Всё дело в душах

       Блондинка стояла на небольшом балконе, опираясь грудью на перила и глядя вниз, где суетились ангелы. Они заперли её в комнате Гавриила и Джека, не давая ни сбежать с Кроули срывать печати, ни наведаться к твари, что всё это время мучила Нору, мучила всех девушек в их общежитии. Почему её сдерживают? Преступник должен быть наказан! И она должна отомстить ему за свою подругу, за всё то, что она пережила! Ледяные перила трещали под её руками, трескаясь, словно пластмассовые и девушка улыбнулась. Разве не ради таких моментов она терпит метку? Переломы и ушибы срастаются невероятно быстро, так почему бы не потерпеть. Вот только у неё отобрали Первый клинок… Стейси вернулась с балкона в комнату, переворачивая всё возможные шкафчики в поисках любого холодного оружия, но как назло, ничего опаснее полотенца она не нашла. Уже в странном приступе бешенства, блондинка изо всех сил ударила по стене, затем запрокидывая голову назад и откидывая светлые спутанные волосы. Ей не нужно было холодное оружие, она могла использовать всё, что угодно. Впившись тонкими пальчиками в железные перила балкона, девушка упёрлась ногами в невысокий порожек и вспомнив, что Люцифер рассказывал ей, как он когда-то выбрался из лап Асмодея, просто сильно разозлившись. Теперь и она вспоминала, как вся разбитая Нора вскрикивает с ужасом по ночам, не в силах даже нормально спать, и сталь под пальцами затрещала, и крепления лопнули, вылетая из оси, вместе с не слишком большими болтами. Вышвырнув арматурную балку вниз, девушка просто закрыла глаза, и широко расставила руки, незамедлительно падая вниз. Мягкая и немного притоптанная подушка снега словила её в свои объятия и она почувствовала лишь мимолётную боль, отразившуюся во всём теле. Она не могла пошевелить ни единой частью тела, просто боковым зрением замечая растекающуюся под ней лужу горячей крови, окрашивающей белоснежный настил багряными красками. Но долго ей так лежать не пришлось, с лёгким хрустом всё вставало на места, и Стеша подползла к арматурной балки, и лишь на секунду задержала взгляд на одном из верхних этажей, с которого прыгнула, и на примятый снег в тон с её силуэтом, который контрастно выделялся на изрытом зимнем пейзаже. Она бежала вниз, туда, где наверняка и держала Константина. Он не заслуживал прощения или помилования. Только мести, боли и её злости. Девушка практически сразу нашла нужную камеру и немного опешила. Она совсем не ожидала там охраны, да ещё и такого количества тех, кого ей бить совсем не хотелось. Самандриил посапывал, облокотившись на железные прутья, а рядом сидел Джек, без тени страха глядя на блондинку. Он улыбнулся ей, словно действительно был рад её видеть, с поистине детской наивностью и самым милым взглядом в мире. И неправда, что он был больше похож на свою мать. Это ложь. Во всём этом хрупком теле виднелись черты Люцифера — в смешинках в уголках губ, доверчивым блеском в глазах, каждым жестом удивительно сильных рук. И он тоже был рад её видеть, настолько, что девушка почувствовала вину, что столько времени провела где-то там, далеко, не замечая прямо под боком кусочек лучшего архангела на этом свете. Она отставила арматурную балку и просто обняла парня, вдыхая сладковатый запах его волос. Ей было так тепло, впервые за всё прошедшее время. А вот Джек не был в восторге, учитывая всю её окровавленную спину, запёкшиеся волосы и алую дорожку позади неё. — Не бойся, — она улыбнулась. — Это моя кровь, так что всё хорошо. — Прости, но к Константину я тебя не пущу, — отрицательно помотал головой парень. — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. — Тогда останови меня, — шутливо подмигнула блондинка, продолжая наступать. — Я ведь ни за что на свете тебя не трону. Но Джек не мог даже выстоять под её натиском, так что Стейси осторожно поцеловала его в лоб и задумалась. Она подыскивала какой-нибудь отличный способ и не выставить парня предателем и всё же попасть в камеру к Константину. Блондинка выудила из кармана заранее заготовленный ведьмовской мешочек и потрусила им в воздухе. — Беги к Гейбу или ещё кому-нибудь, только не очень быстро, а я задержу остальных ангелочков здесь. Неожиданно Джек кивнул, словно слова Стейси весили для него гораздо больше, чем остальных. Он вдруг обнял её и очень тихо пробормотал: «спасибо». — Хэй, за что? — улыбнулась та. — Я ещё ничего не сделала. — Ты сделала очень много ради моего отца, — парень кивнул на кисть девушки. — Так что я в огромном долгу перед тобой. — Иди уже, — подтолкнула его Стеша, чувствуя, как щемит в груди. — Лучше беги, пускай Гейб успеет меня остановить. Джек полетел наверх, но обернувшись всё же заметил ведьмовской мешочек на полу и как блондинка сжала в руках арматуру. От одного лишь удара замок на двери слетел к чертям собачьим, и девушка преспокойно вошла, с характерным звуком волоча за собою по земле балку. Сидящий на полу Константин даже не поднял на неё своих мрачных глаз, совершенно игнорируя приготовившуюся Стешу. Хотя она сама не спешила, разглядывая камеру, в которой оказалась. Это не была та, в которой сидела когда-то она или Люц, нет, совсем-совсем другая. Но это давало ангелу шанс выжить, давало ему фору, чтобы Гавриил всё же успел… — Мне очень жаль… — вдруг пробормотал маньяк, и блондинка едва не задохнулась, подавившись воздухом. — Жаль… что я не успел, как следует насладится твоей подружкой. Я говорил, что вещи Дьявола решит трогать лишь безумец, но знаешь, в чём настоящая причина? В том, что ты и вправду являешься лишь его вещью. Скажи мне, вот кто ты без него? Лишь тень! Серая и бесформенная… Но прежде, чем тот успел договорить, девушка, что есть сил, ударила наотмашь арматурой, попав точно ему в челюсть. Худая башка под напором качнулась и замерла. Константин теперь молчал, зато с каждой секундой начинал издавать всё более странные звуки. Но Стейси упорно ждала, когда он продолжит говорить. Ей не интересно про неё, ей интересно о Норе. Пускай разозлит её, ей было это так необходимо! — А она такая настоящая, — наконец посмотрел на девушку безумными глазами пленник. — Понимаешь? Не тронутая обществом и предрассудками. Она не красилась, не строила из себя ту, кем никогда не являлась. Но ты её портила. Своими грязными руками ломала такой нежный цветок, с едва-едва распустившимися лепестками… Удар, тоже по голове, куда-то в область виска. Затем ещё один, уже сильнее, словно игра в лесенку из нанесений особо тяжких. Блондинка сквозь пелену ярости перед глазами видела, как собственные руки пульсируют, а арматура опасно дёргается в сторону неудачливого маньяка, который и не подозревал на что вот-вот готов был нарваться. Он просто не видел, как выступают вены на руках Стейси, которая готова была сорваться и испортить вообще всё, только ради того, чтобы он больше никогда не смог сказать ничего подобного. — Ты ведь не настолько глупа, чтобы действительно поверить в рассказ Норы, о том, что я не успел сделать ничего действительно ужасного? — он заметил, что блондинка вдруг показала истинные чувства из-за маски ярости, и понял, за что побольнее зацепится. — Кто бы рассказал всему общежитию, что его испортили, что превратили в уже вскрытую консервную банку? Хочешь доказательств? — Константин хищно зыркнул голодными глазами. — Как ты думаешь, почему она едва ли не выбрала Михаила? Потому что не могла простить Гейбу то, что он позволил кому-то сделать с ней нечто подобное!.. Девушка громко зарычала, больше не видя перед собою вообще ничего. Эта ярость ослепила её в буквальном смысле этого слова. Арматура со свистом рассекла воздух, с мягким чавкающим звуком разбивая черепную коробку ангела, у которого из макушки заструилась алая кровь, попадая тому в глаза и рот. — Я насиловал твою подругу, а ты не помогла ей! Балка за эти его слова снова взлетела в воздух, опускаясь второй раз в тоже место на голове ангела, который сдавленно застонал. Его глаза странно выпучились из глазниц, а челюсть выехала вперёд, так как череп уже просто раскалывался надвое. Он всё пытался продолжать что-то говорить, но раздавалось лишь невнятное мычание и нечто похожее на: «Нора». Арматура не давала ему даже мычать в полной мере, ведь труба с кусками его собственной наполняющей, всё молотила его, с каждым разом врезаясь лишь сильнее, смешивая когда-то бывшую черепную коробку с заплесневелой стеной. А Стейси всё нестерпимо, кричала, яростно и даже дико, всё пробивая арматурой превратившуюся в кашу голову ангела. Как вдруг крепкие руки перехватили её сильно-сильно стискивая и вырывая из рук арматуру. Она и не видела, кому так безумно орала в лицо, пытаясь вывернуться из хватки. Кажется, это было даже несколько человек, что ломали её пытаясь успокоить, но всё только больше выходило из-под контроля. «Нора, нет!» — закричал какой-то знакомый голос рядом и Стейси замерла, вдруг понимая, что если подруга тут, она могла её ударить. Но долго раздумывать ей не пришлось, ведь мир волчком закрутился в глазах, и она свалилась на пол, с последней мыслью, что больше никогда не даст свою брюнетку в обиду.

***

       Стейси исколола иголкой уже все свои пальцы, но всё равно продолжала шить. Капельки крови постепенно набухали и кожа тут же затягивалась, словно на собаке. И эта мысль девушке понравилась, было в этом что-то ироничное, особенно учитывая, что именно она шила. Шестьдесят третья печать не внушала ничего кроме скуки, сиди себе, орудуя иголкой и шёлковой ниткой. Правда сначала блондинка на живую содрала с вервольфа шкуру, и сейчас вшивала её в спину смертному. Мужчина под ней отчаянно вопил, но Стейси была в наушниках. Ей уже далеко было наплевать на жертвы её стараний, так что она напевала грустную песенку, пока продавливала иглу в человеческое тело: — Солнца свет и сердца стук, Робкий взгляд и сила рук, Звёздный час моей мечты В Небесах… Смертный под её руками задёргался, когда девушка случайно глубже вонзила иглу. Она пожала плечами — какая разница как шить? — хоть Первым клинком, который ей с горем пополам вернули. Но наушники из ушей доставать не хотелось, ведь в голове всё время роились все те жуткие мысли о том, что она успела натворить. Скольким же ангелам и людям она принесла забот и боли, скольких же отправила в госпиталь просто потому, что сорвалась, не смогла удержать себя в руках. Ей отчаянно хотелось верить, что Константин жив, и, что глобально она не успела всё испортить, но всё равно злилась на Гейба и остальных, что они провозились так долго. Вообще, Стейси считала, что её как минимум запрут в сыром подвале и больше никогда она не увидит света. Вот только сразу же когда очнулась, она обнаружила стоящего рядом с ней Кроули, который забрал её ломать эту шестьдесят третью печать. За всё это время она так и не встретилась с Норой, не спросила говорил ли тот правду, или всё же солгал, чтобы её спровоцировать… Но она всё равно со злостью тыкала иглой в спину ни в чём невиновного человека, со злостью и ненавистью. В основном, конечно, на себя саму. На свою несдержанность и глупость. — Ровный бег моей судьбы Ночь, печаль и плеск души. Лунный свет и майский дождь В Небесах… Девушка дошивала шкуру, но не понимала, почему не могла бы точно так же зашить трещащую по швам собственную жизнь. Она отдала бы всё, что у неё есть, но по сути не было у неё ничего. Так хотелось слёз, чтобы выразить всю внутреннюю боль, но и даже их не осталось. Всё внутри неё было истощено до предела, до конца. Казалось, стоит сделать ещё всего один глоток, как вся она иссякнет, пересохнет подобно водоёму в пустыне. И ей не хотелось верить, что Люцифер был лишь миражом несуществующего оазиса, который утёк сквозь её пальцы. — Долгий век моей звезды Сонный блеск земной росы. Громкий смех и райский мёд В Небесах… Последний стежок назло больно впился ей в кожу, откуда тут же побежала крошечная капелька крови. Блондинка смотрела на неё, склонив голову, и вдруг очень тяжело вздохнула, словно пытаясь выпрямиться под гнётом того, что лежало на её плечах. А это, явившееся из ниоткуда, равнодушие, не добавляло в жизни красок. Ничего, кроме чёрно-белого и алого. Совсем-совсем ничего. — Что будем с тушей вервольфа делать? — вытащив один наушник, девушка взглянула на Кроули не зная, как спросить кое-что ей нужное. Молчавший до этого демон странным взглядом пронзил Стейси, словно прекрасно понимая, к чему она клонит. А до этого момента он старался вообще делать вид, что его там нет, только поддерживая безопасность хитрой блондинки. — Не знаю, Винчестеры обычно сжигают тела, — отречёно ответил он. — А я скармливаю всех своим гончим. — Это тогда одна из твоих собак тебя укусила? — как ни в чём ни бывало спросила Стеша, зубами перекусывая нить. — Ты не отвяжешься, да? — он подошёл поближе, будто желая посмотреть насколько всё хорошо вшито. — Всегда есть предатели. И желающие смерти тем, кто поднялся выше. — Вот Дьявол, тебя кто-то пытался убить? — вытащив и второй наушник, блондинка воткнула в мужчину иглу, словно в подушечку. — Не совсем меня, пупсик, — хмыкнул демон. — Но тебе лучше не забивать свою головушку такими глупостями. — Хочешь, я его убью? — как заботливая сестрёнка протянула Стеша. — Буду только счастлива потешить метку. — Лучше подумай, как будешь снимать шестьдесят четвёртую печать, — он кивнул на её ладонь, где уже резалась цифра сорванной печати. — Да что там думать? Похищать младенцев — скука смертная. Сколько их там нужно? — Шестьдесят шесть, — скептически хмыкнул король Ада. — С каких пор убийство стольких детей никак тебя не трогает? — Терпеть детей не могу, — пожала плечами та. — И всегда так было. Я даже с мамой ругалась по этому поводу. — Тогда — вперёд, — Кроули взял с её плеча один наушник, всовывая его себе в ухо, и стал покачивать в такт головой. Уже через пару часов, Стейси чертыхалась и влазила через приоткрытое окно на втором этаже роддома. Поняв, что собирать младенцев по квартирам очень долго, девушка психанула. Раз уж ей плевать на жертвы, плевать на смерти, то грабить родильные дома куда эффективнее. И вот она даже не крадясь шла по коридору, освещая себе путь фонариком. Сторож на первом этаже даже не отреагировал ни на что. Возможно, всё здесь давно было обвешано камерами наблюдения, но блондинке было слишком наплевать. Даже если её объявят в розыск по всему миру — плевать. Она вошла в комнату хранения, выбив клинком замок на деревянной двери. Стейси уселась на пол, и принялась ползать по полу, сжимая в зубах пару-тройку маркеров, которыми рисовала очередную печать переноса. В этом роддоме оказалось на момент этой ночи… она внимательно пересчитала всех младенцев, ровно двадцать один. Интересно, а как было бы не ровно? Стеша тяжело вздохнула. Этих детей придётся снова трогать и укладывать на пол в печать, а эти мелкие имеют отвратительное свойство просыпаться от любого прикосновения и орать во всю глотку. Правда, стоит уложить их на перенос, как они тут же исчезали с плачем, но всех бы она всё равно не успела накидать, и какая-нибудь особенно чуткая мамаша пришла бы проверять. Так что девушка просто двигала жуткие ящики-кроватки по полу к печати, и там они уже переносились в Ад или чёрт пойми куда. Да и все дети ей не были нужны, только ещё девятнадцать. И девушке безумно нравилось играть с ними в «Бога». Нравилось выбирать тех, кто останется жить, а кому суждено сгореть в пучине взламывания шестьдесят четвёртой печати. Блондинка толкала последнюю кроватку и выровнялась, чтобы прохрустеть спиною, прежде, чем впихнёт кроватку окончательно, как вдруг почувствовала, как маленькая девочка смотрит на неё ясными зелёными глазищами, смеётся и всей ручкой держится за её палец. Она встряхнула рукою, пытаясь скинуть с себя маленькую занозу, но та снова зашлась счастливым смехом, и потянула руку Стеши в рот. Беззубые челюсти щекотно трогали её ледяные пальцы, и девушка вдруг ужаснулась — руки ведь грязные! — а что если малышка из-за неё заболеет? И вдруг сама испугалась своих мыслей, прикладывая ладонь к груди. Ей больше нравилось быть той, кем она являлась раньше и не тащить на своих плечах несоизмеримый груз, но ничего не могла с собою поделать. Блондинка лишь оттащила кроватку обратно к стене, выбрав другого младенца, который спал. Да, так ей легче. А когда печать была взломана, она растёрла нарисованные на полу символы, но уже собираясь уходить, зачем-то вернулась к колыбели и склонилась над ней. Ей хотелось что-то дать этой малышке. Она похлопала себя по карманам и усмехнулась — клинок ей, что ли, положить на одеяльце? — а что, очень симпатичная челюсть, ослиная, между прочим! И вдруг девушка вспомнила кое-что. Она легонько прикусила палец, и пока рана не затянулась, начертила крошке на лбу символ — символ удачи, который тут же впитался в мягкую розовую кожу, не оставив ни следа. Стейси тут же приоткрыла окно и вылезла наружу. Воздуха не хватало катастрофически, а изнутри всё жгло, словно выжигая в ней душу. Уже на парковке она столкнулась с Кроули, который передал ей руки стаканчик горячего шоколада и предложил сесть рядом. — Что-то случилось? — чувствуя, как дрожит голос, спросила побледневшая девушка. — Кто-то умер? — Не будь так катастрофична, — хмыкнул демон, глядя на звёздное небо. — Я просто пришёл поговорить о следующей печати. — М? — та даже вздёрнула брови. Король Ада и переживает? Смешно. — И что там за проблема? — Не то, чтобы проблема, просто хочу, чтобы ты нормально это восприняла, а не зарезала меня, — он отставил свой стаканчик кофе. — Так что дай мне, пожалуйста, свой Первый клинок. Девушка прекрасно понимала, что это вынужденная мера, но всё равно разозлилась, всунув тому наконец оружие: — Ты ведь знаешь, что мне достаточно лишь пожелать и он вернётся к носителю метки? — она хихикнула и отпила горячий шоколад, пытаясь с обладать с эмоциями. — Ну так? Рассказывай. — Предпоследняя печать… Ты должна убить своего лучшего друга, — он положил ей ладонь на колено. — Прости, пупсик, но тебе придётся собственными руками убить Нору. И затем погибнуть самой — это шестьдесят шестая печать, смерть того, кто их всё это время взламывал. Стеша что-то хотела возразить, что быть такого не может, что она ни за что на свете не убьёт лучшую подругу, и уж ладно с ней самой, что как бы вообще неправильно! Она хотел спасти Люцифера и быть с ним! Почему тогда ей придётся погибнуть, так и не познав жизни в объятиях того, ради кого столько всегда натворила? Это нечестно! Нечестно! — Ты можешь всё бросить, — предложил Кроули, снова подняв стаканчик. — Ты и так сделала слишком много всего… — И ты с самого начала знал, что мне придётся это сделать?.. — глядя в одну точку, спросила блондинка, не понимая, куда так стремится уехать мир в её глазах. Сердце замирало на каждом вдохе, который едва-едва проходил через сдавленное ужасом горло. — Выбрал утаивать это от меня? — А ты бы выбрала бросить Люцифера в клетке, знай ты, что предстоит в конце? Нет. Просто Нора стала бы для тебя лишь пушечным мясом. А так, твоя жизнь была полна хотя бы радостью ваших с ней дней. — Но я… Кроули, я не могу убить свою подругу! — девушка вскочила с лавочки и тут же рухнула на колени, ведь даже собственное тело отказывалось принимать её. — Я просто не могу!.. — Тогда… — он вздохнул. — Мы найдём бедолагу, которому ты передашь метку и снимем её с тебя. Вернёшь к обычной жизни, найдёшь себе ещё кого-нибудь и заживёшь счастливо. — Я уже никогда не смогу смыть кровь со своих рук… — выдохнула блондинка, поджимая под себя колени. — Я никогда не смогу стать «нормальной»! Каждый раз всё будет заходить в тупик вот к этому самому моменту… Дьявол, но я не могу! — Поверь, пупсик, — демон попытался поднять девушку на ноги, — я не смогу принять это решение за тебя… Король Ада не сумел удержать блондинку, которая неожиданно рванула куда-то в лес не замечая ничего на своём пути. Она бежала, билась о всё выступы, спотыкалась о бордюры, а острые ветви деревьев отчаянно хлестали её по шее и лицу, оставляя глубокие отметины, которые едва ли не на ходу затягивались. А Стеше было всё это так ненавистно. Один лишь только вид влияния метки рвал её оставшуюся душу на мелкие кусочки. — Да стой же, Стейси! — демон возник прямо перед девушкой, пытаясь прижать её к себе, но она лишь неуклюже вывернулась, вдруг спотыкаясь и кубарем скатываясь в небольшой, плохо прикрытый овраг тёмного уголка парка. Он навис над блондинкой, рассматривая нанесённые ей травмы. — Я надеюсь, обе сломанные ноги привели тебя в чувство? Смотря практически серыми глазами в небо, Стеша кивнула, поднимая руку к звёздам. Почему она просто не может растворится там — с ними. И освещать всем путникам дорогу. Почему должна сделать столь трудный выбор. Хотя… — Скажи, — она села на прошлогодних листьях, серьёзно глядя на Кроули, — если я её убью, ты позаботишься, чтобы она оказалась на Небесах? — Об этом тебе придётся договориться с тем, кто поможет тебе снять последнюю печать. — Чего? — нахмурилась она. — Тебя должен будет убить тот, кто любит Нору. Думаю, Гейб поможет тебе в этом. — Да ты совсем двинулся! — истерически смеясь, прокричала блондинка. — Гавриил никогда не позволит мне убить её! — Я бы так не сказал, — хохотнул демон. — Он давно знает об этом, и, возможно, готов прямо сейчас понести этот крест. Догадалась почему? — Ведь он архангел? И сможет быть с ней на небесах вечно? — вытерла нос Стеша, уже успокаиваясь. — Да. Ты ведь тоже хотела бы для неё лучшего, чем плакать по тебе? — Как много я могу просто побыть с ней? — заглядывая в самую душу Кроули, поднялась девушка. — Сколько тебе захочется, и сколько, по твоему времени, ещё должен просидеть в клетке Люцифер. Стейси снова протянула руку к звёздному небу и шмыгнула носом. Хотя бы она сделает это не ради себя, не ради того, чтобы потешить собственные чувства, не ради цветущего эгоизма. — Я согласна, — выровнялась она и демон протянул ей клинок, понимая, что пути обратно больше нет.