Я не та, а Ты не тот

Солнечные лучи пробиваются сквозь еле открытые ставни больших окон фермерского домика. Пахнет сеном, росой и парным молоком. Слышится детский смех и взрослый наигранно серьёзный голос. Нежный голос женщины, что-то напевает. Как только среди всей симфонии звуков остались только протяжные ноты колыбельной, послышался шепот: – Солнышко, мама ненадолго отойдёт и вернётся. Короткое предложение было закреплено таким же коротким поцелуем в розовую щёчку. Маленькая девочка улыбнулась, сквозь сон протянув короткие ручки в сторону, где секунду назад был родной человечек. Но мама уже успела выйти из детской комнаты. Перед глазами женщины открылась невероятная картина: природа только просыпается после холодной ночи. Двор искрится под лучами восходящего солнца. Из будки выглядывает недовольная мордочка собаки: утром пчёлы особенно надоедливы, принимая её нос за особый цветок. Слышно низкий звук гула насекомых, что только выбираются из своих жилищ. Где-то в траве крадётся полевая мышь, а где-то в саду прячется ёжик, высматривая своими глазками-бусинками что-то съестное. Человек кажется лишним в этой идеальной картине, созданной природой. Но это не так. Человек – неотъемлемая часть этого мира. Невысокая фигура женщины начинает мелькать между, на удивление, высокими яблонями. Она стремится попасть в рощу, что совсем рядом с домом. Говорят, ягоды лучше всего собирать на рассвете. А ей очень хотелось порадовать дочурку натуральным лакомством. Казалось бы, они находятся в этой богом забытой ферме, для того, чтобы обезопасить себя. С одной стороны, они должны чувствовать страх и дискомфорт, но получается совершенно наоборот– только здесь миссис Пак смогла ощутить своё место. Найдя долгожданную смородину, женщина принялась обрывать маленькие ягодки так, чтобы не нарушить нежную кожицу. Почти набрав полную корзинку, юная мать услышала шорох за спиной. «Наверное кролик»,– только и подумала она. А дальше тупой удар по затылку. Темнота. Почувствовав некую тревогу, малышка открыла глазки, не забыв протереть их кулачками. Оглянувшись по сторонам и, не заметив мамы, девочка испуганно сглотнула. Она спрыгнула с высокой кровати, упавши на коленки. По какой-то причине, маленькая Роза, пошла к выходу, который вёл на задний двор. Она пролезла в отверстие для собаки, потому что саму дверь открыть не могла, а потом побежала что есть силы. Она помнила, что если следовать маленькой дорожке, то можно попасть на другую, намного больше. Она бежит и бежит, бежит и бежит. За ней гонится чувство страха, собачий лай преследует её за каждым деревом. Она несётся и хотя больно, и хотя она знает, что мамы уже нет, она все равно бежит. Подёргивания длинных ресниц сменяется резким пробуждением. В углу комнаты горит ночник, специально на случай бессонных ночей. Глупо бояться темноты, но не сама она страшит. Страшно того, что может в ней прятаться. Или кто. Роза спустилась на кухню, где уже предусмотрительно стоял графин с водой. Выпив залпом несколько стаканов живительной влаги, девушка обратила внимание на домашний телефон. Ей опять звонила мачеха. Она всегда звонит ночью. Решив позаботиться этим вопросом позже, Розанна села на диван, вторую половину которого занимали толстые папки. Это были дела всех маньяков, которых когда-либо удавалось поймать живьём. В одной из таких, с серой обложкой, покоится дело доктора Чона Поняв, что сегодня сна больше не будет, девушка воскресила в памяти её последнюю встречу с доктором. Это было больше недели назад, но она помнила всё. На какую-то секунду, в ней заиграло желание перечитать дело о его жертвах в новом свете. Так сказать, глазами первоочевидца. Но ей хотелось на этой неделе опять навестить заключённого, а она не могла позволить себе быть с ним на одной волне. – Ещё немного, и меня посадят к нему в соседнюю камера,– мысли вслух. Тяжело вздохнув, девушка признала для себя, что реальность такова: с её особенностью это и есть ближайшее будущее. Но она хотела закончить это дело. Хотела всей душой, всем сердцем, каждой клеточкой тела. Она хотела этого, чтобы стать свободной, хотя бы во сне. И она была готова платить. Даже если цена – собственное «Я».

***

Ночь, но здесь никогда не выключают свет. Не потому что заключённые бояться темноты, а потому что санитары на ночной смене предпочитают быть во всеоружии. Даже сейчас у одного из них бегут мурашки по телу, а ведь это всего лишь сквозняк гуляет по вентиляции. Его напарник считает, что ему может помочь большое количество кофеина в крови, поэтому он выпивает уже десятую, если не больше, кружку эспрессо. Наверное, единственный, кто совершенно спокоен – это доктор Чон. Ему вернули книги, бумагу, и фломастеры с мягким стержнем. Поэтому, его можно назвать даже в какой-то степени счастливым. Он расстелил под собой большой лист бумаги и начал что-то увлеченно рисовать. Сначала появились длинные стройные ноги, что лучами выходили из узких бёдер. Чуть выше плоского живота открывались среднего размера груди, застенчиво прикрытые тонкими пальцами. Плечи были чуть подёрнуты, словно от холода. Узкая шея не несла на себе ничего. Где же голова? Закончив с основной частью, доктор довольно улыбнулся. Ему казалось, что результат вышел довольно правдоподобным. И хотя ему не доводилось видеть офицера Пак без одежды, его фантазия вполне компенсировала это. Доктору очень хотелось увидеть реакцию девушки на его маленькую подсказку. Интересно, что же она из этого почерпнёт? После этой мысли, мужчина начал рисовать и саму голову, что покоилась у ног красавицы. Тонкие черты лица было рисовать приятнее всего, особенно тогда, когда лишаешь их болезненных эмоций, вызванных самим нашим существованием. Пухлые губы были слегка приоткрыты, противоположно отяжелелым векам, украшенным густыми ресницами, которые, увы, из-за отсутствия черного фломастера были красного цвета. Последний раз окинув взглядом своё творение, доктор уселся в угол своей небольшой камеры, повиснув в ожидании. Он чувствовал, что его гостья скоро прибудет. И он её ждал.