Superficial love

      Как приказано, для Кёсем Султан был накрыт небольшой столик внутри просторного открытого летнего шатра позади дворца. Здесь никто не мог их подслушать, не приблизившись. А так как шатер был установлен посреди выстреженной поляны, это стало невозможным. Евнухи носились с подушками, раскладывая их там, где вероятно может сесть Госпожа. Но узнав, что у неё будут гости, слуги поторопились удвоить комфорт. Всем этим руководила Лалезар, указывая на все недостатки, которые сию минуту были же устранены. Валиде Султан всё-таки! Хатун принесли кое-какие блюда. Это были десерты и фрукты, которые нравились Кёсем. Мария следила за тем, чтобы еду приносили проверенные девушки. — Кёсем Султан! — Хаджи Ага радостно подскочил на месте и подбежал к приближающейся женщине.       Мужчина был очень рад увидеть свою Госпожу вновь на ногах и в сознании, что немаловажно. — Хаджи, всё ли готово? — Почти, Султана. Последние штрихи. — Ещё никто не приходил? — Нет… Но уже спешат, — евнух указал на вход в сад.       Гевхерхан со своей Хатун что-то весело обсуждали. Султане приснился сон, значение которого она не поняла, а девушка помогла его расстолковать. Это оказалась очень смышленная и умная Хатун. Гевхерхан не пожалела, взяв её себе. — Валиде! — Султана ускорилась. Остановившись перед мамой, она наклонилась, коснулась её ладони губами, а после неистово бросилась её обнимать. Кёсем не была против. — Мы так переживали за вас. — Я знаю, солнышко. — Атике не сможет… — Гевхерхан старалась менее грубо сказать Кёсем, что сестра переметнулась на сторону брата. — И это я знаю.       Девушка лишь поджала губы. Поклонившись Валиде, она направилась в шатер и заняла одну из больших подушек.       Следом шёл Атмаджа. С самой ночи он караулил двери Кёсем и Кеманкеша, а когда услышал, что Валиде зовёт его в сад, не раздумывая, спустился. — Доброе утро, Султана. — Доброе, Тугрул.       Мужчина прошёл мимо, когда за его спиной появились три мужские фигуры. Шокированные поведением Кеманкеша прошлой ночью, Баязид и Касым не переставали вновь и вновь копировать его прямо по дороге. Один реалистично изобразил гримасу, второй — яростные удары. Вроде бы уже взрослые шехзаде, а ведут себя, как дети. Но это поднимало настроение Паше, особенно, когда увидел любимую.       А вот Кёсем с удовольствием наблюдала за ними и поняла одно, что Кеманкеш не просто стал её мужем, членом семьи, но ещё нашёл общий язык со всеми ею любимыми детьми. За исключением Атике. Их задорный смех заставил её улыбнуться. Однако он был прерван, как только шехзаде подошли к матери. — Валиде! — они оба забыли о правилах этикета и бросились обнимать её, да так, что едва стоящая на ногах женщина опасно покачнулась и едва не упала. — Хватит, — Паша взял их за предплечья и потянул назад, — хватит, иначе Кёсем Султан не вынесет ваших эмоций.       Они улыбнулись и отстранились, последовав примеру Гевхерхан. — А где Ибрагим? — Стресс не прошёл без последствий, однако все хорошо. Он постоянно спит и пьёт таблетки. — Мой бедный мальчик… — Это ты бедная, Кёсем, — Кеманкеш с супругой медленно направились к шатру. — Столько вытерпеть не каждой женщине дано. — Главное, чтобы была опора.       Вскоре за столом собрались все, кого она хотела видеть этим прекрасным утром. Кеманкеш сел совсем рядом с Кёсем, чтобы в случае чего быть рядом. Гевхерхан устроилась по левую сторону, Атмаджа — напротив Валиде, а Баязид с Касымом — по правую сторону. Её дети весело обсуждали начало дня и его возможное продолжение. — Я должна вас кое с кем познакомить, — женщина уперлась правым плечем в грудь супруга, чувствуя слабое недомогание. Она указала на Бея. — Атмаджа Тугрул Бей или султанзаде Сулейман.       Гевхерхан с нарастающей улыбкой переводила взгляд с матери на мужчину. То же самое делали и шехзаде. Первым подскочил Касым. В детстве эти двое были неразлучными друзьями. Тугрул даже не среагировал, когда парень набросился на него и повалил с подушек на траву. Баязид и Гевхерхан подождали, пока те двое наиграются и обняли Бея, похлопывая по спине.       Когда радость немного улеглась и все вернулись за столик, Кёсем продолжила. — Атмаджа — наш друг. Ему можно доверять. Но об этом никто больше не должен знать. Больше никто.       Все кивнули. — А Кеманкеш Паша об этом знал? Уж подозрительно тихо он сидит, — Касым отложил свой десерт в сторону. — Знал, — кивнула Валиде, — для меня это тоже было новостью. Но перейдём к делу.       Минутка отдыха закончилась. — Сперва, я бы хотела, чтобы ты, Гевхерхан, с семьёй переехала. — Нет, Валиде, я вас не оставлю. Да и куда? — Во дворец Хатидже Султан, который был построен во время правления Султана Сулеймана. Он находится недалеко и в нём вам будет безопасно. — А что на счёт вас, Валиде? — У неё есть те, которые смогут её защитить, — вмешался Кеманкеш и Гевхерхан согласилась, вспоминая недавние события. — Хорошо, тогда обещайте, что будете часто меня навещать? — Обещаю, — Кёсем улыбнулась дочери, неожиданно почувствовав, как что-то очень тёплое ползло к её коленке. Она взглянула на супруга, но тот спокойно вёл беседу с Баязидом о том, как именно Паша узнал об Атмандже. Тогда женщину просто молнией пронзило. Может, змея?       Медленно опуская ладонь под стол, делая вид, что поправляет платье, Валиде старалась поймать или хотя бы понять, что же там двигается. Через несколько минут женщина что-то схватила, и движение прекратилось. Ох, как же Кёсем сейчас была зла на Кеманкеша! Это была его ладонь! А она-то испугалась! Мало ли что. Женщина уже собралась впиться ноготками ему в руку, но её прервал шехзаде. — А что делать нам, Валиде? — Касым закинул в рот дольку груши. — Пока — ничего. Мы будем ждать. — С моря погоды?.. Извините, Валиде. — Нет, погоду мы уже не сумеем исправить, остаётся только подстроиться под неё и использовать её так, как выгодно нам.       В сад выбежали двое. Это были Хаджи и Абаза. И оба с неприятными новостями. — Валиде Султан, — начал евнух, в то время как Мехмед подозвал к себе Кеманкеша, — в гареме ходят страшные слухи! — Какие? — О вашей смерти. — И кто же их распустил? — Евнухи поймали одну из служанок Гюльбахар Султан. — Пронюхала, значит, — Кёсем покосилась на супруга. Его лицо исказилось до неузнаваемости, и какие эмоции руководили им в тот момент, было очень сложно сказать. — Откуда она могла узнать?! — Ни малейшего понятия, Султана. — Что теперь, Валиде? — её дети были напуганы, но готовы действовать. — Гевхерхан, как я и говорила, ты переезжаешь. Сегодня. Мои шехзаде, а вы ведете себя естественно, никаких драк, никаких упреков в сторону Мурада.       Дети согласились, и тут же подошёл Кеманкеш. Гевхерхан посмотрела на мужа, но тот отрицательно покачал головой. Плохие новости. — Султана, — Визирь посмотрел на любимую и вздохнул, — я, кажется, знаю, зачем были распущены эти слухи. — Зачем? Что случилось? — Бостанджи и сипахи узнали об этом происшествии. Так как они полностью поддерживают вас, войско двинулось на дворец, чтобы свергнуть Мурада. — Что?       Кёсем стало плохо, и немного закружилась голова. Но Кеманкеш оказался рядом вовремя и придержал её. Стоящая неподалёку Мария подбежала к шатру, вынула небольшой сверточек, в котором находились травы её бабушки и поспешила заварить чай. Через время Кёсем ощутила, что стало намного лучше. А чай-то вкусный, пусть даже из трав. — Не ходи к ним, Кеманкеш, — прошептала женщина. — Я помню, что сделали янычары с Зюльфикаром Пашой.       Кёсем всё ещё винила себя в смерти такого хорошего друга. Она сжала руку мужа, но тот улыбнулся. — Ну это же не янычары. А твои бостанджи. — Они могут подумать, что угодно. — Не переживай.       Женщина смотрела в след мужу, проигрывая у себя в голове воспоминания восстания против Османа и задрожала. Её дети это заметили и сразу же отвели Валиде в её покои. Только утро, а уже проблемы. Видимо, спокойной жизни ей не видать.

***

— Этого следовало ожидать, Повелитель, — Юсуф Паша нахмурился, переглядываясь с Силахтаром. — Так и должно было случиться. — По-твоему, я должен подчиниться им? — Мурад был взбешён сложившейся ситуацией, которая, впрочем, получилась из-за него.       Силахтар решил обрадовать его с самого утра новостью о восстании бостанджи, когда Мурад уже думал поговорить с Валиде. Но, видимо, не судьба. Сев за свой стол, Султан впервые не знал, что делать. Подавить восстание и наказать мать? Как? Голова взрывалась от переизбытка таких вопросов. Слава Аллаху, Айше сейчас не трепает ему нервы. — Повелитель, — Юсуф продолжил гнуть свою линию, — возможно я не прав, однако сейчас самое время сделал то, о чём вы думали раньше. Лишить Валиде Султан её счастья, о котором она так долго заботилась. — Не будет ли это слишком резко? — Мурад все ещё сомневался, делать ли матери ещё больнее. — А разве она не поступает так с вами? — Силахтар вклинился в разговор, поддерживая сторону перса. — Я подумаю. — Извините, Повелитель, но на это нет времени. — Юсуф Паша! — мужчина подорвался с места и приблизился к подчинённому. — Что ты себе позволяешь?! — Он прав, Султан, — Мустафа дружески положил руку на плечо Мурада. — Кёсем Султан только очнулась, а уже подняла восстание против вас. Она не ждёт. И вам не стоит. Иначе ваша участь будет сродня с вашим братом Султаном Османом.       Силахтар знал, на что давить, и умело этим пользовался, преследуя личную цель. Настолько банальную, что хотелось смеяться от нелепости! Мустафа ещё питал надежду на возвращение себе Гевхерхан. На его пути были трое. Атике, которую он уже приручил, Абаза, настойчиво стоящий на своём, и Кёсем, которая покрывала все грязные делишки Мехмеда, дабы тот не лишился головы, а её дочь — мужа. Эта надежда со временем превратилась в манию, а Гевхерхан давно перестала быть для него той чистой и невинной любовью. Теперь она, словно, вещь, которою завоевать — это дело чести.       Однако у Юсуфа была совсем другая цель. Он стремился к близкой дружбе с Повелителем и уничтожением всех, кто этому будет мешать. С одной стороны — правильно. С другой — жестоко. — Хорошо, — подумав, согласился Мурад. — Тогда пусть будет так. Но позже.

***

      Тот же день. Полдень.       Как было договорено, Гевхерхан, предупредив повелителя о том, что переезжает, стала собирать вещи вместе со служанками. — Вот это заберите и это тоже. — Хорошо, Султана.       В покои вошла Кёсем, улыбаясь дочери. Женщина была довольна тем, что хотя бы один ребёнок будет подальше от этого змеиного кубла. — Валиде, — девушка подбежала к матери и обняла её. — Я всё ещё недовольна тем, что покидаю вас. — Ничего страшного. Зато ты и твоя семья будут целыми. — Я хотела спросить у вас… — Да? — Атике в последнее время сильно изменилась. Что с ней? — Мне тоже это интересно, Гевхерхан. А что? — Сегодня утром я столкнулась с ней в коридоре, и мне показалось, что она прячет синяки на руках. — Синяки? — Да, Валиде. Я думала, вы знаете… — Нет, но я поговорю с ней, — Кёсем провела ладонью по щеке дочери и вновь улыбнулась. — Знаете, Валиде, мы все очень ждали вашей улыбки. Надеюсь, она не исчезнет больше никогда. — Я тоже.       Но Гевхерхан внезапно замолчала, что насторожило Кёсем. — Кеманкеш Паша ещё не вернулся?       Лучше бы она молчала. Прошло несколько часов, а его всё не было. Ни одной новости. Ничего. Одна тишина. Женщине не хотелось терять любимого второй раз. Вряд ли она сможет полюбить кого-то так же сильно, как Кеманкеша. Тяжёлый вздох вырвался из груди Кёсем, и она покачала головой. Гевхерхан решила не продолжать.       Они ещё немного поговорили о переезде и Султана уже собиралась уходить, как в двери она столкнулась с Ибрагимом. — Валиде! — он бросился целовать матери обе руки без остановок, ведь ему никто не сообщил, что Кёсем пришла в себя. За всеми таблетками и постоянными снами парень потерял счёт времени. — Мальчик мой, — женщина усадила его на диван рядом с дочерью и не переставала гладить его по лбу, щекам и подбородку. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо. Теперь хорошо. Я рад, что вы снова с нами. Я хотел быть всё время рядом, но… — Тише, тише, я знаю. Мой львёнок.       Гевхерхан любовалась картиной воссоединения матери и сына. Ибрагим расцвёл на глазах и никаких таблеток не нужно было. А Валиде на мгновение забыла о других проблемах. Сейчас она медленно проводила пальчиками по запутанным волосам сына, как в детстве, распрямляя их. Но непослушные локоны вновь и вновь возвращались в исходное положение, словно по чьему-то приказу. — Валиде, не старайтесь, — улыбнулся шехзаде, — они всё равно запутаются. — А если я сделаю так?       Кёсем обеими ладонями зарылись в волосы Ибрагима, теребя их из стороны в сторону. Ему никогда такое не нравилось, поэтому парень зашипел от лёгкой боли и попытался улизнуть из объятий матери. Но ничего не получилось. Более того, к ним присоединилась Гевхерхан! Султана начала щекотить бока брата, от чего тот стал громко смеяться. — Ну хватит! Стойте… Нет… — Давай, давай, братец, смейся! А то ходишь вечно хмурый и грустный! — Хорошо… Только перестаньте… Ааа…       Комнату заполнили смех и крики радости, от чего даже слуги за дверью заулыбались. Услышать такое в этом дворце — это самое что ни на есть редкое явление, сокровище. А тот, кто стал свидетелем — настоящий счастливчик.       Но это счастье Мурад всегда умеет испортить. Войдя к Гевхерхан, чтобы проводить сестру, он не ожидал там увидеть Валиде. Их взгляды встретились и медленно поедали друг друга до того момента, как Кёсем не почувствовала, как Ибрагим рядом с ней сгорбился, сжался, судорожно хватая руками платье матери и сёстры. Его и без того неустойчивая психика совсем ослабла, и при любом громком неожиданном звуке шехзаде впадал в дикую панику, задыхаюсь от собственных эмоций. Так здесь ещё Мурад!       Чем ближе Повелитель был к троице, тем хуже себя чувствовал Ибрагим. Парень буквально чувствовал руки брата на своей шее, которые давили, душили, убивали. — Нет… Нет… Опять ты… Больно… — Ибрагим! — Кёсем обернулась к сыну, приводя его в чувства, но он не реагировал. Большие, испуганные, покрасневшие от напряжения глаза не сводили взгляда с Повелителя, который едва не пустил слёзы, увидев, во что он превратил своего брата. Он хотел было помочь ему, но Ибрагим потерял сознание, дергаясь в конвульсиях. — Не подходи! — закричала Валиде на Мурада, и тот послушался.       Через несколько минут пробежали лекари, сообщив, что шехзаде необходимо отнести в его покои, а там они уже сделают всё, что смогут. Гевхерхан пошла с ними.       В пустых покоях остались мать и сын. Кёсем абсолютно не могла подобрать слов, а Мурад ждал, пока она начнёт первая, но не дождался. — Это вы виноваты в этом, Валиде! Вы и ваше предательство!       Она резко подняла глаза на сына. Как он мог такое сказать? Как? Но это ещё было далеко не всё разочарование. — Ведь я живу только по вашеу распоряжению. Так? И если захотите, можете поднять восстание бостанджи и свергнуть меня с престола? Или, может, сейчас лишите меня жизни? — Ты не понимаешь, о чём говоришь.       Повелитель схватил женщину за локоть и не дал ей уйти от своего тёмного взгляда. — Я ещё не договорил. Валиде.       Последнее слово он произнёс с настолько сильным ядом, что ни одна сила не смогла бы противостоять ему. Но Кёсем молчала и слушала. Хотя очень боялась его рук. — Я делал всё, как только следуют правила! И буду делать! А вы мне только вредите! Хотите власти, Валиде? Запомните, если она вся не будет сосредоточена у меня в руках, тогда никто, клянусь, никто не займёт моё место! Особенно вы! — Как же эти подлецы и двуличные люди запутали тебя… — Вот они-то мне и помогают понять, кто мой настоящий враг!       Такого прямого намека Кёсем ещё не встречала и совсем потеряла самообладание. Если он и захочет её сейчас убить, пускай, но она выскажет ему всё! — Я ростила тебя. Я заботилась о тебе! Я любила тебя больше других своих детей! Всегда ставила в пример! Всегда оберегала! Жизнь готова была отдать! А ты сейчас стоишь передо мной и упрекаешь в предательстве?! Как ты смеешь?! — женщина вырвала локоть из его хватки. — Кто кого предаёт?! — Нарываетесь, Валиде, я ведь могу… — ЧТО ты можешь? ТЫ уже давно всё сделал! Своими руками ты убил меня несколько дней назад! Убил мою душу! Разбил моё сердце! Ты был моей надеждой на светлое будущее! Мой львёнок! Мой лев! — Валиде стала бить его кулачком в грудь. — Ты стёр наше прошлое! Ты предал свою семью! ТЫ! Посмотри, что случилось с Ибрагимом! Твоего брата бросает в конвульсии, когда он видит тебя! А если бы ты всё-таки убил меня? Он бы повесился, не дай Аллах! — Мурад опустил глаза, но мать продолжала. — Ты собрался убить Айше только потому, что она любит тебя больше Фарьи?! Ахмед никогда бы так не поступил! И сейчас, смотря мне в глаза, ты говоришь, что во всех твоих бедах виновата я?! Та, которая посвятила тебе свою жизнь?!       Тишина успокоила нервы обоих, и, когда Кёсем остыла, женщина приговорила последние слова, после чего ушла. — Я всё поняла, Мурад, — он поднял глаза на Валиде. — Я любила тебя так сильно, что эта пелена материнства застилала мне глаза. И я не увидела, в какое чудовище ты превращаешься. Во что я тебя превращаю.       Дверь закрылась за женщиной, а Султан ещё долго обдумывал её слова. Они тронули его душу, тронули сердце. Но вскоре он понял, что мать как всегда была права. И никакой души и сердца у него больше нет. Он ошибся.