Superficial love

      Гюльбахар Султан спокойно сидела у себя в покоях, разговаривая с сыном о назначенной должности. Баязид конечно был рад, что его мать больше не будет впутываться в дворцовые интриги и займётся чем-то полезным. Однако у самой женщины были совсем другие планы.       Поцеловав сына в щеку, Гюльбахар дождалась, пока он скроется за закрытой дверью, и позвала к себе своего верного слугу. — Вот это отдашь Хатун, — Султана протянула негру маленький флакончик. Наполняемая жидкость имела голубоватый оттенок и опасно волновалась в посудинке. — Она знает, что с этим делать. — Но, Султана, это опасно в первую очередь для вас. — Ну что ты! Султан подумает на меня в последнюю очередь. А к тому времени я уж придумаю что-нибудь.       Слуга взял из её рук флакончик и вынес молодой рыжеволосой Хатун. В точности передав все распоряжения Госпожи, негр вернулся к Гюльбахар. Прошло совсем немного времени, а Султана уже успела ещё хуже измениться в характере. Если раньше была спокойная жизнь, с обычными приказами и просьбами, то сейчас — это интриги, убийства, подкупы, шантаж и шпионаж. Не та жизнь, о которой мечтал темнокожий.

***

      А вот у Хаджи с Лалезар были абсолютно другие дела. После смерти хазнедар гарема в Старом дворце им приходилось нелегко. — Лалезар! Это нужно отнести туда! О, Аллах! Что делают эти Хатун? Лалезар Калфа! — Хаджи, успокойся и пойди лучше прикажи Шекер Аге приготовить обед для Султаны! Она ещё ничего не ела с самого утра.       Хаджи Ага оставил всё и прислушался к словам Калфы. А ведь верно, Кёсем Султан ещё ничего не ела и, вероятно, проголодалась, бедняжка. Зато на кухне повара просто таки объедались. Не сдержав возмущения, Ага наткнулся на них с криками. — Как вы смеете?! А ну быстро приготовили обед для госпожи! Бездельники! Лодыри!.. — Хорошо, хорошо! — Шекер Ага согнал всех своих помощников из-за стола. — Больше такого не повторится, Хаджи Ага. Итак, — полноватый мужчина с аккуратно уложенными чёрными усиками взял свой колпак, одел его и по-традиции закрутил усики, — что сегодня изволит наша Султана?       Хаджи растерялся. В голове миллионы блюд, а выбрать ни одного не мог. — Давайте что-нибудь сами. Только очень изысканное! Это для Султаны!       Собравшись сделать несколько предложений, Шекер Ага увидел только спину Хаджи, когда тот уходил. — Вот жук! — усмехнулся мужчина, хлопнув в ладони. А когда его помощники засмеялись — нахмурился. — А ну за работу! Бездельники!       Старый дворец кипел своей жизнью. И не просто так! Кёсем приложила к этому свою руку. И тоже не просто так!       Раз Мурад выгнал ее из Топкапы, а эту змею назначил управлять гаремом, то пусть и справляются сами. Обида на сына все ещё не покидала её. — Султана, ваш обед скоро будет подан, — запыхавшийся Хаджи едва стоял на ногах, пошатываясь из стороны в сторону. — Присядь, Хаджи.       Ага посмотрел на Госпожу с благодарностью и сел на небольшой пуфик, смотря, как Хатун ухаживают за Султаной.       Вокруг Кёсем стояло три молодых девушки, занятые каждая своим делом. У Марии, девушки, которая со вчерашнего дня прислуживала Валиде, открылся ещё один очень полезный талант. Она великолепно умела делать массаж. Особенно на висках, которые в последнее время просто сходили с ума. А другие две девушки массажировали её ладони.       Зачем затевать какие-то интриги, участвовать в войнах Султанш, если сейчас она словно в другом мире. Она очень просто умела отключать эмоции и чувства, чтобы немного отдохнуть и не посадить нервную систему раньше времени. — Султана, я хотел спросить у вас. — Спрашивай, — в момент блаженства она могла позволить много кому и много чего. Но в пределах разумного. — Почему вы так усердно решили заняться гаремом? Извините за любопытство, — сразу исправился Ага, опустив глаза вниз.       Но Кёсем лишь улыбнулась, откинув голову и закрыв глаза, полностью погружаясь в пучину нежности. Сидя на роскошном кресле, у неё была хорошая возможность устроиться в нём как можно удобнее. И даже немного уснуть. — Всё очень просто. Мы вернем жизнь этому прекрасному дворцу. Вернем сюда законы и правила, обучим Хатун, наведем порядок, — немного помолчав, Султана продолжила. — А ты, Хаджи, посеешь смуту в гареме Топкапы. — То есть? — У Гюльбахар нет той власти, которая поможет справиться с жизнью гарема. Ни опыта, ни мудрости. И когда во дворце, помимо шпионов и интриг, завяжутся ссоры и войны между Хатун, Мурад не раз вспомнит светлые времена моего правления. Тогда-то ему и придётся просить меня вернуться.       Хаджи улыбнулся. Его Султана всегда знала, что делает. И у неё всегда получалось. Поэтому Ага даже не сомневался в том, что делает. Конечно же, ему хотелось вернуться в Топкапы. Но вернуться с победительницей — приятнее вдвойне. — Султана, у нас возникла сложность с назначением хазнедар. Лалезар и я не имеем ни малейшего понятия, кого вы выберете. — Дайе. Дайе Хатун, — отозвалась Кёсем, стараясь ещё находиться на плаву сознания.       Хотя эти массажи стоило прекращать, иначе они, словно зыбучие пески, затянут тебя с головой в нежности. Ведь это единственные нежности, которые она получала после смерти Ахмеда. В ответ на это в голове мгновенно вспомнились поцелуи Кеманкеша, его объятия и тёмный пьянящий взгляд. Моментально по всему телу женщины прошлась приятная дрожь. Даже служанки почувствовали, остановившись на минуту. — Но ведь Дайе Хатун хазнедар в Топкапы! — Верно, — на губах Султаны появилась хитрая ухмылочка. — Что нужно сделать? — Выкрасть её? — Хаджи! — Кёсем резко подняла голову, посмотрев на Агу. — Что значит выкрасть? — но тут же она из серьезного выражения лица перешла в довольное. — Написать записку, предупредить её. А после выждать момент и забрать.       Хаджи не переставал удивляться смышлености этой великой женщины. Поэтому поспешил исполнить приказ.       Остановив девушек, Кёсем кивнул им. Они скрылись за дверью. Все, кроме Марии. — Мария, расскажи мне о себе. — Что вам угодно знать? — Кто твои родители и где они сейчас? — Моя семья несколько лет назад переехала из Константинополя в Стамбул. Отец — травник и лекарь, а маму я не знала. Она умерла при родах.       Кёсем открыла небольшую аккуратную баночку, нанесла на ладони крем и продолжила её слушать. — Отец научил меня всему, что должна знать и уметь травница. Я даже немного разбираюсь в ядах. Немножко. — Хорошо, — Султана подняла на неё свой взгляд, улыбнулась и разрешила ей уйти.       Оставшись наедине с собой, Кёсем стала продумывать дальнейший план действий. Все складывается изумительно. И когда Мурад поймёт, какие глупости сделал, она очень хотела бы взглянуть ему в лицо. Услышав, как открылись двери, Кёсем не стала оборачиваться. — Хаджи, ты отправил уже послание? — Ответ твоему любовнику?       Пронзенная молнией, Кёсем подскочила на месте, мгновенно оборачиваясь. Этот тембр голоса она не спутает даже во сне или среди громадной толпы!       Кеманкеш Паша держал в руках небольшой лист пергамента, свернутый и завязанный. Но Кёсем даже не обратила на него внимание. Как? Да вот так, особенно, когда на тебя смотрит злой, как чёрт, мужчина. Брови сдвинуты, губы сжаты, глаза горят. Они смотрели друг на друга, пока наконец глаза не заслезились и не захотелось моргнуть.       Каждый думал о своём. Кёсем Султан не знала чего ожидать от такого внезапного визита. Так это не самое главное! Почему он снова смотрит на неё своим диким взглядом? Разве с утра она успела натворить что-то ужасное? Хотя, стоп! Почему это Валиде Кёсем Султан должна бояться какого-то там Пашу?! Нужно вернуть себе прежнее самообладание. Но, Аллах, у неё это не получалось.       А вот Кеманкеш Паша научился играть со своими эмоциями. Ведь у него великий учитель. В лице его жены. «Надев» маску безразличия и гнева, мужчина не мог не наслаждаться Кёсем. На её лице сменялись эмоции, «срывались» маски, пока она, наконец, не выбрала ту единственную, которую решила выставить в свою защиту перед ним. Раздраженность. — Я не разрешала тебе входить в мои покои!       Знакомые обвинения. Но он не обращал внимания. Просто подходил ближе, ожидая от неё ровно наоборот — чтобы она отходила. Однако Султана стояла. Это завело его ещё больше. — А я спрашивал разрешения? Я твой муж. Не забыла, Кёсем? — Кёсем Султан!       На её исправления, о которых Кеманкеш немного забыл, он улыбнулся. Подойдя совсем близко, Паша стал обходить Султану. Он стал за её спиной. — Твой любовник, наверное, ждёт ответ, который ты отдала Хаджи… — Я не обязана отчитываться перед тобой! — Кёсем сдвинула брови, очень сильно захотев развернуться к нему, огреть пощечиной и выкинуть из покоев. Но не успела. — Только вот твой любовник не дождался! — Кеманкеш протянул ей свиток, не обращая внимания на все её реплики. — Новое послание, адресованное тебе. — Это может быть и не мне вовсе! Жалкая попытка обвинения… — Подожди, Кёсем… — Кеманкеш вновь перешёл на тихий рык. Но на этот раз мурашки по спине Султаны пробежались не от рыка или взгляда, а от слишком близкого шепота к её ушку. — Прочитай его.       Вырвав из его рук свиток, Кёсем развернула его и стала молча читать. — Вслух, — вновь раздался шепот. И она подчинилась ему. Поддалась.       — «На твоём острие судьбы играю.       Своей тайною духов я призываю.       Заплетаю в сердце розы.       Вместо чувств оставлю грозы.       Мои чары разрушить, увы, не сможешь.       Из повелительницы создать рабыню.       Запускаю твой разум в свою пустыню.       Где твои глаза защиты.       Остаёшься без защиты.       Все любовные сказки там ядовиты.       А теперь мою розу целуй губами.       Может так я забуду про все обманы.       Знай — покой души не вечен.       Пеплом осыпаю плечи.       Напоследок опустим пустые речи».       Дочитав до конца, Кёсем ничего не ответила. Этот неизвестный начинал её пугать. Он не боялся описывать свои чувства, не думал, что послание могут прочитать другие. Хотя она находила в этом небольшую романтику. Совсем небольшую.       Внезапно все мысли спутались, Кёсем бросило в жар, а глаза забегали по сторонам. Она почувствовала чью-то руку, которая обвивалась вокруг её талии и прижимала к чужому торсу одновременно. Когда она вернулась в реальность, Кёсем бросило в жар ещё раз, поняв, что за ней стоит Кеманкеш. И в третий раз её посетило то же самое чувство, когда его губы едва прикасались к обнаженным ключицам Султаны. Ну почему именно сегодня ей захотелось одеть именно это платье, где вся шея, ключицы и немного плечи — обнажены? Да к тому же декольте было очень привлекательным!       Горячее дыхание мужчины сводило её с ума. Ещё немного, и она сгорит от того пожара, что полыхал внутри. Да он даже ничего не шептал ей, а внизу живота возрождалось забытое с годами чувство. Кёсем испугалась, вновь почувствовав его. Попытка убрать его руку со своей талии не увенчалась успехом. Кеманкеш только сильнее прижал её к себе. — Отпусти… Не нужно… — Кёсем знала, о чем он думал. Ведь думала о том же. — Нет… — Да, — шепот вызвал повторные мурашки, а глаза Султаны сами собой закрылись. — Ты сама попросишь… Сейчас…       Он мучил её! Она слышала эти ласки! Но не чувствовала! А хотелось и того, и другого. Однако Кёсем держалась до последнего.       Пусть Кеманкеш играл и не по правилам, оставляя едва заметные касания своих губ к её шее, но он не останавливался. Подсознательно Паша знал, что ей нужно. Знал, что она сейчас либо «взорвётся» эмоциями, не получив желаемого, либо попросту скинет его с балкона. Первый вариант ему показался намного лучше. — Ну давай же… Скажи… И я перестану тебя терзать… — Нет… — Кёсем сжала руками то, что попалось под руку — рукава его кафтана. На что Кеманкеш улыбнулся.       Вот, что значит сильная женщина. Она боролась с собой, не сдавалась, даже если знала, что проиграет. Заранее знала.       В последний раз её бросило в жар, когда мысленно Кёсем сдалась. Её голова откинулась назад на плече Кеманкеша, глаза закрылись, губы чуть приоткрылись, чтобы вдыхать больше прохладного воздуха, иначе от перегрева эмоций Кёсем сойдёт с ума.       Расценивая это как просьбу и согласие на продолжение, Кеманкеш впился в её шею страстным поцелуем. Ни одну женщину он не целовал так, как сейчас целует Султану. Никакую женщину он так сильно не хотел, как одну Кёсем. Только её.       Кёсем забыла о том, что ненавидит его. Да и ненависть ли это была? Главное то, что сейчас его губы оставляют влажные дорожки от поцелуев на её ключице, а затем вновь возвращаются и начинают всё сначала.       Её руки даже судороги потянули, так сильно она сжимала его рукава. Но через мгновение Кёсем завела руку назад, гладя мужчину по коротким тёмным волосам. Только бы он не останавливался.       Чуть потянув платье вниз, Кеманкеш обнажил её плечо полностью и ласкал поцелуями уже его. А останавливаться он даже не думал. С её талией руки творили всё, что угодно, лишь бы доставить больше удовольствия.       Последняя капля рассудка потерялась где-то в недрах её разума и показываться не собиралась. Когда Кёсем уже не смогла бы погасить своё пламя, в дверь постучали. Хаджи пытался пробраться в покои Госпожи, в то время как личная стража Паши его не пускала. Из-за этого шума Кёсем пришла в себя и выпуталась из его объятий. Но когда Кеманкеш забрал свиток из её ладоней и приблизился, Султана не оттолкнула его. Не смогла. — Моя любимая Султана… — прошептал мужчина прежде, чем завладел её приоткрытыми губами, вовлекая в страстный поцелуй. — Ещё одно послание со стороны твоего любовника… и эта история закончится печально.       Какое имеет значение, что он там говорит? Когда её мысли и тело переполняют чувства. Лишь когда Кеманкеш покинул её покои, Султана вернула себе прежнее состояние. — С вами всё хорошо? — Хаджи заметил покрасневшие щеки своей Госпожи и её растерянный взгляд. — Он вам что-то сделал? — Нет, — Кёсем развернулась и вышла на балкон. Прохладный летний ветерок немного взбодрил женщину, однако не смог стереть с её памяти такие желанные прикосновения. — Что там с Дайе Хатун? — Мы отправили гонца. Если всё хорошо, они вернутся вечером. Но зачем вам Дайе? — Если с гарема уйдёт главная Хатун — стоит задуматься, всё ли хорошо с гаремом. Да и потом, Гюльбахар нужно будет найти ей замену среди других. Но как сделать так, чтобы не обидеть их и не спровоцировать ссоры, пусть уже думает сама, — Кёсем удивилась тому, насколько быстро вернулось к ней её самообладание. Однако мысли всё равно были о другом человеке. — Два зайца одним выстрелом. — Верно, Хаджи. А теперь, где ты говорил, мой обед?