***
Выйдя из дворца, Кёсем направилась в сад, где отдыхали её дочь и внук. Но на полпути женщина остановилась, увидев Гевхерхан. Она разговаривала с Абаза Мехмедом Пашой. Мужчина стоял на допустимом расстоянии, что не беспокоило Валиде. Её интересовало другое. Что такого мог сказать Мехмед, что Гевхерхан даже прикрылась вуалью, дабы никто из слуг не увидел её румянца на щеках. — Мария. — Слушаю, Султана. — Мне важно знать суть беседы дочери и Паши. Хатун прекрасно поняла Султану, поэтому поклонилась и направилась к слугам Гевхерхан. А Кёсем в это время отошла к живой ограде и просто наблюдала за происходящим. Мария же очень скоро оказалась рядом с султанзаде, который игрался рядом с прудом. Уж сильно его заинтересовали птицы на воде. Подойдя к служанке, девушка улыбнулась. — Я заменю тебя, отдохни. — Спасибо, — улыбнулась Хатун и ушла. Зная, что следить за Селимом тот ещё труд, поэтому придумать повод, чтобы заменить одну из служанок не составляло труда. Но теперь было очень важно, чтобы Селим находился у пруда всё время и никуда не уходил, иначе у Марии не получится послушать разговор. — Принесите бумагу, — шепнула другим служанкам Мария. — Султанзаде Селим, вы умеете делать кораблики? — Но они тонут! — аспомнив свой прошлый опыт, мальчик нахмурился. — Давайте я научу вас, чтобы они никогда не тонули? — Давай! Пока служанки выполняли её просьбу, Мария уселась как можно удобнее рядом с Селимом, но не далеко от беседующей пары так, что разговор ей был слышен полностью. — Значит, через два дня будет свадьба,— задумчиво протянула Гевхерхан. — Верно, Султана. Но прошу вас, не печальтесь, — Мехмед достал откуда-то из плаща небольшую красную розу на маленькой ножке и протянул Султане. И она взяла её. — Пускай на ваших щеках будет такой же румянец, как у этой розы. Мгновенно, Гевхерхан даже не почувствовала, как покраснела и прикрываться вуалью больше не было смысла. Девушка лишь опустила голову вниз. — Спасибо, — едва слышно прошептал она. Но Мехмед услышал. — Простите за наглость, Султана, но позвольте сказать? Гевхерхан кивнула. — Я знаю точно, что в вашей жизни появится мужчина, который принесёт вам счастье и радость. — Знать бы, кто он. Мехмед улыбнулся и согласно поклонился. Достав из кармана небольшую брошь в виде певчей птички, Паша замотал её в платок и протянул Гевхерхан. — Вы одалживали мне платок, Султана. Возвращаю вам. Она взяла подарок с его рук, коснувшись мужской ладони в знак благодарности. Ещё раз поклонившись, Мехмед удалился. А Гевхерхан решила забрать сына и найти Валиде. Мария присоединилась к Султане, чтобы никто ничего не заподозрил, однако после вернулась к Кёсем Султан. В точности передав разговор Паши и Гевхерхан, Мария ждала дальнейших указаний. Но Кёсем отпустила её, разрешив отдохнуть сегодня. По пути в свои покои, где она надеялась переодеться, Кёсем обдумывала эту ситуацию и принимала решения, важные для дальнейшей судьбы её дочери. Оставив прислугу за дверью, Султана вошла в покои. В небольшой комнате, где стоял большой шкаф с разнообразными платьями женщина всё ещё была занята своими мыслями и не заметила, как была уже не одна. — Я надеюсь, что не прервал вас, Кёсем Султан. Она обернулась на холодный голос мужчины и неосознанно вздрогнула. Мурашки пробежали по спине. — Кеманкеш? Что это значит? — Это вы мне объясните. Что это значит?! — О чём ты? — Кёсем нахмурилась, скрестив руки на груди. — Что происходит? — Сейчас я объясню тебе, что происходит, — Кеманкеш двинулся в стороны супруги. Что сказать, Кёсем испугалась его. Серьёзно. Его глаза недобро горели и прожигали женщину. Ей даже не нужно было прикасаться к нему, чтобы почувствовать жуткое напряжение во всём теле Паши. — Я понимаю, нужно было помочь дочери. Решить её проблемы. Но хватит! — он резко взмахнул руками, подтверждая свои слова. — Она уже не маленькая! Гевхерхан, которая искала свою мать, решила заглянуть в её покои и не ошиблась. Однако, услышав громкие голоса, притихла. — Это не тебе решать, Кеманкеш! — Кёсем сделала шаг в его сторону, чтобы отпугнуть мужа, но не тут то было. Он резко прижал Султану к стене и ядовито протянул. — Верно, не мне. Но и не тебе. Твои дети взрослые и требуют только поддержки. А ты стараешься прожить их жизнь за них! Уязвленная в самое сердце, Кёсем почувствовала боль в груди. Правда ударила, а она не была готова. Но тогда женщина решила ударить в ответ. — У тебя нет детей! Тебе не понять переживания! Лицо Кеманкеша исказилось в ярости, и Кёсем увидела, как он замахнулся, прежде чем закрыла глаза. Из груди вырвался невольный крик. Услышав его, Гевхерхан метнулась к небольшой комнатке, где была Валиде, но тут же скрылась за едва просвечивающейся шторой. Она видела силуэты и опасность для матери не наблюдала. Всё оказалось намного проще, чем казалось Кёсем. Кеманкеш лишь с силой упёрся в стену, ограничивая её, не давая шанса сбежать. И открыв глаза, Султана это поняла. Кроме того, она поняла, что не её сверхнадмерное беспокойство за дочь — главная причина такого поведения её супруга. Глаза выдали его. Всё тот же любящий и нежный, но горячий. Мужчина приблизился к её лицу, всё ещё не выпуская из своей ловушки. — Должен себе признаться я, что вся эта ситуация — тупиковая. К тебе прикован я цепью невидимой, поэтому стал от тебя зависим, — своими губами он заражал ее нежностью и пылом страсти, но Кёсем всё ещё держалась. — Думаю опять о тебе, хоть и рядом нет. Пусть я и вольный человек, но моей судьбе — грош цена без тебя. В игре не предусмотрена ничья. Кто-то номер один, кто-то номер два. — Какая игра? — голос Кёсем сломался и не слушался хозяйку. — Ты приручила меня, Кёсем, — Кеманкеш, упираясь в стену как об опору, губами создал дорожку от её скул до бороды, шеи и ключиц. От чего женщина заерзала на месте. Такие напоры терпеть становилось всё тяжелее. — Приручила и бросила. Ты предпочла помощь дочери, в то время как реальная помощь нужна была мне. Ты не представляешь, как невыносимо ждать тебя и не дождаться вечером, а наутро проснуться в одинокой и холодной постели. Кёсем положила ладони ему на грудь, продолжая слушать. Осознание своей ошибки пришло молниеносно. А Кеманкеш тем временем завладел её губами. Грубо и страстно. Ей это нравилось, и она понимала, что заслужила. Но он не остановился, и в следующий момент мужские руки разорвали корсет платья Кёсем за её спиной. Дышать стало легче, однако одежда едва не упала к ногам. Кеманкеш не стал останавливаться на постепенных нежностях, а сразу припал горячими губами к обнаженной груди. Из груди Султаны вырвался томный вздох. Она уже и забыла его руки и поцелуи, что подняло в женщине волну жара. Мужчина прижал её талию к себе, второй рукой переплетя свои и её пальцы ладоней. — Тебе никуда не деться, Кёсем. — А мне и не нужно. Очень умело он доставлял ей огромное удовольствие, дразня самые чувствительные точки на груди, от чего Кёсем лишь вздрагивала, вспыхивала, словно свеча, и хотела большего. Внизу живота приятно разлилось тепло, и уже слышались многочисленный шелест крыльев бабочек. Температура тела поднялась до предела, в ушах шумело и услышать что-либо, кроме вздохов и тихих стонов не имелось возможности. Его поцелуи продолжались, дразнили соски, оставляли влажные следы, а его руки безумно стали бродить по телу. Это не могло закончиться. И Кёсем молила о продолжении. Шёпотом. Ему на ушко. А мужчина от этого только ещё больше заводился. Он сжал её бедра и привлек к своим. Кёсем сразу и чётко почувствовала его желание. Жгучее. Которое не могло сдержаться. Однако Кеманкеш отстранился резко от супруги и направился к выходу. Стоящая за углом Гевхерхан покраснела, увидев слишком откровенный разговор матери и её нового мужа, и побежала к двери как можно тише, чтобы в случае чего сказать, что она только вошла. — Кеманкеш! — воскликнула Кёсем, придерживая разорванный корсет и пряча грудь. — Вернись! — Как ты себя сейчас чувствуешь? — он ухмыльнулся, но не двинулся с места. — Паршиво! — не получив нужного, Кёсем готова была разорвать его из-за одной ухмылки. — Так же точно себя чувствал я. Каждый вечер, Кёсем. Каждый! А на следующий день это состояние усугублялось. Так что подумай ещё раз, любимая, прежде чем забыть обо мне. Он ушёл, а Кёсем лишь ещё сильнее разозлилась. Но смысл слов поняла. Поэтому быстро успокоилась. — Валиде, — Гевхерхан прошла в матери и виновато посмотрела на неё. — Ты всё слышала? — спросила Кёсем, определив по взгляду напуганное состояние дочери. — Почти. Что с вами случилось? — девушка указала на разорванное платье Кёсем Султан. — Это мы так беседовали. Гевхерхан улыбнулась и стала помогать матери переодеться. — Я понимаю, что это личное… — Спрашивай, солнышко. — А часто ли вы так «общаетесь»? Девушка в глазах у Валиде увидела странный блеск и поняла его. — Часто. Они вдвоём засмеялись, и когда Кёсем переоделась, вышли на террасу. Им сразу же принесли обед. Гевхерхан, спросив разрешения, решила поговорить о личной жизни Валиде. Ей было интересно, ведь не одна она заметила, как Кёсем Султан расцвела. Даже Селим не раз подходил с подобным вопросом к Гевхерхан.Глава 19
15 января 2019 г. в 23:11
С момента прибытия Гевхерхан Султан и султанзаде Селима прошло несколько дней. И чтобы дочь не расстраивалась по поводу приближающейся свадьбы сёстры, Кёсем Султан уделяла ей всё своё время и внимание. Даже переехала в её покои, чтобы постоянно наблюдать. Материнское сердце чувствовало опасность, вот только оно не могло понять какую. Однако, за это время Гевхерхан перестала думать о Силахтаре Паше, как о центре вселенной. Смыслом своей жизни она определила сына и занималась им. А Кёсем лишь улыбалась. Чем-то её дочь напоминала её саму с этой печальной судьбой и болью. Но от идеи выдать замуж Гевхерхан Валиде не отказывалась. Она послала Мураду письмо, выложив все мысли по этому поводу на бумаге. Вечером этого же дня он ответил. Повелитель был бы только рад, чтобы обе его сёстры были счастливы в семейной жизни. Вот только он никак не мог выбрать спутника для Гевхерхан. Валиде, в ответ, написала сыну, что сама подберет его. Ведь у неё уже есть несколько кандидатур.
А вот что касается Кеманкеша, дела обстояли весьма и весьма печально. Он сперва понимал, что Кёсем беспокоится за дочь и всё время находится рядом с ней. Понимал и тогда, когда она перестала пару ночей возвращаться в их с Кеманкешем покои. Мужчина не имел детей, но был уверен, что поступал бы именно так. Однако через пару дней ему пришлось посетить очередное собрание Дивана, на котором Повелитель наконец определился с датой похода. На следующий день после свадьбы сестры. А это уже через пять дней! И по мере приближения праздника Кеманкеш менялся. Понимание к Кёсем перешло в раздражение. Именно оно мешало ему заниматься делами, будь они государственные или дворцовские. Он даже забыл о пленнице. А когда вспомнил — понял, что не знает куда её девать. Дав ранее распоряжение о слежке за Гюльбахар Султан, Паша читал доклады как-то безразлично. Раздражение также подогревалось тем, что все мысли мужчины крутились вокруг Кёсем. И прогнать их он не мог. Особенно когда женщина мелькала перед его глазами. А холодная постель только всё усугубляла. В итоге раздражение заменилось гневом. Даже слуги старались угодить ему больше, чем Кёсем Султан. А она этого даже не замечала! Когда же Кеманкеш понял, в чем причина этого, мужчина покинул их покои и переехал обратно в свои. Холодные и одинокие. Зато здесь он мог сосредоточиться на работе. Хотя нет. Не мог. Только он брался за бумаги, как мысли путались и вновь окружили вокруг женщины. Ему не хватало её внимания, поцелуев, взгляда. Ему не хватало ощущений того, как он касается её, как в этот же момент всё тело пронизывает чувство, завораживая душу. В такие моменты он думал, что Кёсем охладела к нему, но Кеманкеш отбрасывал все эти дурацкие мысли подальше. Единственным занятием, которое успокаивало Пашу, было ювелирное дело. Уже давно Кеманкеш занимался им, и никто об этом не знал.
Вычитав в книгах, написанных самим Султаном Сулейманом Великим, особую технику изготовления золотых драгоценных украшений, Кеманкеш решил попробовать создать нечто похожее. И очень удивился, когда получилось. Достав из стола небольшой кожаный свёрток, Кеманкеш развязал его. Инструменты различной величины ждали, когда же их будут использовать. И дождались. Мужчина нашёл свою заготовку для серёжек и приступил к делу. Все мысли сконцентрировались на работе, и раздражение потихоньку уходило. У него была одна идея, которую Паша давно хотел воплотить в жизнь.