове подобно фейерверкам взрывались яркие вспышки воспоминаний. Он был в кабинете астрономии, когда за спиной услышал тихое шуршание и шипение. Француз сразу же вспомнил предупреждение Винчестеров про существо, которое по всей вероятности прямо сейчас в школе. И что два зелёных фонарика, про которые говорят люди — это глаза Василиска. Ангел сразу же зажмурился, слыша, как ползёт змея, а вскоре он ощутил быстрое дыхание на своём лице. Бальтазар помнил странный шёпот множества голосов, которые приказывали ему открыть глаза, но тот лишь сильнее сжимал веки, видя разноцветные вспышки. А потом последовала резкая боль в плече, которая быстро перетекла во всё тело. Дальше всё пошло урывками, но даже сейчас он чувствовал, как в черепной коробке бешено бьётся мысль о том, что открывать глаза нельзя.