Грани и блики

      — Ну что же, ван Мале... — маленький пухленький профессор с довольным видом потирает ладони. — Никогда бы не подумал, что скажу вам это, но — жаль с вами расставаться. Начало учебы у вас, прямо скажем, было не ахти, совершенно не ахти! — он хихикает, многозначительно прищуривает глаза, всем своим видом показывая: «не ахти» — это еще очень мягкое определение. — Тем приятнее, что в конечном итоге вы взялись-таки за ум! Кончина ваших достойных родителей тут, несомненно, свою роль сыграла... — кивает, довольный своей проницательностью. — Господь порой весьма жестоко карает нас за грехи. И направляет на путь праведный. Уверен, теперь у вас хватит ума с него не сойти. Практика батюшкина ждет, а его авторитет, уверен, позволит вам обзавестись достойной клиентурой. Вам определенно повезло, что не придется начинать с нуля. Батюшка о вас уже на всю жизнь позаботился! Отрадно, что теперь вы полностью оправдаете его ожидания!       Молодой мужчина лишь молча вскидывает на плечо дорожный мешок. Разговоры, подобные этому, он слышит вот уже пять лет, а в последний год — особенно часто: профессор Роден пожелал, чтобы свое обучение студиозус ван Мале завершал непременно при его практике. Так что он даже в каком-то смысле привык. Во всяком случае, желание придушить говорливого наставника сейчас удается держать под контролем меньшими усилиями. Правда, боль со временем не смягчается.       — Ну в добрый путь, ван Мале! — воспользовавшись напутственной репликой, он быстро выскальзывает за дверь, однако она не успевает заглушить окончание фразы: — Кланяйтесь могиле батюшки!       В тот же день он сворачивает на дорогу, ведущую в Париж.