***
— Как думаешь, лучше докупить для Тен-Тен осьминогов, или она с собой их припрет целый тазик? Гаара молчал, лопатки чесались от ощущения, что спину прожигали взглядом, однако вокруг было слишком многолюдно и вычислить, кто это мог делать, не представлялось возможным. Они второй день были в Конохе в гостях у родителей Сакуры. Канкуро и Тен-Тен остановились у Темари, и сегодня намечался совместный ужин. Если б спросили мнение Гаары, он бы с удовольствием остался с семьей в Суне, принял бы у себя и чету Харуно, и чету Нара, и вообще всех, кто соскучился, только б не ехать в Скрытый Лист. Вот уже год как деревня приняла обратно Учиха. Сакура вполне спокойно отреагировала на эту новость, а у Гаары же внутри до сих пор противно холодело от ненависти при упоминании о Саске. Старый друг — Наруто — правда, предупредил, что Учиха вечно в разъездах на миссиях и встретить его в Конохе можно с такой же легкостью, как дождь среди пустыни, но сама возможность этой встречи укрепилась под ребрами ноющей настороженностью. — Папа! — Маленький мальчик с алыми волосами и ярко зелеными материнскими глазами резво взлетел на руки, и Гаара выдохнул, переключая внимание на сына. — Таро, слезь с отца, ты уже большой, — назидательно одернула мальчишку Сакура. — Но я не хочу! — Таро. — Ма. Сакура чуть поджала губы, и мальчик неохотно сполз на землю, останавливаясь около Гаары и увлекая того присесть, чтобы быть с ним вровень. — Ты его балуешь, Гаара. — Не отрицаю. Сакура лишь махнула рукой. Она знала, Гаара, детство которого было адом, никогда не отказывал ребенку в своем внимании. — Папа, Шикадай обещал дать мне настоящий кунай, — доверительно прошептал маленький Таро на ухо Гааре. — Мама вас убьет. Мальчик смешно округлил глаза и умоляюще шикнул: — Не говори ей. — Тогда она и меня убьет. Таро обреченно склонил голову и покивал. — Под моим присмотром, — все так же строго проговорила Сакура, склоняясь вниз к шепчущимся отцу и сыну. — Правда, можно? — зеленые глаза уставились на мать, и Сакура сдалась: — Да. Таро обнял и поцеловал Сакуру, отстранился и схватил широкую ладонь отца, что-то увлеченно щебеча ему о кунаях, сюрикенах, успехах Шикадая и своем желании поскорее поступить в академию шиноби. Сакура чуть отстала, давая им поговорить вдвоем. Как будто что-то смутно знакомое и далекое заставило обернуться. Она как всегда безошибочно его разглядела. Старая привычка видеть Саске везде и тут сработала. В гуще толпы Учиха был еле различим, и она возблагодарила небеса, что Гаара, озирающийся по сторонам все их пребывание на рынке, так и не разглядел его. Сакура чуть заметно приветственно кивнула, Саске не двинулся, не ответил, но и не отвел от нее тяжелый задумчивый взгляд. Миг, и Учиха исчез, растворяясь в толпе, а Сакура, не задумываясь, поспешила догнать мужа и сына. Прошлое должно оставаться в прошлом.***
Тен-Тен скептически разглядывала Канкуро. — Ты должен нарисовать эту линию по-другому. — Тен, прошу. — Она выше, чем линия на правой щеке, меня это страшно бесит! — Тен, пожалуйста. — Или ты ее перерисуешь, или я тебе залеплю. — Тен. — Ну, все, тебе конец! Тен-Тен попыталась вскочить со стула, но вместо резкого движения, осторожно качнулась вперед и, нацеливая на мужа необъятный живот, с кряхтением поднялась, в напряженной спине хрустнуло. Канкуро озабоченно подошел ближе, натыкаясь на грозный взгляд жены на своей щеке. Тен нырнула в карман просторного халата. Конфеты, не то, мандарин, не то, носовой платок на случай истерики, не то, где хоть один боевой свиток? — Принеси мне свиток с оружием. — Ты серьезно? — А как еще я буду с тобой драться? — Сегодня же скажу Сакуре достать из тебя этого ребенка. — Канкуро! — Губы жены дрогнули, а в уголках глаз наметилась влага. — Все-все, ходи беременной сколько хочешь, — испуганно проговорил Канкуро, — а я сейчас исправлю линии. — Послушай, — задумчиво произнесла Тен-Тен, поглаживая живот, — а почему ты все время рисуешь линии и никогда завитушки? Канкуро замер и побледнел.***
Маленькая кареглазая девочка увлеченно наматывала на остро отточенный кунай прядь длинных каштановых волос. — Кумико-чан, может не надо? — осторожно поинтересовался мальчик, сидящий с ней в саду. — Смотри, — уверенно проговорила Кумико, — я буду похожа на папу с короткой стрижкой. Впрочем, к счастью, обрезать волосы Кумико так и не решалась, угроза взбучки от мамы не давала сделать последний шаг. — А краска? — переключая внимание от волос, уточнил Таро. — Ды принесла, — нетерпеливо произнесла девочка и вытащила из кармана мятый чудом не пролитый на живот пакетик с краской. — Рисовать тебе. Таро нерешительно взял протянутый пакет и пальцами вывел на лице девочки несколько линий. Кривые узоры растекались по детским щекам жирными каплями и беспорядочными штрихами. — Ну, что теперь? — деловито осведомился Таро. — Идем на миссию! Дети прокрались к ближайшему в саду раскидистому кусту, и Кумико достала украденный накануне кунай. — Йааааааа! — Кинулась она в атаку на куст. Мальчик озадаченно покачал головой, но не рискнув бросить боевого товарища наедине в схватке с кустом, присоединился к битве. Ветки, несчадно отрубленные материнским кунаем, летели во все стороны, руки обоих детей были исцарапаны, но решимость победить не иссякала. Наконец, потрепанная, исцарапанная Кумико увидела мать и отца, поодаль наблюдавших за исходом битвы. Девочка вздрогнула, попыталась в один прыжок оказаться максимально далеко от уничтоженного куста, зацепилась за ветку и с размаху шлепнулась животом на траву. — Мама? — робко уточнила Кумико в ожидании взбучки. — Это она в тебя! — хором отозвались Тен-Тен и Канкуро, переглядываясь.***
Встретить Сакуру в Конохе он не ожидал. Она стояла посреди людского потока и нескончаемого гомона такая же как всегда: тоненькая, оживленная, что-то увлеченно обсуждала с продавцом, поглядывая в сторону своего мужа. Саске не хотел это видеть. Не хотел прожигать взглядом ладонь Гаары на ее гибкой спине, ее теплую улыбку, адресованную Гааре, ее такие же как когда-то давно нежные взгляды, полные любви, вот только адресованные не ему. Сакура дышала любовью. От этого становилось еще противнее, но оторвать взгляд он так и не смог. Внимательный Гаара что-то чувствовал, Саске даже заметил вьющиеся струйки песка там и тут мелькавшие в слепом поиске. Учиха был сосредоточен и внимателен, найти его в толпе этим простым приемом было, конечно, нельзя. Глаза застелила пелена горечи и разочарования, когда на руки к Гааре взлетел их сын. Маленький улыбчивый мальчик с глазами Сакуры. Знать и видеть, что ты упустил, было выше его сил, это было ужасающим ударом, тяжелым осознанием, что есть что-то гораздо важнее любой мести, миссии или цели. Она была замужем. Счастлива. И у них ребенок. Маленький красноволосый мальчик с ее глазами. Саске стиснул зубы до хруста. Никто не сказал ему, а может он и не слушал никого, но сейчас видя их, понял, важнее твоего будущего, семьи, которая могла бы быть, нет ничего. Потерять ее было худшим решением, самым идиотским поступком, самым неверным выбором. Гаара уводил сына, а Сакура вдруг обернулась и посмотрела прямо в его глаза. Так четко и ясно он осознал в этот момент, что Сакура навсегда и безвозвратно чужой ему человек. Кивнула зачем-то, и опять в ее огромных зеленых глазах проскользнула жалость. Сердце замерло всего на миг. Прощай, Сакура. Где-то в глубине души Саске знал, что-то, что было сейчас у Сакуры он не смог бы дать ей никогда. На первом месте в жизни Учиха месть, миссии, жертвенность и бесконечная борьба, а у Гаары — нет, у Гаары она — Сакура — его борьба и его жизнь. Как и в тот далекий день в лесу около Суны Саске молча ушел.