***
Брошен последний ком земли. Ская Грея больше нет. Купальнице страшно — её семья умерла также. Девочка навсегда запомнит последние дни, которые провела с покойной семьёй. Но особенно гнетёт то, что Купальница не смогла помочь Скаю, что последние дни своей жизни юноша провёл угнетаемый чувством отрешонности от людей. Купальница закусила губу. Нет, она не должна плакать, это лишь жалость к себе! "Скай, прости пожалуйста!" Девочка обернулась. Эльза? Она же любила его! Но Эльза не плачет, она же взрослая. Но фон Крад всё видит. Видит этот дрожащий взгляд. "Эльза, прости!" — Купальница не смеет подойти. Девочка вся сжалась. Она одна во всём виновата! Никто другой! Руки прижаты к груди. "Ланайт, мама, папа, Вероника, тётя, Байзек, Айхёнзен, Дункель, Панголин, Скай... — еле сдерживает слёзы девочка. — Прошу вас, простите!" Все спускаются с холмика, на котором и находится семейное кладбище семьи Грей. Вдруг сквозь чёрную вуаль шляпки розовые глазки Купальницы видят Лео. Девушка стояла среди деревьев. Она смотрела в землю. Купальница подбежала. — Лео? — поинтересовалась девочка. — Да, привет! — те же самые движения, но... почему-то улыбка кривая. Купальница нежно улыбается, качая головой, словно говоря: "И кого ты хочешь обмануть?" В груди снова ноет. Узнала! Никто же не узнавал, видимо, она просто действительно интересуется им. — Что-то случилось? — фон Крад подошла ближе. "Чёрт побери, — в Леонарде бушевали эмоции. — Да, да, ты!" — Нет, просто мне стало скучно! — фальшь. В розовых, казалось бы, детских глазах вдруг мелькает "И для чего это? Ну ладно, подыграю". Словно с ребёнком. Хотя, для Купальницы Леонард и впрямь кажется всеми брошенным ребёнком. Ничего, теперь она будет с ним. Теперь она поможет! Теперь всё будет хорошо, он будет счастлив! И не важно, на что нужно пойти! Она спасёт хотя бы его! — Почему ты здесь? — спрашивает Купальница. — Вернее, как добралась. — Я попросила барона, — спокойно отвечает Леонард. — Он приехал на похороны. — Пойдём плести венки? — розовые глазки встречаются с серым стеклом. В кукольной грудке словно вот-вот появится дыра — так бьётся. — Да! — эмоций нет. Руки соприкаснулись. Бьётся. Как бьётся! Даже в вечно чёрных одеждах видна вся чистота этого мира, собраная в этой девочке.***
Светло. Свет обволакивает эту комнату в бежевых цветах. Купальница, как и обычно, одета в пышное платье черно-синей расцветки. Волосы отрастают, попутно темнея. Теперь они чуть ближе к малиновому. Тонкие пальцы девушки перебегают с одной клавиши пианино на другую. Так аккуратно. Леонард сидит рядом и смотрит. Больше никого нет, лишь они. Другие не нужны. — Сыграем в четыре руки, — так же звонко, как и эта музыка. — Хорошо, — пусть лицо ничего и не отражает, но фон Сименс счастлив. Его пальцы касаются клавиш и тут... — Хей, — голос этой девчонки! — Я с мёртвыми глазами, ты отнимаешь моё с ней время! Не забывай, дружить с ней решила я! Так что посторонись! — Замолкни, — мысленно отвечает Леонард. — Что сыграем? — максимально ласково произносит Леонард. — "WoO 67", — отвечает девочка. Пальцы идут по клавишам. Этот плавный перезвон, он катится по всей комнате. Он не бьётся о стены, а проходит сквозь. Эта комната пытается звенеть радостью, но по своему мягко. Эти мягкие стены, на них нет каких-то изысканных узоров или рам. Нет, всё очень мягко. И рядом та, что мягче всех, Купальница фон Крад. Она мягче абсолютно всего, что есть в этом мире. Но именно эта мягкость так жёстко сдавливает горло Леонарда, стоит ему взглянуть на девочку. А нет, она уже почти девушка. Они знакомы уже два года. Время так быстро течёт.***
— Это ваша мама? — Купальница останавливается посреди коридора. На неё с огромного портрета, улыбаясь, смотрела статная женщина. Живые, но сонные серые глаза, такие же большые, как у Леонарда. Пышные волосы тёмно-каштанового цвета завиты и собраны в сеточку. Кожа такая же фарфоровая, как и у Леонарда, а грудь довольно пышна, что подчёркивает нежно-голубое платье со множеством оборочек. — Да, — кивает Лео. — Она умерла, рожая Леонарда. Я ничего о ней не знаю. Но знаю, что именно после её смерти Леонарда заперли в той комнате. Так же я заметила, что он часто смотрит на этот портрет. — Вот как? — Купальница всматривается. Откуда-то появилось ощущение, словно эта женщина просит позаботиться о её сыне. — Скажи, а у вас с Леонардом общие воспоминания? — Нет, — качает головой Лео. — Довольно часто бывает так, что один из нас спит в подсознании. Например, сейчас. Так что давай посекретничаем! Изящные пальцы хватают детскую ручку за запястье и тащат в одну из зал. — Скажи, — Купальница смотрит на Лео, крутящуюся в подарке Купальницы перед зеркалом. — А почему я так редко вижу слуг? — Хозяин дома нанял очень мало людей, — поправляет жёлтую юбку Лео. — Это он так скрывает мой секрет. — Ясно. — А теперь давай поговорим о любви! — Лео, всё еще в обновке, прыгает на фон Крад, сидящую на софе. — Зачем? — не очень понимает девочка. — Ну мы же девушки! — вскидывает руки Лео. — Нам нужно общаться на такие темы. Ты когда-нибудь любила? — Думаю, да, — кивает розоволосая. — Да, — оживилась Лео. — И кого же? — Его звали Дункель, он умер где-то за полгода до моей встречи со Скаем. — А Ская ты любила? — продолжала допрос девушка. — Да, но не как парня, — уверено отвечает графиня. — Я всех люблю. — Оу, какая же ты милая, прям ангел! — улыбается Лео. — Но зачем тогда собиралась стать его невестой? — Я подумала, что смогу помочь Скаю, — ответила девочка. — Его отвергло общество, вот я и... К тому же я уже была невестой, почти сразу после рождения. — А что случилось? — Карета упала с моста... — графиня помрачнела. — У меня, в принципе, вся семья умерла, вот и Ланайт... — Так его звали? — Лео резко перебила, пытаясь разбавить гнетущею атмосферу. — Ладно, давай устроим пикник! — Пикник? — Купальница подняла взгляд. — Я не против... но нужны кое-какие вещи и... — Ой, да всё я достану! — отмахнулась Лео. — Мы с Леонардом, конечно, разные люди, но тело у нас общее и это тело барона фон Сименса! Девушка усмехнулась. Её пальчики снова схватили Купальницу за ручку и потащили на кухню. Там была только парочка слуг. Купальницу это весьма удивило, но Лео спокойно прошла на кухню и начала выбирать продукты. — Купа, — обернулась недовольная девушка. — Давай помогай, а то этот сейчас проснётся, захватит тело и сорвёт нам всё! — А-ага, — фон Крад начала помогать покавать еду в корзину. Девушки устроили пекник в саду, а именно в самом заросшем углу сада. Рядом был маленький ручеёк. Лео быстро постелила скатерть и упала сверху, абсолютно не заботясь о том, что из-за этого юбка оголила ноги, хотя Купальницу это смутило. — Ты не носишь туалет, — выдавила девочка. — А? — похлопала ресницами девушка. — Ни к чему! Только мешается! — Но ты же сделала себе подкладку и... — Ой, да ладно, подкладка для вида, а бельё вообще никто не увидит! — А как же я! — надула щёки Купальница. — Ну-ну, — Лео сжала пальцами щёки подруги. — Мы же девушки, всё в порядке! — Но тело то у... — Я девушка! — строго прошипела Лео. В карзинке было немного фруктов и пирожные, но этого явно было мало. Лео взяла яблоко и, вздохнув, начала есть. — Хочешь, мы сходим на пикник с большим количеством еды? — видя печаль подруги, предложила фон Крад. — Ага-ага! — Лео подползла ближе, кивая. — Договорились, — кивнула графиня. — Знаешь, я однажды ходила на пикник с моими фамильярами. Мы для него вместе еду готовили. — Ты умеешь готовить? — удивилась Лео. — Нет, я помогала Панголину и Айхёнхен. Курочка Панголина была такая сочная, я бы с радостью съела её опять. — Хочешь, — безэмоцилнально.— Я прикажу приготовить её для пикника. — Леонард? — Купальница посмотрела в пустые, но печальные глаза. Снова узнала! От этого сердце бьётся сильнее, словно за что-то стыдно. Верно, ведь он ворует эту девочку у другой себя. — Да, — сухо. — Жаль, что вы с Лео не можете быть одновременно со мной... — вздохнула графиня. — Скажи, а кто из нас лучше? — С вами обоими хорошо, — улыбнулась девочка. — Жаль, что вы вынужденны бороться за это тело. — Но неужели мы такие одинаковые, — возмутился Лео. "Ревнуешь?" — Это невозможно... "С чего бы вдруг?" —... Лео в разы инфантильнее меня... "Это плохо!" —... а я гораздо спокойнее... "Перестань же!" —... Так кто... "Идиот! Нам хорошо и в одиночестве!" —... из нас? "Я же должен быть удобным!" — Леонард вспомнил и просто сел, осознав свою глупость. Купальница вздыхает. Её пальчики касаются пышных волос барона. — Потому и не могу выбрать, — смеётся девочка. — Вы абсолютно не похожи, каждого из вас я люблю за что-то своё. К тому же, я люблю всех людей. И всех людей я люблю одинаково. — Это невозможно, — в голосе мелькает злоба, хотя лицо все такое же, никаких перемен: никакая мышца не дрогнула. — Например, тебя ограбят, изобьют, попытаются убить... — Потому я так уверена в этих словах, — качает головой Купальница. — У меня нет семьи и фамильяров, потому что их убили, меня саму пытались убить дважды, но я не ненавижу этих... существ. Мне лишь грустно, что я никого не спасла... Хотя нет, я спасла Эльзу и её фамильяров. Но гораздо больше людей погибло пока я не могла даже перевоплатиться в своего двойника. — Скажи, — сухо. — Ты любишь... этих? — Да, — лёгкая улыбка. — Я же говорю, я люблю всех и вся. — И за что же? — негодует юноша. — Любят просто так, — качает головой фон Крад. — Скажи: "Я тебя люблю", — странная просьба, но так хочется услышать эти слова её голосом. — Я тебя люблю, Леонард, — объятия. Такие мягкие и тёплые. Пальчики девочки гладят волосы. Леонард прижимает её ближе. Вот бы она осталась с ним. На веки вечные. Лишь с ним! Всё крепче и крепче. И откуда столь странное желание. Это же лишь девочка, но... почему-то столь необходимая. — Я буду с тобой столько, — обнимает Купалица его в ответ. — Сколько понадобится. Понимает. Его понимают! Почему? Не важно, но как же она нужна, как же нужно её понимание!***
Уже декабрь близился к концу. Леонард стоял у окна своей комнаты. Зимой в его спальне иногда топили камин, чтоб единственный наследник не заболел. Стекло немного запотело, из-за чего было сложно разглядеть происходящее на улице. Вдруг скромная карета ярко-синего цвета затормозила прямо у парадного входа в поместье фон Сименс. Из неё радостно вылетила Купальница прямиком в поместье, а затем и в комнату Леонарда. — Леонард! — прокричала девочка. — С Рождеством! — О чём ты? — опешил барон. — Сегодня же двадцать пятое декабря, — удивилась Купальница. — Сегодня День Рождения Иисуса Христа. Этой ночью ему исполнится 1887 лет! — Так много... — И в честь этого праздник! — Вот как. Я слышал про это, но никогда не праздновал Рождество. — Что? Как же так!? — Я и другие праздники не праздновал, даже свой День Рождения. — Да как так!? — Купальницу охватывал праведный гнев. — Всё в порядке, я не очень понимаю в этом смысл, так что всё в порядке... — Но ведь это же так хорошо, чувствовать радость! Так здорово всем вместе собраться за одним столом! — чуть не плакала фон Крад. — Отметить День Рождения спасителя! Поговорить о чём-то всем вместе! А в твой собственный День Рождения тебя поздравят те, кто любит тебя и рад тому, что ты есть с нами! Знаешь, я так хочу, чтобы ты был счастливым, потому поехали со мной! Я уже всё приготовила для Рождества. Поехали! — Ни к че... — Пожалуйста, — Купальница сжала руку Леонарда. — Ну... Хорошо...***
Поместье фон Крад внутри сейчас так сияет. Словно и не мрачное вовсе. Кругом много венков из ели, огромная ёлка со звездой на макушке. И вся прислуга — а не только маленькая госпожа — такая нарядкая. Купальница в голубом платье стоит у стены, проверяя венок, прикреплённый к ней. — Скажи, Леонард, я ведь смогла создать атмосферу праздника? — неуверенно шепчет девочка. — Да, я счастлив, — Леонард обнял подругу. — А ещё я кое-что понял. — Что же? — Я люблю тебя и рад, что у тебя тоже есть День Рождения. — Это звучало немного странно, — замялась графиня. — Но всё равно, спасибо. Эм... мы знакомы уже почти год... Могу ли я называть тебя менее официально? — неуверенно спрашивает девочка. — Ты имеешь в виду сокращение имени? — Леонард наклонил голову в бок. — Ну... отец зовёт меня Леном, но такое ощущение, что ему просто не хочется произносить имя своей вещи, если там больше трёх звуков. Извини, наверное, звучало странно. — Так ты хочешь слышать своё имя полностью? — Да... — юноша зашептал: — Особенно от тебя. — А теперь пошли, посмотрим сценку рождения Христа! — моментально переключилась Купальница. Девочка побежала в гостинную залу, порой запинаясь о подол. Её розовые короткие волосы уже растрепались. Нет, она всё ещё ребёнок, которого очень любит Леонард.***
Вчера был первый бал Леонарда. Звучит так, словно он женщина. Странно, верно, но не странее того, что сейчас он надел женское платье и именно в нём поцеловал своего ангела. Они в гостинной зале, где никого нет. Даже если Леонард сейчас совершил грех, про это ведь никто не узнает. Аккуратно, но достаточно понятно, что чувствует юный барон. Купальница прижимает руки к груди, не смелясь хотя бы попроситть отойти. "Я же сказала, я буду с тобой всегда. Я уйду только из твоей прихоти, а потому..." — это то, что она только что сказала. Леонард чуть отстранился. Он безэмоционален, но Купальница чувствует его волнение. Он ведь любит её, верно? Любит как? Внутри всё сжалось. Он умрёт и оставит её? "Леонард ведь вчера впервые увидел других людей... — мечется в голове. — Может, он так пытался показать дружбу? Верно! Он просто не совсем понимает!" А Леонард всё смотрит. Срочная улыбка! Купальница касается пышных волос друга. Они ведь друзья, а потому всё будет хорошо, они будут жить долго и каждый найдёт своё счастье. Леонард обнимает возлюбленную. Как можно бережнее. Она же его услышала? Хотя бы чуть-чуть? Если так, то, почему-то, он счастлив. Он должен бы постыдиться этого поцелуя, но почему же он так счастлив? "Меня же любят? Ангел, ты же меня любишь?" — это повод стыда или счастья? — Леонард, я рада, что ты так сильно меня любишь... — Купальница осекается. Почему-то кажется, что любое слово сейчас сломает эту куклу. Купальница просто чувствует это. Даже отойти нельзя, уж точно не сейчас. — Так, что ты хотела сказать? — Я сделаю всё, что бы ты смог так же сильно полюбить этот мир, — придумала!***
Сиреневые пряди лежат на тонких плечиках. Эта смена цвета как символ идущего времени, символ перемен. А неизменнодетские глаза, всё ещё розового цвета— символ неизмености этой малышки. К лучшему или к худшему эти перемены? Не важно, главное, что всё пройдёт. Но хотелось бы всё остановить. Прижаться щекой к мокушке этой, теперь уже, девушки. Зарыться пальцами в её пряди и... ах, нет-нет, что за пошлость! — Леонард? — нежно смотрит и нежно говорит. Ах, ей уже восемнадцать. — Да? — юноша кладёт книгу на грудь. На дворе поздняя весна. Окно приоткрыто и чувствуется запах цветущих яблонь, упирающихся в окно. Купальница пьёт чай за столиком, а Леонард лёг почитать на софу. Здесь никого нет, как обычно. Только они, так было и есть, но будет ли? А нет, напротив графини сидит компаньонка! Зачем она? Только раздражает. — Что-то не так? — наивно. По детски наивно. — Да, — сверля взглядом "чужачку" отвечает Леонард. От взгляда этих пустых, мёртвых, глаз не по себе. Словно ты худший из людей. Должно быть, такие глаза у лучших судей и палачей. — И что же,— ласковый тон, полный снисходительности. Купальница садится рядом. — Просто впервые рядом кто-то кроме тебя. Странное желание, но как хочется коснуться эту девушку. Возможно, отсюда и нежелание видеть ту служанку. — Но ты же выходишь на балы, — изумляется фон Крад. — Я там почти ни с кем не общаюсь, — барон пожимает плечами. — Только про финансы и говорим. — Я же видела, как ты танцевал с девушками, — изумляется Купальница, касаясь нежно пышности волос юноши. Нет, не видела. Она не видела то отвращение, с которым Леонард их касался. Она не видела, как он сбегал от них. Она не знает, что фон Сименс забывал их имена, стоило лишь их услышать. Она не знает, как он ревновал, видя её саму с другими. — Я не говорил с ними в этот момент, — отвечает юноша, садясь. — Скажи, что ты чувствуешь к мужчинам, с которыми общаешься на балах? — Я их люблю, — так ласково. — Нет же, — качает головой фон Сименс. — Что-то кроме любви. — Ничего другого, — удивлённо отвечает Купальница. — Лишь любовь. — Порой мне кажется, что ты монахиня, — вздыхает барон. — Я и сама порой думаю про это, — страх. — Может мне и впрямь уйти в монастырь? Ухоженные пальцы мёртвой хваткой сжимают запястье, но сам Леонард смотрит на яблони, словно ему всё равно, что происходит. Губ фон Крад касается нежная улыбка. —Всё хорошо, — её рука накрывает руку барона. — Я всё равно останусь с тобой, даже став невестой Христа. "Невеста" заставляет дыхание прерваться. Ревность! Сжигающая ревность. Она пожирает. Медленно и жестоко пожирает. Нет никакой надежды на то, чтобы всё это забыть, пережить. Леонарду нужна эта девочка. Нужна подобно воздуху. Юноша садится и нервно сглатывает. Медленно начинает приближаться губами к ней, но... "Я удобен!" лоб упирается в плечико. Нет, нельзя. По крайней мере, не сейчас. — Лео... — Всё хорошо, — качает головой Леонард. — Просто я малость растерялся... И давай посидим так...***
Пальцы переплелись. Поцелуй за поцелуем осыпали шейку юной графини. Купальница смотрела на своего любовника. Так по-детски невинно. Леонард улыбнулся этому. Криво, но искренне. И поцелуй. Язык фон Сименса проникает в рот возлюбленной, касаясь каждого миллиметра её ротика. Так аккуратно, лишь бы не обидеть. Лишь бы ей нравилось! Руки Купальницы начинают поглаживать спину юноши, стягивая рубашку. Леонард прервал поцелуй. Ей и вправду нравится!? Тонкие пальцы девушки вплетены в волосы. Так мягко. Снова поцелуй. Леонард в холодном поту проснулся и резко сел. Что за мысли? Что это за разврат!? Юноша тяжело дышал. Что за мерзкий сон? И ведь он хочет этого. Чёрт, он бы действительно не отказался сделать подобное с Купальницей! Как же мерзко! — Хей, — Лео, так невовремя! — Сегодня к нам приедет Купальница, так что, будь добр, не потей! Юноша цыкнул на себя другую и упал обратно на кровать. До чего же странный сон...***
Свет дня, он прекрасен и спокоен. Одновременно так солнечно, но и так ласков этот свет, что хочется уснуть. Они сидят в прекрасной музыкальной зале. Купальница листает тетрадь с нотами. — Что сыгрем? — смотрит девочка на друга. Леонард же просто умиляется, представляя, как фон Крад аккуратно переписывала ноты в эту тетрадочку, как ночи на пролёт собирала все композиции для игры в четыре руки. Нет, он видит эту тетрадь не в первый раз, но чувство умиления всё тоже. — Я бы хотел сыграть "WoO 74", — очнувшись, ответил барон. — "Всё в мыслях ты"? — усмехнулась девочка.— Как мило! "Безусловно, милее и быть не может," — нерешается ответить Леонард. Такой торжественный звук. Он отдаёт светом. Да, верно, это надо исполнять в светлой зале. Ранним летним утром. Или же на званном обеде. Но летом. Скачёк, скачёк, скачёк и вновь торжественность. Леонард посмотрел на партнёршу. Та же усмехнулась и стала напевать, постукивая каблучком в такт: — Блеснет заря, и всё в моем мечтаньи Лишь ты одна, Лишь ты одна, когда поток в молчаньи Сребрит луна. Я зрю тебя, когда летит с дороги И пыль, и прах И с трепетом идёт прошлец убогий В глухих лесах. Мне слышится твой голос несравненный И в шуме вод; Под вечер он к дубраве оживлённой Меня зовёт. Я близ тебя; как не была б далёко, Ты всё ж со мной. Взошла луна. Когда б в сей тьме глубокой Я был с тобой! Так нежно и мягко. Словно успокаивая кого-то. И всё же, она прекрасна, безусловно. И пока Леонард думал про это, песня и музыка затихли, а в сером стекле всё ещё отражались сливовые пряди.***
Разговоры. Музыка. Топот. Всё слилось в один нагнетающий звук. Словно останься ты в этой среде, среде притворства и празднества, тебя раздавит. — Купальница... — Леонард смотрит во мрак коридора, там еле-еле заметна графиня фон Крад. На юноше костюм пирата. Так странно видеть Леонарда в чём-то подобном. Даже меч на поясе висит. Купальница улыбается своим мыслям. Так снисходительно, словно мать, умиляющаяся играм своего ребёнка. — Прости, я устала, — качает головой девушка. — Я бы хотела посидеть немножко здесь... — Тогда я посижу с тобой, — Леонард неуверенно садится рядом. Купальница не против, но она смотрит куда-то вдаль. На девушке пышное чёрное платье. Вместо полноценного костюма графиня просто надела синию маску с серебряными краями. В волосах тёмно-фиолетового цвета появилась лента с сапфиром. "Теперь ты почти как и твоя мама," — думает Леонард. А ведь верно. Ещё чуть-чуть и волосы этой малышки окрашутся синевой, это станет ознаменованием её расцвета. Но постепенно они окрашутся цветом серебра. Что тогда? Тогда Леонард будет любить их. Он будет любить её какой бы она не стала. Даже если она возненавидит мир, её верный воздыхатель просто даст ей совет, кого убить первым. Купальница встала. — Куда ты? — пальцы барона обхватили запятье девушки. — Мне нужно отойти, — дрожит. — Что случилось? — повернуть бы эту девочку к себе, но нет, так только хуже. — Не зна... — Это из-за твоих родит... Нет, из-за тех, кто был тебе дорог? — теперь время Леонарда понять её. И он понял, но не отпустит. Ни за что. Стеклянные глаза всматриваются во мрак. Так тихо. Где-то там, далеко, звучит нечто, похожее на музыку и людей. Но это далеко. А здесь— мрак. Лоб девушки упёрся ниже лопаток барона, а её пальчики неуверенно вжались в его красный кафтан. Мягко. Но обернуться нельзя. Ни в коем случае. Она же вовсе не плачет. Ей же вовсе не грустно. И ей же вовсе не одиноко... "Чёрт, нет же! — Леонарда охватывает злоба. — Я здесь! Я готов заменить их всех! От возлюбленного и до матери! Абсолютно всех! Ты вовсе не одинока! Просто не отталкивай мою помощь!" Просто развернуться на каблуке и прижать эту глупышку к груди. Мягко и нежно. Чувствовать и слышать её вздохи. Касаться спины. Это всё так просто... но лучше не надо. Это ей неудобно. Мягкий шелест чёрных одежд. Она оборачивается. Ничего не говорит и так понятно, что зовёт. — Да, сейчас, — Леонард натягивает улыбку. Так неумело и каряво, что даже смешно. Так лживо.***
Леонард зашёл в свою комнату. Здесь было темно, а за окном бушевала буря. Потому свет появляется изредко из-за молний. Юноша аккуратно прошёл вперёд, он хотел забрать свою книгу. И вдруг из темноты на него начал идти какой-то силуэт. — Кто ты такой!? — Леонард приготовился к схватке. — Ну-ну, дядю так не полагается встречать. — Ты мне не дядя, — спокойно ответил Леонард. — У меня был только один дядя и он умер несколько лет назад. — Это был просто муж твоей тёти, — мужчина вышел на свет. Это был блондин с немного светащимися фиолетовыми глазами и голубовато-бледной кожей. — Моё имя Брэм и я — отец твоего кузена. — Чего? — Просто я хочу сблизиться с другом моей милой воспитаницы. — Дядюшка Брэм? — Леонард вспомнил, как Купальница звала своего опекуна. — О, быстро схватываешь! — подмигнул мужчина. — Нет, Вас так зовёт... — Купочка, — кивнул мужчина. — А ты у нас Леонард. Тогда я назову тебя Леон. — Чего!? Это абсолютно другое имя! Раз уж взялись сокращать, зовите Леном, — Леонард внешне был абсолютно спокоен. — Леонард, Лен... Какое-то нелогичное сокращение. — Я требую. — Леон, — Брэм неожиданно силой мысли переместил в свою руку книгу. — Ты болен раздвоением личности? — Прекратите, — юноша резко забрал книгу. — Явились не пойми откуда, дали мне странную кличку, распрашиваете о моих проблемах. — Просто ты мне интересен. Мой милый гениальный мальчик, если хочешь я расскажу тебе множество тайн этого мира. Например, рецепт кантареллы. — И зачем? — Просто я знаю, что ты хочешь устроить травлю "паразитов", — Брэм улыбнулся, оголяя клыки. — Я читаю твои мысли. И ведь действительно, рецепт легенларного яда непомешает. Леонард тяжело вздохнул. Он не против такого напарника. Юноша натужно криво улыбнулся и протянул руку. — Рад сотрудничеству. — Будь добр, не улыбайся, выглядишь мерзко, — усмехнулся Брэм.***
Свет полумесяца слабо проникает в комнату сквозь листву, заслонившую громадное окно. Здесь темно, чтобы не привлечь внимание не нужных глаз. Чтобы никто не увидел осколок того, из чего Леонард пытается собрать счастье. Этот хрупкий осколок, что невозможно будет востановить. Но всё в порядке. Сейчас здесь лишь юный барон фон Сименс и графиня фон Крад. И про это никто не знает. По крайней мере, Леонард так думает. Он хочет так думать. Он многого хочет. Хочет реализовать. Но не здесь. Не сейчас. Не в этой вселенной. Не с этой девочкой. Леонард обернулся. Такая женственная. А ведь не так давно это была маленькая девочка лишь двенадцати лет от роду. Она весело улыбалась и хотела помочь ему. Спасти от одиночества. "Леонард, — её детский голосок такой звонкий. — Поиграешь со мной?" — Я мерзок, — Леонард опустил голову. "Я так мерзок!" — Что случилось? — Купальница обнимает друга. "Я же знаю, что ей больно." — Лернард? "Я же прекрасно понимаю, что ей плохо, когда я так делаю!" — Леонард? "Я же просто эгоист!" — Пожалуйста, от... — девушка чуть не перешла на крик. — Я люблю слышать своё имя, — так стыдно за эти слова. — Можно я произнесу твоё? — Конечно, — фон Крад гладит пышные волосы друга. Это мягко нежное имя неприятно царапает горло, пытаясь выбраться. И снова на привязи три дурацких слова. — Купальница, — выговорил. А эта девочка невинна. Она невинно слепа. Она тоже не хочет видеть лишнее. Потому она не видела того труда, с которым Леонард сдержал признание. И её большие невинные глаза розового цвета такие мягкие. А губы? Они же тоже мягкие. Очень мягкие. И сладкие. Они горьковатого вкуса любви. Её любви. На столько жертвенной, что просто тошно. Девушка изящно встала и обняла друга, прижимая его голову к своей груди. "Я хочу поцеловать её?" — хочется отойти, но сзади рояль, а спереди — она. — Леонард? — носик Купальници мягко уткнулся в макушку фон Сименса. — Что случилось? "Мой эгоизм, спутаный любовью," — юноша чувствует вину. Вину за свои глупые фантазии. — Извини, — он уже принял всё, любой исход. — Скажи, ты... Мне... Я хо... Извини за мою низость! Сердце сжалось. А она гладит. Так мягко. Словно пытаясь убедить, что нет ничего низкого. "Прошу, не видь меня настоящего и дальше!" — это отчаяние такое обыденное. Раз уж так вышло, Леонард хочет просто помочь ей. Хочет сам погладить в момент плача. Сам! — Скажи, — этот вопрос легче, но... — Я же могу быть любим? — Конечно, — Купальница сияет. — Ты такой красивый и умный. "То есть я могу тебе понравиться!?" — А ещё очень добрый. Ты всегда был со мной. "Нет, ошибаешься." — Даже если порой ты меня избегал. Я всё равно понимала, что ты просто был должен, чтобы мы не стали жертвами слухов, — Купальница врёт так легко. Леонард даже не замечает. "Слухи? Так вот как ты это видишь..." — Но не переживай, я их не боюсь. Я буду с тобой всегда, когда бы это не понадобилось. В конце концов, я люблю тебя. — Я тоже, — Леонард поднял голову. — Я очень-очень тебя люблю. — Вот и славно, тогда не переживай, — мягкая ручка Купальницы коснулась щеки Леонарда и чуть погладила. — Мягко... — вырвалось шёпотом. Леонард вскочил, обнял возлюбленную и поцеловал. До чего же она мягкая. Фон Сименс чуть коснулся языком губ. Этот поцелуй не должен быть невинным. Он должен забить последний гвоздь в крышку гроба веры Купальницы о дружбе. Язык Леонарда проник в ротик девушки. Она так смутилась. Пытается оттолкнуть. Но просто Леонард хочет сдвинуться с этой мёртвой точки. Он зарываяется пальцами в волосы девушки, чуть портя причёску. Но всё в порядке: здесь лишь они, и никто не придёт. — И о чём я думаю? — Леонард смотрит на "подругу". — Не знаю, — девочка улыбнулась. — А расскажи! — О своём грехе. — Каком? — Купальница села рядом. — Извини, но это я бы хотел оставить в секрете, — Леонард поднёс палец к губам. — Но ведь у друзей нет тайн друг от друга! — девочка надула губки. — Надо бы вернуться в зал, — сейчас, пока есть шанс, фон Сименс хочет бежать.***
Леонард смотрит на цифры в чеке. В такие моменты невольно задумывпешься, а что ты будешь делать, если попадёшь из князи в грязи? А ведь если все эти кампании прогорят, так и будет. Фон Сименс взодхнул и подписал чек. "Не дай Боже, взять у кого-нибудь в долг," — думает барон. Сегодня очередной обед. Это бесит. Люди слишком раздражают. Леонарду гараздо интереснее читать чьи-то труды, нежели общаться с кем-то, даже с автором этих самых трудов. Да и вообще, не кажется ли этим людям, что весь этот уклад может в какой-то момент просто взять и нарушиться? Не надо ли подготовиться к этому? Зачем все эти обжорства и показушнечество? Юноша откинул чёлку с лица. И всё же надо отстрич хотя бы немного. Хотя может их можно просто собрать в хвост? Леонард посмотрел на стол. На сегодня, вроде, всё сделано. Парень встаёт из-за стола и идёт в тренеровочный зал. Ангард. Шаг. Удар ровно вперёд. Поворот кисти. Нет, без соперника скучно и, практически, бессмысленно. Но прислуги не моного, да и они даже на равне с дворянином быть не могут. Леонард вернул шпагу на место и решил найти себе другое занятие. — Хйээээээй! — голос Лео донёсся в подсознании. — Что тебе нужно? — безэмоционально. — Просто скучайууу! — отвечает девушка. Вдруг в дверях появился слуга. — Господин просит пройти Вас в его комнату, — поклонившись, сообщил он. Леонард прошёл в кабинет отца. Там было полно анималестических и обычных портретов. — Это геар Велиц, — представил слуга художника. — Молодой господин фон Сименс, — горя каким-то неведомым желанием, затароторил мужчина.— Я работаю художником, и меня пленила ваша красота. Уже долгие годы я не мог вообразить того, кто будет позировать для меня ангела. Не откажете ли Вы мнё в такой чести? — Не откажу, — пожал плечами Леонард.***
Стоять неподвижно, что бы художник смог сделать сначала набросок, а потом правильно изобразить свето-тень. Ширх! — звук карашдаша Леонард — кукла, ему не сложно...***
Купальница посмотрела на компаньонку. Девушки сейчас сидели за пианино и только что закончили играть. Компаньонка неуверенно начала: — Госпоже ведь нравится наследник фон Сименса? — Да, мне все нравятся, — улыбнулась Купальница. — Нет же, — покачала головой девушка. — Нравится как мужчина. Разве, я не права? — Неправа, — отрезала фон Крад. — Он— мои драгоценные и самые близкие друзья. — Но, госпожа, ведь эти отношения могут навредить Вашей репутации! — возмутилась компаньонка. — И что? — искренне изумилась девочка. — Мне бросить его? Разве это не жестоко лишь из-за норм общества бросать его? — Я видела, как он целовал Вас, наряжаясь девушкой! — служанка уже потеряла самообладание. — Поймите, госпожа, я люблю Вас и желаю Вам счастья. А если Вас опозорит эта связь... — Не опозорит, Леонард и Лео очень хорошие, — улыбнулась Купальница. — А эти поцелуи... Ему просто нужно научится проявлять любовь. Когда Леонард поймёт, что любить не страшно, он откроется миру... А сейчас я должна показать ему, что чувствовать не стыдно... Купальница хочет, чтобы Леонард не был таким же трусом, как она. Хочет, чтобы смог найти себя. Найти того, кого сможет любить. Сможет признаться в своём чувстве и остаться с ним. Купальница хочет. — Но, госпожа... — компаньонка нехотя села обратно. — Простите за это...***
Леонард прошёл в холл. Хоть Леонарда многие запугивали тем, что в 1884 это поместье горело, юноша всё равно пришёл посмотреть на него. Да и пожар был аж восемь лет назад. Холл был раскрашен в красные и оранжевые цвета. Собственно, фон Гёте были магами огня, потому других цветов Леонард и не ожидал увидеть. — Приветствую Вас, — к Леонарду вышла девушка с синими волосами, собраными в пучок, и в оранжевой форме горничной. — Моё имя Селена, госпожа сейчас занята, потому все вопросы улаживаю я. — Ясно, моё имя Леонард фон Сименс, — кивнул барон. — Я прибыл по вопросу покупки этого дома. — О это радует, — хлопнула в ладоши девушка. — Но я бы хотел уточнить причину подобной дешевизны. — Госпожа просто хочет поскорее покинуть этот город. — Вот как. А могу ли я узнать причину? — Могу лишь сказать, — Селена зыркнула своими синими глазами в окно. — Что этот город полон боли для неё. — Ясно. Леонард тоже посмотрел в окно. Там какой-то мужчина копал землю. Рядом с мужчиной лежали какие-то свёртки. Но фон Сименс решил не зацикливаться на этом. Он прошёл в залу, куда горничная уже подала чай. Леонард сел на диван и чуть отпил чая со сливками, приготовившись к рассказу о поместье. Селена показательно прокашлилась и начала: — Значит так, в поместье три этажа. На верхних двух по пять комнат, внизу есть четыре залы, а так же кухня и комнаты для некоторой прислуги. Так же есть амбар и конюшня, но лошадей там нет. Так же, должна Вам сообщить, последние почти семь лет в поместье никого не было. В связи с этим что-то может подлежать ремонту. — А из-за чего тут никого не было? — Госпожа путешествовала по стране, — соврала горничная. — Семь лет? — голосе барона читался какой-то сарказм. — Да, семь лет. — Скажите, я видел на заднем дворе... кладбище?.. — Да, это семейное кладбище фон Гёте. — Там мужчина кого-то хоронил. —Недавно на тот свет ушли три члена семьи фон Гёте. — Так, постойте, — Леонард вспомнил разговоры отца с другими людьми. — Эльза фон Гёте — последний представитель этого рода. Три года назад погиб и последний фон Румбульф. Но при этом один из свёртков явно был со взрослым человеком. Я хочу... — Леон, Леон, — зацокал языком Брэм. Вампир вальяжно раскинулся на диване, закинув ногу на ногу. Селена и Леонард застыли. Брэм же лишь сильнее натянул на лицо капюшон плаща и игриво сказал: — Селена, подай и мне чашечку, я его компаньон! — Хорошо, — горничная неуверенно покинула комнату. — Лео... — хотел продолжить Брэм. — Требую звать меня моим именем. — Оно слишком длинное для того, кто живёт всего один день. — Объясняя мне это, Вы тратите ещё больше времени. — Во всяком случае, успокойся. Я был тут прошлой ночью. — Что? — В тех "саванах" трупы Детя Мира, Ская и твоего двоюродного племянника. — Что? Дитя Мира? Племянник? Скай? — Да, — Брэм вздохнул. — Это я убил Дитя и Ская, а Скай убил своего сына. — Скай? Постойте, он погиб семь лет назад! — Да, — кивнул Ле Фаню. — Семь лет назад был похоронен герцег Скай Грей. Но его гроб был пустым, так как тело пропало. — Оно могло провалиться в одну из брежий при попытке перехода из Кар... — Не провалилось, его забрал я. — Но зачем? — Мне было скучно, вот и решил позаботиться о сыне. — Скай? Твой сын? — Леонард начинал сомневаться в словах Брэма. — Не хочешь — не верь, но знай, сейчас Эрик хоронит пепел бывшего герцега, которого я обратил в вампира. Леонард встал и пошёл на задний двор. Селена же только-только зашла с чаем для Брэма. — А господин..? — замялась девушка. — Он покупает, так что зови Эльзу — будем оформлять. Благодарю за чай. Брэм выхватил у девушки чашку и начал пить. Барон вышел в сад. Тот мужчина уже закончил "похороны" и собирался уходить. Он посмотрел на Леонарда своими красно-карими глазами, прикрытыми каштановой чёлкой, ухмыльнулся и пошёл по своим делам. Леонард начал читать надписи на крестах: "Лия", "Юджин Мерит" и "Скай Грей". Барон застыл, смотря на могилу сводного кузена. "Знаешь, я завидовал тебе, — вздохнул фон Сименс. — Ты был моим идеальным соперником. Я желал занять твоё место. Как жаль, что теперь ты точно мёртв. Чтож, я всё равно стану лучше тебя живого!"***
— Ого, — Купальница рассматривала холл, выкрашеный в синий, как и вёсь дом, цвет. — Это твой новый дом!? А он большой. — Нравится? — с какой-то непонятной надеждой в голосе спросил фон Сименс. — Да, он красивый, — кивнула фон Крад. "Тогда, давай жить здесь вместе," — подумал Леонард, но отогнал эту мысль. — Ой, это что? — девочка заметила в дальнем углу большой холс, замотаный в чёртную ткань. — А, это, — барон подошёл. — Никак не могу решить: убрать её или повесить. Тонкие пальчики девочки стали распускать ткань. Вскоре пред ней престал портрет ангела. Ангел был воистину прекрасен. Тонкие белоснежные руки, одна из которых тянулась к небу. Эти полные печали большие глаза. Серые глаза. Ангел был укутан в берюзовую тунику. — И как тебе? — Леонард с каким-то вызовом посмотрел на свою возлюбленную. — Ты очень красивый, — без задней мысли ответила девочка. — Собственно, я порой думала о тебе в подобной ипостаси. "Знай ты, что я не ангел, — сжал губыл Леонард. — Покинула бы уже меня? Интересно, а позволил бы я тебе? Знаешь, ты, должно быть, и есть мой ангел-хранитель..." — Повесь, — резко обернулась Купальница. — Уверена, эта картина этого заслуживает. — Хорошо, — Леонард встал напротив. — Я повешу её на самом видном месте. "Падёт ли ангел из-за чувства со смертным? А нет, я хуже смертного, — мысленно усмехнулся Леонард.— Что случится, после того как ты падёшь? Я просто научу тогда тебя быть такой же, как и я. Но полюбишь ли ты меня? Леонард приблизился к Купальнице и ненадолго коснулся её губ. Такие мягкие. И почему она так упорно это оправдывает? Леонард помрачнел. Хочется дольше чувствовать эту мягкость. Хочется получить её ответ. Хочется признания этого чувства. — Пойдём, — Леонард протянул руку, словно приглашая на вальс. — Я покажу тебе другие комнаты.***
Зал в пастельных тонах полон звуков. Они все сливаются воедино и бьют по ушам. И по одиночеству. Купальница стоит здесь. Она сжимает подол пышной юбки. Ей грустно. Грусто в этом одиноком и злом мире. Она осматривается. Не так далеко от неё стоит несколько девушек и о чём-то говорят. Кажется ещё и посматривают не очень добро в сторону баронессы. Купальница улыбнулась. Ничего, всё будет хорошо. Она постарается и мир станет чуточку лучше. Дома она пересматривает вещи своих фамильяров. Их одежда — всё, что осталось. Оранжевое и бирюзовое платья Айхёнхен, костюмы Байзека, ремешок Дункеля и рубашка с брюками Панголина. Эти вещи такие уютные и приятные. После смерти фамильяров первое время девочка лежала в этих вещах, а сейчас просто смотрит. Странно, верно, но так кажется, что набираешься силы изменить этот мир.***
Леонард и Купальница вновь за роялем. Да, теперь это другая комната, но всё как раньше, как в её детстве. И так останется. Леонард ласково смотрит на ту единственную. Она такая мягкая. Как хочется попробовать эту мягкость. Запах яблонь и вишень, что посажены у окна. Музыка оборвалась. Эта мягкость сладкая. "Я люблю тебя, — эти слова тоже тонут в омуте неуверенности. — Будь всегда лишь со мной." Так ласково треплет волосы и улыбается. Словно издевается. Словно и не понимает причину происходящего. — Купальница, я... — Леонард запинается и отводит взгляд. Ветер из окна приятно обдувает. Поцелуи полны такой мягкости и сладости, что хочется не прекращать это. Леонард уткнулся носом в шейку. Такой мягкий запах. Пальчики этой глупышки в волосах. Она не сопротивляется. Может, ей приятно? Может, полюбила!? Он же был достаточно удобен? Леонард целует шейку. Сейчас, наверное, можно наконец сказать эти три несчастных слова! — ... я ужасно мерзок! — срывается с губ Леонарда, после чего он отворачивается. — Что-то не так!? — Купальницу поразила эта фраза, девочка наклонила головку. — Ничего... — внутри Леонарда всё сжалось в один огромный ком, причиняя боль. И о чём он сейчас думал!? — Скажи: "Я тебя люблю"... пожалуйста... — Я тебя люблю, Леонард, — светло...***
Леонард абсолютно бледный. Сейчас его закопают. Купальница сжимает чёрный подол. Почему он умер? Перед ней уже просто труп. Верно, она его полюбила. — Прости меня! — вырывается. — Я не знаю почему! Ты должен был женится и жить счастливо... — Интересно, — голос... Байзека? — Так значит, он должен был жить счастливо, а мы — умереть? — Я любил тебя, — голос Дункеля. — Не смотря ни на какие пропасти между нами, а потом умер. И из-за чего же? Чтобы ты потом просто убила своим эгоизмом кого-то другого? — Она только и делает, что убивает других, — голос Айхёнхен? — Само её существование отвратительно. — Мы так о тебе пеклись, — голос Панголина тоже? — А сейчас ты уже и забыла нас! И тоже самое ждёт и твоего "друга"! — Я ненавижу тебя, — труп Леонарда сел и посмотрел пустыми глазницами на девочку. Она открывает глаза. Уже утро, это лишь сон. В голове звучат слова Леонарда из сна. Неужели он действительно однажды скажет ей это? Тогда что же она делает не так? Почему она плохая подруга?***
Это невозможно! Леонард бросает взгляд на вывеску. Корявые деревянеые буквы, выкрашенные в красный. Это мерзко, но необходимо. Леонард вышел из кареты. Ему нужно во чтобы то ни стало переспать с блудницей! Но как это мерзко! — Ооо, — Леонарда явно рады видеть. — Что желает молодой господин!? Женщина с короткой стрижкой и накрашеными губами изучает барона. Она явно не доедает, что странно, хотя, может быть, она больна. Это не важно! — Я хочу девушку с пышным бюстом, — может забудется... — И, было бы неплохо, брюнетку. — Хорошо, — кивает девушка. — Сейчас! Девушка есть. Отдельная комната, но... Чёрт! Эта девочка... снова невовремя! Её глаза, её губы, её волосы... Чтобы сейчас не делала ночная бабочка, фон Сименсу плевать. Да, организму это приятно, даже забылась мысль о грязности этого места, но не о причине прихода. Наоборот, причина стала ещё ярче. И каждое движение жрицы ночи, что отдаётся приятным пульсом по всему телу, сопровождается тихим вздохом: "Купальница". Время вышло. Деньги уплачены. Леонард покинул это место, но ничего не изменилось. Всё ещё эти низменные желания о ночи с той девочкой. — Я с мёртвыми глазами, — голос Лео. — И что это такое? — Не важно. — Эээ, — Лео вскочила. — Не забывай, у нас общее тело! Я хочу понять, зачем!? — Чтобы она не мешала, — тихо отвечает Леонард. — Кто? — Фон Крад, — отчуждённо. — Мешала? — удивляется Лео. — Но разве ты её не лю... — Если бы я её любил, я бы не желал её в столь извращённой форме, — чётко объясняет юноша. — Кажется, нам лучше с ней не видеться. — Чтоо?! — Лео топает ножкой. — Это почему ещё!? — Я могу ей навредить, лучше нам перестать общаться. — Что!? — возмущению Лео нет придела. — Ты всё поняла, не докучай мне.***
Солнце залило своим светом всю комнату. Из-за этого даже было немного жарко. Хотя нет, жарко было по другой причине. Сейчас в доме была лишь немногочисленная прислуга. Леонард и Купальница ушли в гостинную. Эта светлая и просторная комната была такой величественной. Но всё шло немного не туда, куда должно. Купальница лежала на софе. Леонард сидел рядом. Эта девочка была чуть растеряна. Юноша вдохнул. Главное — не сделать ей больно. Он аккуратно устроился над девушкой. Она так смущена, но не сопротивляется. — Я не против, — её рука такая мягкая. — Я люблю тебя, — юноша поцеловал. Теперь то он не друг. В конце концов Купальница же не лишь в границах добродетели согласилась. К чему так сложно и так тяжело хитрить пред чёртом и морочить небо? Юноша начал раздеваться. Сегодня всё изменится. Сегодня они станут любовниками. А, возможно, и сразу сужеными. Купальница ведь не будет предаваться греху с другом. — Я люблю тебя, — Леонард гладил грудь девушки сквозь ткань платья. — Я тоже. — Как мужчину? — счастье близко. — Да, — оно здесь. Купальница улыбнулась. Теперь всё будет по другому. Теперь они будут счастливы. На сером стекле появились капли слёз. Леонард поцеловал возлюбленную. Теперь не стыдно. Теперь всё хорошо. "Да о чём я!?" — Леонард отошёл от кровати к окну и открыл его. Воздух проник в комнату. Запах свежести чуть бодрил и, вроде, освобождал от навязчивых мыслей. "Такой мягкий, как она..." — Леонард! — ужас явился. — Поехали в сад сегодня! — Нет, я занят, извини. "До чего же она просто попала в дом..."***
Всегда красива. Всегда в центре внимания. И это жжёт. Хочется прижать эту девочку к себе. Гладить по длинным волосам. И целовать. Оставить след из поцелуев на её тонкой и длинной шейке... Нет, как мерзко! — Леонард, — Купальница смотрит на юношу. Леонард приходит в себя. О чём он думает! Омерзительно! И когда она успела подойти? Леонард отшатнулся. Опасна! — Всё хо..? — Прекрати! — само выравается. — Лео... — Прости, — руки непроизвольно обхватывают ладошки девочки. — Мне... нужно отлучится. "А они мягкие... — мелькают мысли. — Хочу почувствовать их на своей груди... О чём я снова думаю! Мерзость!" Серое стекло вновь устремлено в толпу. Её приглашают на танец? Бесят! Все бесят! Отравить? Да, верно! Их всех нужно перетравить, как крыс! Отказалась? — Леонард, — Купальница подбегает к юноше. — Я всё же... — Прости, не сейчас... — ушёл. Всё дальше и дальше от неё. Но какой смысл в этой бегатне, если уже завтра он вновь будет рядом с ней? "У неё мягкий запах," — думает юноша.***
Леонард зашёл в церковь. Купальница часто говорила, что если рассказать Богу о своём грехе, то Он поможет побороть этот грех. А значит Леонард просто признается в своём пригрешении. Леонард уже прочитал молитву, потому осталась только встреча со священиком. И вот онтподходит. — Господь да будет в сердце твоём, — говорит священик. — Чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди. — Я исповедаюсь в первые, — отвечает юноша. — Но сейчас на мне лежит столь тяжкий грех, что он мучает меня уже несколько лет... Я... Мне стыдно это сказать... — Сын мой, — ответил священослужитель. — Бог ведает всё, но Он не сможет помочь, покуда ты не откроешь ему своё сердце. — Я желаю свою подругу, — отвечает Леонард. — уже долгие годы эта девушка заботится обо мне. Она очень добра ко всем и вся, но я почему-то возжелал её. Я не однократно пытался побороть свои мысли, я называл их любовью, но ничего не менялось. Недавно я ходил в публичный дом, пытаясь заглушить это желание, но оно только усилилось. Порой мне кажется, что я вот-вот переступлю черту дозволенного. Я уже неоднократно целовал её, хотя и пытаюсь себя сдерживать. Что мне делать? — Сын мой, — священик задумался. — Неужели ты действительно её так жаждешь? — Да, — Леонард сгорал со стыда. — Я уже готов сдаваться, но я не хочу отвечать на её доброту своей порочьностью. Я молю о спасении не столько для себя, сколько для неё. — Чтож, радует, что ты сознаёшь свой грех. Но что же такое тебя соблазняет в твоей подруге? — Всё. Она вся. Её руки, глаза, волосы, улыбка... — Без любви, страсти, похоти сношения не только возможны, но и даже рекомендованы для укрепления психического здоровья, — ответил священик, пытаясь успокоить барона. — Господи Иисусе Христе, — эту фразу Леонард должен сказать сейчас. — Сыне Божий, помилуй меня грешного. — Бог, Отец милосердия, смертью и воскресением Сына своего примиривший мир с Собою и ниспославший Духа Святого для отпущения грехов, посредством Церкви Своей пусть дарует тебе прощение и мир. И я отпускаю тебе грехи во имя Отца Xриста и Сына и Святого Духа. Господь простил тебя. Иди с миром… — Да, благодарю, — сухо ответил Леонард. Ничего не изменилось. Леонард и не верил особо. Он в принципе ни во что не верил. Но сейчас даже зачатки веры в спасение разбились. — Глупость! — Брэм сидел на столе в лаборатории. — Это было глупо. Юноша закрыл дверь в кабинет. Здесь была всего одна лампа, которой он и предпочитал пользоваться. — И что с того? — Леонард подошёл к вешалке с халатом. — И вообще прекратите это! — Да ладно, — вампир улыбнулся. — Я читал мысли многих. Знаешь, о чём думала твоя тётя, когда я зачал ей Ска... — Замолкните! — Леонард отвернулся. — Я не желаю слышать ничего о чужих мыслях, пока сам не попрошу. — А если я скажу, что о тебе думает Купочка? — улыбается шире и коварнее. — Я для неё друг, — отвечает Леонард. — То есть не хочешь. А жаль... — А я не прав? — Ну немного... — Ну и ладно, — барон накинул халат. — Мне это ни к чему. — А вдруг то, что я тебе скажу вас сблизит? Леонард мысленно начал перебирать список ещё живых и больных клиентов. Затем прикинул, хватает ли ингридиентов хотя бы на половину из них. Леонард не убивал всех, лишь тех червей, что позарились на его ангела. Нет, не его, просто ангела. — Извините, — из-за двери раздался голос дворецкого. — Приехала графиня фон Крад. — Эм, иду, — Леонард скинул халат и зашептал Брэму: — Исчезните пока. Купа стояла в дверях с красными щеками и носом. И так счастливо улыбалась. Она любит зиму, просто обожает. Девочка улыбнулась, завидев спешащего к ней Леонарда. — Привет! — такая весёлая. — Ты что-то нашла? — неуверенно спросил барон. — Не совсем, — холодные ручки девочки неожиданно легли на щёки юноши. — Тут открылась новая пекарня и я там подработала немного. Знаешь, там столько счастливых людей... Хотя я видела и нищих. Но им я купила хлеб. — Ты такая добрая, — Леонард коснулся рук Купальницы. Запятнать её? И как о таком вообще можно думать? Ни за что! Его низменность не каснётся её. — Мы же друзья? — Леонард чуть отвёл взгляд. — Угу! — Тогда скажи, какое чувство сейчас тебе больнее всего? У друзей ведь нет секретов. Фон Крад чуть замялась и оторвала руки от щёк барона. Она закусила губу и неуверенно зашептала: — Только это секрет, одиночество... Но ведь ты же мой друг, так? И ты же не бросишь меня в нём? Знаешь, после их смерт... Ой, — Купальница замотала головой. — И что это я! Ая-яй, девочки улыбаются! А теперь ты! — Моё чувство? — Леонард обнял девочку. — Пока ты рядом, я чувствую только радость. "Врёшь, я знаю," — Купальница опускает взгляд. — Я люблю тебя с нашей первой встречи. "Не надо, пожалуйста, прекрати это!" — опять грустно. Умрёт, как и вся её семья. Но улыбка натягивается очень легко. — Я тебя тоже. Давай всегда будем друзьями. — Да, навсегда будем вместе, — он смыкает объятия крепче.***
Леонард вышел из кареты. Перед ним предстал огромный особняк. Сегодня его пациентом будет маркиз фон Гроэц. Нет, это имя ничего не говорило Леонарду. Юноша прошёл за дворецким. И вот комната поциента. Говорят, ему плохо в последнее время: часто тошнит, появляются прыщи, глаза воспаляются. Леонард лениво взглянул на клиента. Злость неожиданно нахлынула на юношу, заставляя вспомнить этого гада. Этот мерзавец часто мелькал рядом с Купальницей. А ещё он обожал мусорить деньгами. Леонард глубоко вдохнул и сел на стул рядом с постелью. — Я — доктор фон Сименс, — как можно ласковее сказал Леонард. — Позвольте Вас осмотреть. "Самое время отправить его на тот свет!" — в Леонарде бушевала злость, пока его будущая жертва готовилась к осмотру. Хотя это глупо — Леонард, как и обычно, заявит, что его пациент подхватил сифилис, оспу или малярию, особой разницы нет, тем более он тут единственный врач. Но ладно, надо играть уверенно, иначе в чём смысл?***
Купальница сидела за письменным столом в своей комнате. Сейчас ей прислале просто ворох писем. И при этом, этом ворохе нет ни одного письма от тех, кто дорог девочке. Почти все письма были с "признаниями в любви", но Купальница не так глупа, как хотелось бы этим должникам или просто алочным людям. Девочка сидела, кусая губу. — Я должна уйти, — заключает неожиданно она. — Куда уйти? — тут же реагирует горничная, которая принесла чай. — В монастырь, — пожимает плечами графиня. — Пока я аристократка, мои деньги раздражают других людей. — Ясно... — горничная замялась.***
Леонард открыл дверь лаборатории. Это была маленькая, укутаная во мрак комнатка. Она ещё не завершена до конца, но и нынешнего оборудования хватало. Леонард прошёл в глубь комнаты к столу. — Брэм, ты здесь? — поинтересовался барон. — Да, господин доктор, — отозвался вампир. — Я подсыпал наш залог на смерть в его суп, как ты и хотел. — В тарелку, я надеюсь, — ответил Леонард. — Конечно, — кивнул вампир. — Я, всё-таки, ещё времена величия Рама*** застал! — Ага-ага, — пробубнил Леонард. — До чего же ты, всё-таки, похож на Ская! — протянул Брэм. — Ладно, — Леонард собрал волосы в хвост. — Сейчас не до этого, надо подкорректировать яд. Брэм кивнул и тоже переоделся. За своё вековое существование он впервые примерял на себя личину учёного. Хотя, скорее, был помощником и подопытным кроликом, на котором Леонард и тестировал яды. Интересно, сколько раз Брэм уже "умер" от яда за жти дни?***
Неаккуратно расстеленая кровать, а сверху валяется Леонард. Его рука запачкана в ещё тёплом эякуляте. Это воплощение всей грязи Леонарда. Это воплощение его единственного, но самого мерзкого желания. Он так медленно стекает. И это Леонард хочет сделать с ангелом? Мерзко. А ведь он должен быть удобным. Всё бессмысленно. Что бы он не делал, он всё равно окажется рядом с этой девочкой. Может, стоит оставить её при себе? Эта глупышка вот-вот уйдёт в монастырь и всё, она исчезнет из жизни Леонарда. — Хоть я и против вашего замужества, — вдруг раздаётся голос Лео. — Но здесь особый случай. — О чём ты? — вопоос был ко всей реплике. — Физически я, к сожалению, мужчина, — вздохнула девушка. — Так что монастырь нас точно разлучит. А потому, хоть это мне претит, женись на ней! — Она не согласится, — качает головой юноша. — Я лишь недруг подруги. Да и сама подумай, в чём смысл? Мы не любим друг друга. — Ну ты то точно любишь! — отмахивается Лео. — Нет, — Леонард сжимает простынь. — Я просто хочу её. — С чего ты взял!? — альтер-эго искренне недоумевает. — Это ясно, как день, — Леонард смотрит в окно, уже вечер. — Люби я её, хотел бы того, о чём написано в книгах: улыбки, нахождение вместе, разговоры... А я? — Ты же хочешь её узнать лучше! — пытается переубедить Лео. — В книгах персонажи в этом не нуждаются — они уже всё понимают, — Леонард явно не собирается признавать себя неправым. — Тогда почему ты испытываешь счастье, просто находясь рядом с ней!? — идёт с козырей девушка. — Я не могу испытывать счастье, — юноша подходит к окну. — Я же лишь жалкая копия человека... — Да что с тобой!? — Лео бьёт Леонарда по щеке.— Ты человек! Полноценный! И она тебя полюбит! И вообще, а как же я!? Просто из-за своей неуверенности ты лишишь меня друга!? — Может, тебе и правда лучше отдать это тело... — фон Сименс полностью отчаялся. — Хей!.. — Лео напугана. — Я же лишь кукла, стоит отцу умереть — я выйду из строя. Так зачем сбегать от судьбы? — Идиот!— девушка вновь бьёт по щеке.***
Леонард открыл глаза из-за того, что кто-то гладил его по щеке. — Подъём, — раздался ласковый женский голос. — Просьба говорить чуть мягче, — юноша посмотрел на сидящую перед ним шатенку в тёмно-голубом платье. Это было женское обличие Брэма, о чём Леонард знал. — Неужели тебя не пленила моя красота? — Вы же читаете мысли. — Ну тогда просто знай, что я временно тебя покину и да, — Коралина улыбнулась. — Что ты делал вчера? — Не говорите ей, — стыд сжигает. — Ладно, не скажу, — Брэм улыбнулся. — Бедная-бедная девочка. И в кого она влюбилась? — Что? — Я имею в виду как в друга, — Королина медленно стала Брэмом. — Вы ведь специально неправильно построили предложение. Леонард чувствовал какой-то стыд за столь лёгкую веру в шутку Брэма. Тот же уже встал и пошёл к выходу, но остановился и улыбнулся: — Если Купочка уйдёт в монастырь нам с Лео будет так одиноко. А если не уйдёт сколько же бессердечных мужчин решат её использовать. Может, её единственный друг уговорит мою малышку на фиктивный брак? Дверь тихо закрылась сама вслед за вампиром. Леонард посмотрел на пол. И почему эта идея сейчас вновь показалась хорошей?***
Купальница стоит в порту. Брэм уже отошёл на одном из кораблей. Девушка печально смотрит в землю. Снова это чувство одиночества. Девушка неуверенно идёт домой. Сегодня надо бы снова посетить могилу родителей и фамильяров. "Интересно, — девушка смотрит в небо. — Как там? Дункель ведь ещё любит меня?"***
—О, сапфир? — Лео явно рада. — Ей должно понравится! — Думаешь? — Леонард, сидя за столом, неуверенно рассматривал вещицу, которая радостнт отражала солнечные лучи. Ощущение, словно само небо благословляет это вовсе не грешное чувство.***
Маргарет сидит в кресле и хитро смотрит на Купальницу. Та же стаоаётся выглядеть серьёзно. — Я хочу отдать Вам своё королевство, — говорит графиня. — Ого, — усмехнулась фон Пферд. — Не ожидада. Ладно вру, но что так? — Я хочу покинуть эту арену. В конце концов, думаю, на мне и закончится наша династия. И раз уж Вы мне лучше знакомы нынешнего вожака волкообразных, я отдам эти земли... — Конечно, спасибо, но разве тот юный гений не влюблён в тебя? — усмехнулась Маргарет. — Леонард? Нет... Он просто — мой единственные друзья...***
Интересно, почему Купальница всё ещё не ушла в монастырь? Может, хочет сначала помочь кому-то, с кем её разлучит уход в монахини? Леонард был бы на седьмом небе от счастья, будь это так, а этим "кем-то"— он. Но он— реалист, а потому все подобные мечты отбрасывает, стоит им появиться. — Как тебе? — Купальница кружится на месте в очередном синем наряде. — Очень идёт, — улыбается юноша. Это так. Это строгое синие платье подходит к сторогому пучку из исиня-чёрных волос. Сейчас Леонард отметил, что Купальница никогда не носит цветы. Из-за этого её даже самые праздничные платья похожи на траурные. "Вот бы ты надела что-нибудь светлое, — думает юноша. — Тебе бы это очень подошло." — Ты о чём-то задумался? — розовые глаза смотрят прямо в серые стекляшки. — Да, есть немного, — смущён, но внешне это не видно. — Давай пройдём в сад. "Давай сходим в сад, — звучат в голове Купальницы слова Ская. — Хочу показать тебе что-то." — Давай, — милая улыбка.***
Так тихо. Только порой доносится пение сверчков. Когда-то Купальница так же гуляла по саду со Скаем. Она помнит тот розовый сад. Те кусты Блю Мун, обвивающие Афин. И сейчас, как тогда, кругом всё тихо, а на небе, таком чистом, вновь звёзды, только теперь тут не только розы, а голубых роз вообще нет. Купальница смотрит на небо. "Мама, — думает девушка. — Как ты там с папой? А небо на небесах такое же красивое? Вот бы вы мне ответили..." "О чём она думает? — Леонард, сам того не замечая, пристально изучает фон Крад. — Должно быть о тех, кто уже не с нами... А если нет?" Он — друг. Лишь друг, но это невозможно! Он сойдёт с ума, если всё так и останется. Ухоженные пальцы хватают Купальницу за руку, уводя в глубь сада. Всё, теперь никто ничего не увидит. Разве что компаньонка бесит, ну да ладно. Вдох. Глубже. — Прости... меня...— шёпот, который глушат сверчки. — Что?— Купалица подходит ближе. Руки снова вместе, а губы вовлечены в жадный поцелуй. "Лишь бы ты не уходила!"— всё что бьётся в голове фон Сименса. Ударит? Просто оттолкнёт? Сбежит? Хоть что-нибудь! Купалица прижата к барону. Ещё чуть-чуть и они сольются воедино. Нет, это нельзя допустить! Не сейчас...***
— ... прошу... — тихо, но нотки мольбы слышутся. Жадно. Так жадно. Почему ему не хватает её доброты сейчас? Почему так жаждет большего? Не важно! Лишь одно сейчас важно: признает ли Купальница эти оковы, названные "помолвочным кольцом"? Купальница смотрит на друга... нет, воздыхателя. Безэмоцилнальный, но он не смотрит на неё. Почему? Откуда эта просьба? Купальница оборачивается к компаньонке, моля взглядом о подсказке. Та упорно кивает в ответ. Но в чём же причина? Купальница видит страх Леонарда, видит его дрожь. Ему это нужно! — Хорошо... — нежно. — Если... тебе это необходимо... я согласна. Юноша поднимает глаза. И в эту же секунду оказывается в объятиях. Таких мягких. Эта девочка понимает. Она всё понимает! Он не может её отпустить, но... "Если... тебе это необходимо" Ах, едвали! Он провёл шестнадцать лет без людей! Нет, ему этого не надо! Есть многие, кому графиня нужнее, но он не может отпустить эту девочку. Барон будет вгрызаться в неё, будет отталкивать любых. Всё что угодно. В этом мире побеждает сильнейший. Рука Леонарда медленно, начиная от пупка, проходит к естеству девочки. Купальница тихо пискнула, но писк утонул в поцелуе. Пальцы Леонарда начали гладить клитор, порой проникая неглубоко внутрь. Так приятно. Барон прерывает поцелуй и начинает спускаться мокрыми поцелуями к грудям. Молясь, смотрит на девушку, понраву ли ей это? Тихий кивок и нежная улыбка. Леонард вздрагивает. Его губы накрывают один из сосков девушки. Нельзя допустить ошибку и сделать ей больно! Язык барона начинает полизывать сосочек. Тихие всхлипы девушки, подрагивающие ножки. Не нравится!? Перестать!? Руки Купальницы прижимают юношу к себе... Леонард резко отталкивает девушку. Ужасно! И что только лезет ему в голову!? Что за разврат!? — Ле... — Всё в порядке! — спокоен, впрочем, как обычно.— Просто... сам не знаю... Давай не будем предавать этому значение. — Леон... — Купальница всё же пытается подойти, но фон Сименс быстро покидает её.***
... Дядюшка Брэм, Вы же даёте своё согласие на мою помолвку с бароном фон Сименсом?...
Лишь бы не дал! Лишь бы спас из этого омута! Но...