Не стоит макать фей в майонез, даже если вы сильно голодны

— Кондооо-о-о! Что это? Мне кажется, или от тебя несёт предательством? Это запах предательства, Кондо? Ты так устал от своей никчёмной жизни, но слишком труслив, для того, чтобы покончить с собой? Хочешь, чтобы я оказал тебе эту честь, Кондо? Хочешь умереть от моей руки?.. Несколько пуль прошили сёдзи над головами подглядывающих Шинсенгуми, резко попадавших на пол. — А чего происходит-то? — На голову Ямадзаки опустился тяжелый локоть, придавливая к полу, не давая рвануть куда-подальше от непрекращающихся выстрелов. — Окита-тайчо… — в унынии протянул шпион. Сбежать, видимо, не удастся. — Вы все пропустили. Тендошу позволили открыться в Эдо волшебной гильдии, и теперь горожане наперебой жалуются на их проделки. Сого завороженно поковырял в ухе, через дырки от пуль разглядывая взбешенного Мацудайру, восседающего верхом на уже полубезжизненном командире Шинсенгуми, и покрытого потом Хиджикату, удерживающего его от добивания этого-самого командира. — Поняли, мы все поняли! — Тоширо перехватил главнокомандующего за предплечья, оттаскивая от Исао. Он, несомненно, рисковал теперь своей головой или еще более важными местами, но стойко защищал горячо любимого начальника. — Сегодня же разберемся с этими буйными товарищами! Как только Вы уйдете, сразу же снарядим туда отряд, или даже парочку, чтобы сровняли их с землёй! Мацудайра выпрямился, стряхивая с себя Хиджикату, гневно блеснул смущёнными щеками, поправляя очки: — Отставить сравнивание с землёй! Курико-чан решила стать магом! Просто хорошенько встряхните этих сумасбродов, чтобы они вели себя по моим — то есть по нашим, — правилам! — Так точно, Мацудайра-доно, — отсалютовал замком, склонившись в идеальном поклоне, когда Катакурико проплыл в сторону продырявленных сёдзе, за которыми истерично разбегались-расползались Шинсенгуми, дабы не быть продырявленными с ними за компанию. Ямадзаки ползлось тяжелее всех, так как сверху его все еще придавливало к земле тяжелое тело капитана первого отряда. — Окита-сан, может слезете с меня? — Пот застилал глаза, но Гора Заки стойко терпел, не смея спихнуть Сого, дабы не получить зарядом базуки в самого всего себя. — Хиджиката и маги… — восторженно присвистнул садист. — Обалдеть. Это обещает быть ну просто невозможно весёлым.

*

— За сим объявляю, что так как у Отаэ-сан выходной, и она планирует сходить с братом в общественные бани — я сегодня смертельно занят. — Кондо сурово сдвинул брови, потряхивая берёзовым веником перед выстроившимися рядами Шинсенгуми. Фундоси не мешали яркому летнему солнышку играть на его упругих ягодицах, так что все невольно залюбовались этим зрелищем, жаль Хиджикату отвлечь не удалось. — Какого черта, Кондо-сан! — Праведный гнев пылал в глазах и подмышках замкомандующего. — Никто не ходит в баню в такую жару! И вы не посмеете повесить на меня эту операцию тогда, как сами проштрафились перед стариком Мацудайрой! — Какого черта, Кондо-сан! — Возмущался Хиджиката, пытаясь приструнить неуместное любопытство Ямадзаки и такую же враждебность Сого. — Почему именно я должен заниматься разбирательством с магами? Они мерно вышагивали под палящим солнцем к новенькому зданию волшебной гильдии, возникшей на пустыре на окраине Эдо буквально за пару дней. Тоширо угрюмо чесал рукояткой катаны вспотевшую поясницу, завидуя Сого и Ямадзаки в «летнем» варианте формы с обрезными рукавами: совершенно неуставной, грозящей всенепременным сеппуку и такой соблазнительной возможностью продуваться еле заметными ветрами. Гильдия о проверке со стороны правительственной полиции предупреждена была заранее, так что они наверняка давно подготовлены, расселись по лавочкам в мантиях и очках, в своих остроконечных шляпах, сложив рядом футляры с волшебными палочками, и всеми правдами и неправдами притворяются приличными людьми — радовался Хиджиката, протягивая ладонь к ручке массивной дубовой двери. Не могли же они забыть о проверке — мелькнуло в голове замкома, когда шум и грохот ворвался прямиком в мозг. Не могли же они проигнорировать её — подумалось, когда створка со свистом пролетела в миллиметре от щеки, встречаясь с лицом Харады, превращая всё его существо из яйцеобразного в кубическое. «Это ли не магия?» — мелькало в мозгу под аккомпанемент из трескающихся столов, воплей азарта и боли. Хиджиката прикинул в голове, хватит ли наручников у отряда для всех, кто сейчас методично избивал друг другу морды в глубине просторного холла гильдии, освещенного сейчас ярким летним солнцем через выбитую створку двери. Хиджиката не любил хаос, не любил лишнюю активность, которую приходилось проявлять по такой погоде, не любил липкий пот, застилающий глаза, который нельзя было оправдать суровой дракой или десятикилометровой пробежкой. Хорошо, что он слишком суров и бесстрастен для того, чтобы на его лице можно было прочитать что-то из того, что разрывало его изнутри: он не мог определиться сходу — стоит ли заставить сделать сеппуку истерящего Ямадзаки, качающего в своих объятиях нового — квадратного — Хараду, ржущего Сого, уже доставшего базуку и с воодушевлением мечущегося между целой кучей потенциальных целей, или самому сделать это самое сеппуку от бархатного голоса, перекрывающего все звуки извне: — Приветствую, Хиджиката-сан, может быть желаете чаю? У нас есть на выбор целая куча сортов: красный, перечный, васильковый, майонезный… — произнесло ангелоподобное создание с белоснежными волосами и забранной в хвост чёлкой. Хиджиката не любил хаос и вот это вот всё — ему просто хотелось поскорее добраться до штаба, написать отчет и завалиться спать, так что он вернул катану в ножны с мягким лязгом и откинул с глаз потный чуп, пренебрежительно бросив: — Ну разве что только чашечку майонезного.