Я и Джейкоб сидим у костра в лесу. Вечер наступил очень быстро и неожиданно. Вроде ничего за день не сделали, а так быстро пролетел.
Я поморщился, когда вспомнил, как пришлось просить помощи у него, и напарнику пришлось меня спасать. Как и вправду какую-то принцесску.
Когда я посадил вертушку, меня нагло и грубо выпиннули из нее. Не хватало только грозного крика: «Спарта!». Я выпал с громким вскриком, полным неожиданности. Ну никак не ожидал такой подставы!
Сейчас сижу, колено тру. Лоб все еще саднит от поцелуя с землей. Спасибо за то, что я успел руки выставить. Не хватало мне второй раз нос сломать. Джейкоб прервал молчание первым:
— Ну что, обиженка, чего дуешься?
— А кто меня из вертолета выкинул? — резко ответил я. Говорить с ним не хочу. Бесит. Я его, считай, спас, а он… Нет, ну подумаешь, я виноват в случившемся, но все же хорошо!
— А из-за кого все началось? — парировал он, словно прочитав мои мысли. Я злобно сверкнул глазами.
— Да ты! Да как ты… Да за что?! — меня перекосило. Черт возьми, снова я не могу ничего выговорить из-за гнева. Именно эта особенность стала причиной большинства насмешек со стороны сестры.
Джейкоб с интересом и насмешкой смотрел на меня. Я просто хлопал губами, как рыба, выброшенная на берег. Руки задрожали. Злость прошла. Я нахмурился. Только не это… Ну сколько можно? Да, как! …как! Я зло рыкнул. Таблетки остались в чертовой сумке, а она сама — в номере хостела. Придется переждать, это еще не так плохо, не будь здесь Джейкоба под боком. Даже интересно, что он обо мне подумает.
— Ты обещаешь, что если увидишь не самое мое лучшее состояние, никому не скажешь?
Его лицо вытянулось в удивлении. — В каком смысле? — моя нога уже ходила ходуном. Напарник заметил это и нахмурился, рассматривая меня. После чего утвердительно кивая, давая негласное обещание. — Это связано с твоим состоянием утром?
Я задумался. Что могло произойти утром? Тогда я просто смеялся. Он что, тогда не спал? Хотел бы я спросить у него лично, но лишь тяжело выдохнул, вцепившись в колено. Закрываю глаза. Тело совершенно не слушается, а голова не сильно, но совсем не приятно болит.
Приоткрываю глаза, только когда слышу голос Напарника:
— Могу помочь? — он хмурится, а рубцы на его лбу некрасиво превращаются в складки. Я слабо киваю. Удивляться его предложению сил не было, да и вообще ни на что не было, даже чтобы завалиться на спину или бок. Но все же выдавливаю из себя:
— Посиди рядом, последи, чтобы в костер не скатился.
Спустя пару секунд меня подхватывают сильные руки, укладывая на землю. Я слегка растягиваюсь, когда ощущение тепла чужих ладоней пропадает. Все еще пробивает дрожью. Звуки отошли на второй план, заглушаемые звоном. Головная боль усилилась и появилось небольшое ощущение тошноты. Лишь бы меня не вырвало. Я уже достаточно опозорился. Промаргиваюсь, Джейкоб спокойно сидит, слегка склонившись вперед, упираясь руками на ноги.
Взгляд тактично отведен от меня, не смотрит на мою слабость, которую мне стыдно показать даже близким. Он не ушел обратно к своему месту, а остался рядом, словно воспринял мои слова про костер серьезно. Только руку протяни и достанешь, что я и сделал.
В каком-то неадеквате протянул ладонь, чувствуя всю неровность и шершавость кожи, чтобы окончательно не улететь в какую-то прострацию. Напарник даже глазом не повел в мою сторону. Он позволил держать себя за руку, но не сжал в ответ, пресекая все вопросы, которые могут к нему возникнуть, на корню.
Сейчас мне не до этого. Я, опьяненный чувством поддержки, наконец-то не словесной, расслабился. Через некоторое время дрожь и напряжение в теле исчезли, оставляя только несильную тошноту и слабость. Я разлепил глаза, всматриваясь в происходящее, только после и не без удивления замечая, что до сих пор держусь за руку Джейкоба. Я вообще подумал, что мне это показалось. Поспешно убираю свою ладонь, но не спешу подниматься
Джейкоб бросил на меня хмурый взгляд: — Долго же ты валялся.
Я кривлюсь. Не учили его тактичности.
— Знаешь, ты слаб. — он хищно оглядел меня. Я невольно напрягся. — Тебя даже следовало бы убить, — хмуро смотрю в ответ, сейчас я не способен даже встать, не то что защититься. Молчу, вдруг его это спровоцирует? Он с интересом наблюдает за моей реакцией. — Но не хочу.
Усмехается, когда я облегчённо выдыхаю. На мгновение и вправду показалось, что он может убить меня. Все же не стоит ему так доверять. Он не Бумер, не так прост. Уже который раз пугаюсь его. Ну есть у Джейкоба что-то от Сидов. Может заставить бояться себя, сказав просто: «Привет», подобрав нужную интонацию.
— И часто у тебя такое?
— Часто. — признаюсь я. — Как приехал сюда, и вот, считай раз в день да будет.
Он хмыкнул: — Ну и зачем ты такой бесполезный? — я возмутился. Это я еще бесполезный?! Так теперь называют людей, которые пашут за все сопротивление?! Вот же тварь! Зло вздыхаю, стараюсь прийти в себя. Что там говорил мой мозгоправ* про дыхательную гимнастику?
Я тяжело дышал, считая про себя. Вскоре открыл глаза, натыкаясь на заинтересованный взгляд Джейкоба. Он специально выводил меня на эмоции? Вот гад. Я едко ухмыляюсь, сдерживая поток мата и ругательств. Я выше этого. — Ну не быть же мне во всем идеальным? — свожу все на глупую шутку.
Его губы исказились в усмешке. — Верно.
Я не заметил тишины, пока напарник вновь не нарушил ее:
— Из-за чего? — его голос звучал не так громко, но четко. Я вздрогнул и замешкался. Мы знакомы всего ничего. А это сильно личное, не могу же я пускать к себе в душу первых встречных, но он спас меня, и не раз. Пусть он и груб, но, по всей видимости, никому не расскажет.
Но все же я отрицательно качаю головой. Он мельком глянул на меня, после вновь утыкаясь взглядом в костер.
— Я когда-то служил в Ираке. Десантные войска. — он издал смешок. Удивление пришло само. Ему что, за сорок? — У меня был напарник — Миллер. Как-то раз мы попали в засаду. Вдвоем, на несколько миль ни души, а до ближайшей базы двести километров на юг. Ну, мы и пошли. — его взгляд ни капли не изменился. Словно рассказывал это первому встречному каждый день, в отличие от меня. Я внимательно рассматривал его, перебирая в руках лямку от автомата. — Еды нет, сил тоже. На третий день сбились с пути. На шестой — вода закончилась. На седьмой ноги Миллера стали заплетаться, а на восьмой появились волки. И я понял, что нам крышка. — он хмыкнул. — И я смирился, но в этом смирении была ясность и спасение. Я не хотел этого, но он был слабее, пал жертвой обстоятельств, но только благодаря этому я здесь. — Джейкоб разводит руками как ни в чем не бывало. В нем нет ни капли сожаления. Не очень понимаю, что именно он имел в виду. Оставил его умирать? Бросил его на съедение волкам или сожрал сам?
— То есть?
— Съел.
Ответ не отвратил, даже не напугал, только немного напряг. Я услышал смешок. — Что, даже не испугался?
Отрицательно мотаю головой. Он не похож на человека, которому нужно сожаление, тем более до этого он говорил про силу. Да и Миллера было более жалко. Не было похоже на то, что он пытался запугать меня. Скорее, он рассказал это, чтобы я смог ему хоть немного доверять. Ну, секрет за секрет. Поворачиваю голову к нему, напарник смотрит на меня с интересом.
— Во сколько ты впервые убил? Именно человека.
Он задумался, пытаясь вспомнить. Веселиться не особо хотелось, поэтому оставлю шуточки про склероз на лучшие времена.
— Где-то в двадцать один.
Я флегматично кивнул. — В пять.
Напарник явно удивился, но на место почти сразу вернулся интерес.
— Было лето, через пару дней мне исполнялось шесть, и я с мамой пошел в магазин за формой. Если вкратце, магазин попытались обворовать. Мужик был недалеким и даже подстрелил кого-то. Ну, и у него выбили пистолет. Я, будучи глупым ребенком, полез за ним. Мужик тоже. Я схватил первый, и он попытался зарезать меня, а все стояли. Всем было страшно за свою жизнь. Я выстрелил, наученный отцом-военным и боевиками. — я глянул на напарника, подкинув в костер веток. — Как понимаешь, увидеть такой фейерверк из мозгов в мои планы не входило. И тем более ребенку не очень весело, да и я впечатлительным был.
— Соглашусь. Зрелище даже для подготовленного психологически довольно специфическое и неприятное.
Я хмыкнул: — Да у тебя не лучше. Я бы, конечно, поступил так же, не будь я на месте Миллера, но после, если бы не подался в монахи или отшельники, то как минимум стал бы веганом.
Я и не заметил, как мы разговорились. Он рассказывал о том, как враги загнали всю деревню в сарай и заперли, закинув перед этим пару гранат. Всех, кто выжил, оставили помирать там. Когда вскрывали, запах был ужасен. О том, как прямо перед ним, в паре метров, подорвался один из солдат на мине. Половина его шрамов — от осколков.
Я рассказывал о самоубийцах, которые решили «красиво» уйти, а после умерли в своей блевотине. О маленьких девочках и мальчиках, всех в крови и без пары конечностей. О девушках, чьи подолы рваных платьев были все красные от крови, как и глаза, только уже от слез.
Мы уверены, что первые, кто выслушал все без отвращения и сожаления к друг другу.
***
Я в последний раз протянул руки к костру, отогревая их, и тоскливо глянул на напарника. От прохлады не спасала даже куртка, а этот шастает в одной рубашке, и хоть бы хны. Он точно человек? Не робот? Вдруг я впал в кому и просрал момент, когда андроиды стали выглядеть, как люди? Джейкоб даже ни разу не вспомнил о том, что мы не ели сегодня весь день. Хотя после его рассказа это не так удивительно.
Он отдернул рубашку и пошел к вертолету, закинув на плечо автомат. Я поспешил за ним. — Помнишь, как управлять?
Он посмотрел на меня через плечо, и я неуверенно кивнул. Это даже легче, чем на самолете, но я все еще плохо ориентируюсь. Спасибо моей любознательности и Пратту, который не поленился немного объяснить, как этим управлять, когда мы собирались лететь на арест гребаного Иосифа. Хоть не разбились.
В этот раз все прошло быстрее. Уверенности мне придавало спокойное лицо напарника, видимо, понял, что убивать его таким глупым способом никто не собирается. Вертолет я оставил где-то на въезде в город, вдруг эдемщики его вернуть захотят.
Управляющий за стойкой устало посмотрел на нас. — У вас привычка шататься по ночам?
Я хмыкнул: — У вас есть, где перекусить?
— До бара дойти нельзя? Я уже все закрыл.
— Не дойду. А если и вернусь даже, то пьяным в стрелку.
Он тяжело вздохнул и пошел куда-то, тихо и недовольно бурча под нос. Я улыбнулся и кивнул Джейкобу, мол: иди за мной.
— До утра подождать нельзя?
Я недовольно цыкнул:
— Нельзя-нельзя, заладили блин, это у вас после тридцати ничего нельзя, а мне льзя.
Я догнал управляющего.
— Кстати, а как вас звать?
— Майк. — неохотно ответил тот.
— А фамилия?
— Без нее проживешь.
— Чего вы все такие злые?
— Только ты и Хёрк можешь радоваться при почти что войне. — отозвался откуда-то со спины Джейкоб. — И при этом творить всякую херню.
— Согласен. — отозвался уже Майк.
Я недовольно засопел, но ничего не сказал. Это все же правда, я оптимист. Ну или веселый похуист. Управляющий открыл дверь и зашел, зажигая свет. Он скривился, когда мои грязные и повидавшие в этой жизни все ботинки ступили на недавно вымытый пол. Я тяжело вздохнул и снял обувь, оставив ее у входа.
Мимо меня с важным видом прошел Джейкоб, даже не задумавшись о стараниях человека. Майк чуть-ли не взвыл, но ничего не сказал. Он подошел ко мне, недовольно шипя: — Скажу честно, когда я впервые вас увидел, то подумал, что козел — ты, — я удивленно глянул на него. — Никогда в жизни так не ошибался.
Я хмыкнул: — Обычное дело, при первой встрече люди думают, что я либо тупой, либо долбоеб. Другого не дано.
Я спешу к холодильнику. Джейкоб уже чем-то шуршит за спиной. Первые секунды я недоумевал, остальные радовался. Оказалось, что здесь есть сладкое. Я достал небольшой торт. Но после чуть не заорал, поскальзываясь из-за носков и хватаясь за кухонную тумбу. Сидя на полочке и шевеля усами, таракан нагло смотрел на меня. Майк удивленно посмотрел на меня. Реакции Джейкоба я не видел, но почему-то кажется, что он поржал про себя.
— Ты это чего?
Почти сразу же замутило. Я уже говорил, как ненавижу этих всех букашек? — Кажется, я перехотел есть…
Я захлопнул дверцу холодильника, все же оставив себе торт. (Такое соседство не сильно смутило.)
— Можно? — я приподнял его, демонстрируя свою находку. Майк недовольно фыркнул, но махнул рукой мол: «Все равно сожрешь.»
Я радостно потащил сладость к столу. Джейкоб приподнял брови в удивлении. — Ты сладкоежка?
— Ага.
— Жиром зарастешь.
— Да я каждый день по пятнадцать километров гоняю и ем раз в день, ну, как повезет, могу за два дня только один поесть.
Управляющий вышел, оставляя нас наедине. Напарник спокойно жевал бутер, пока я, чуть ли не жмурясь от удовольствия, поедал торт.
— Скажу честно, если бы мне вернули моего друга и кормили вкусняшками, то я бы даже подумал бы о вступлении в секту. Хотя мне не идет борода, поэтому и ее растить не буду.
— Учту.
— Тип, если ты к ним вступишь, то скажешь: «— Тащите сладкое и друга, будем выманивать Алекса?»
— Именно.
— Заманчиво.
— Получается, ты хочешь его вернуть и уйти? Ну, то есть, бросив все?
— Честно? — я посмотрел на него.
— Да.
— Хочу. — просто отвечаю я. — Я не супермен, чтобы спасать всех. Мне это вообще не сдалось. Говорят, мол: «Подумай о наших проблемах, и ко-ко-ко.» У меня своих хватает. Почему я вообще должен помогать им? У меня к Иосифу никаких вопросов и личных претензий, он просто ебнутый, как и его братья. Да и к тому же сами мало что делают, а заставляют меня. Бегаю, как пушечное мясо, и жизни радуюсь.
— И Помощника? — он что, не знает, кто я? Удивленно гляжу на него. Отчего-то совсем не хочется рассказывать, что Помощник это я. Чутье меня никогда не подводило, поэтому я решил довериться ему. Кривлюсь, выдавая из себя: — Да… Тип еще тот — мутный. Вроде помогает всем, хорошо сражается, но человек сам по себе хреновый. — Джейкоб хмыкает.
— Настолько плох?
— Ага.
***
Заваливаюсь на диван и блаженно растягиваюсь на нем, вздыхая. Он совершенно неудобный и твердый, но сейчас для меня он чуть-ли не царская ложа.
— Ты собрался спать на нем? — послышался голос напарника. Я фыркнул, открывая глаза.
— Помню, как ты свалился. Еще хочешь?
— Я и не предлагал, что буду спать на диване. И ты иди сюда.
Я удивился, даже очень. Никак не ожидал, что он предложит такое. Охренеть просто. Даже смущает, напарник даже не подозревает о моей ориентации… Вот ору будет, если узнает. Тем более он вполне себе в моем вкусе. Или это намеки? Блять, почему я такой тупой и не могу ничего нормально понять?
— То есть с тобой? Рядом?
— Ну, не знаю, как хочешь, можешь на полу, можешь в ногах, можешь, как человек нормальный. Я в твоих вкусах не разбираюсь.
Я поднимаюсь с дивана. Джейкоб уже валяется на кровати, засыпая. И без майки. Я вздохнул, и чего я так разволновался? Подумаешь, полгода уже ни с кем не спал. Во всех смыслах, кстати.
Ложусь рядом. Закрываю глаза, стараясь заснуть. Вскоре под боком послышалось мерное сопение. Открываю глаза и поворачиваюсь к Джейкобу. Рассматриваю его лицо. Щеки сами по себе начинают гореть. Господи. Как девка какая-то. Жаль, что здесь нет Пратта, ткнул бы под бок и куда-нибудь увел подальше, зная, что я влюбчивый. Человеку достаточно хорошо относиться ко мне, и я уже «плыву». Когда-то мне нравился даже сам Стейси, но тот дал понять сразу, что между нами ничего кроме дружбы невозможно. А жаль, целуется он охрененно. Хотя встречаться с лучшим (и единственным) другом, идея так себе.
Ужасные ожоги, немного морщинистое лицо, но все же неплохо сохранившееся за сорок лет. Извечная хмурость ушла, но не до конца. Он по-своему красив. Не для хрупких девушек, которые кривятся от вида ранки. Не для слабых парниш, которые только и умеют, что фоткаться в инсту.
Взгляд скользнул ниже. Вот черт. Он и вправду хорошо сохранился. Возможно, потому что он солдат? Грудину украшают шрамы, по всей видимости, от той мины, с татуировками грехов. Видимо, пока он был в плену набили. Не особо красив.
Даже не ясно, чем он меня так зацепил.
— Противно?
Я вздрагиваю от хриплого голоса Джекоба. Но не отвожу взгляда и не притворяюсь спящим, все равно уже спалили. Смысла совершенно нет.
— Нет. Ты довольно красивый. По-своему. — честно признаюсь я. Он тихо хмыкает, даже не отворачиваясь.
— Зенки прикрой. Спать мешаешь.
Улыбаюсь и закрываю глаза. Видимо, он уже умудрился понять, что симпатичен мне. Совсем не удивлен.
