Superficial love

      Гевхерхан Султан приехала в Топкапы как только получила письмо-приглашение, отправленное Тугрулом. Но узнав ужасную новость, незамедлительно отправилась в покои матери. Состояние Валиде очень сильно сказалось на самой девушке: за Гевхерхан несколько дней ходили лекари, пока её самочувствие не улучшилось. Дочь, душой привязанная к матери, близко к сердцу принимала все переживания Кёсем. И не одна одна.       Вести о случившемся быстро распространились по гарему. Девушки сочувствовали Валиде Султан и всячески пытались окружить её вниманием и заботой, на которую их надоумил Хаджи Ага. И всё бы ничего, да вот отношения между Кёсем и Кеманкешем постепенно угасали.       Сперва женщина избегала его взгляда. Затем — перестала пускать в их покои, объясняя всё тем, что ей необходимо какое-то время побыть одной и привыкнуть к мысли, что невинную жизнь больше не вернуть. И мужчина соглашался. Он всё понимал и принимал все её странности. А после Кёсем и вовсе перестала с ним общаться, избегая супруга. И даже это Паша терпел. Хотя сама Султана знала, почему она ведёт себя именно таким образом.       Кёсем взвалила на себя непомерно тяжёлый груз — убийство долгожданного ребёнка — который она решила нести самой. Почему-то женщина не обращала внимание на тот факт, что её вины здесь практически нет. Кроме, может быть, невнимательности с её стороны. Ведь Валиде прекрасно знала, что Гюльбахар может сделать всё, что угодно, и не предупредила опасность. Но, как бы там ни было, Кёсем вырвала себя из жизни любимого мужчины. Старалась вырвать. Она хотела отпустить его, хотела освободить, хотела дать новую жизнь. Ведь теперь она — просто женщина, которая и родить-то не в силах. Не в силах воспроизвести на свет плод их любви. Поэтому Валиде всячески ограждала себя от Кеманкеша. Как же болела её душа, когда вечером она закрывала двери в свои покои и физически чувствовала его присутствие с другой стороны. Несколько ночей подряд Султана сжимала в объятиях его подушку, вдыхала его едва заметный аромат и сходила с ума.       Душа её рвалась к нему, а рассудок твердил об одном: «Как ты покажешься ему на глаза после того, что случилось?» И это её сдерживало. Кёсем вновь вернулась к государственным делам, занялась политикой и снова ругалась с Мурадом. Но он иногда уступал матери, прислушиваясь к её советам. Дела отвлекли женщину, которая потеряла огонь в глазах и радость жизни. Она вновь стала той самой «снежной королевой» с холодным сердцем.       А вот Кеманкешу никто не мог позавидовать. Перемены в поведении супруги сильно печалили мужчину. Не один раз он садился у двери в покои Кёсем и просто ждал. Чего? Он сам не понимал. Просто ждал. И слушал. Слушал тишину за дверью. Ведь сама Кёсем, подобно ему, сидела, прислонившись к двери. Физически их разделял какой-то кусок дерева, хотя на самом деле — бездонная пропасть. Немного спустя, Кеманкеш понял, что лучше ему перебраться в свои покои. Но легче не стало. Каждая ночь, проведённая в холодной постели, оставляла раны в душе. На утро они стягивались, образовывались шрамы. А на ночь вновь кровоточили невыносимой болью одиночества.       Паша уже заметил, что Кёсем обходит его стороной, заводит с ним разговоры только в крайнем случае и то, только при свидетелях.       Со временем Кеманкеш стал винить себя в этом ужасе. Во всех мелочах. Во всём, лишь бы найти оправдание, почему же она так ведёт себя.       Разрядку он находил в делах, подобно Кёсем. А вечером мужчина садился за свои доработки ювелирных украшений, предназначенных любимой. В каждом новом образе серьг, кулонов и браслетов Кеманкеш старался отобразить всё то прекрасное, что когда-то было между ними. Но его новое творение вдохновило мужчину. Возможно, именно оно всё изменит. Каждый драгоценный камушек, каждая мелкая деталь была удостоена такого внимания, которого не предоставляют даже самому Султану. Это стало для Кеманкеша настоящей надеждой. И если Кёсем не хочет видеть его, пусть тогда она увидит его творение.       А жизнь во дворце кипела своим чередом. Никто даже не замечал, как трещит по швам брак самой великой женщины и достойного ей мужчины. Никто, кроме близких.       Атмаджа помалкивал, хотя ему было, что сказать. А Гевхерхан не раз говорила, но её просили помолчать. Однако девушка не могла видеть свою мать в таком состоянии. Она обращалась к Кеманкешу, но он лишь пожимал плечами. Говорила с Мурадом, а тот только отрицательно кивал головой. Да к кому только она не обращалась, все как один не знали, чем помочь.       В таких грустных тонах прошло полторы недели. Ничего не изменилось. Но Паша надеялся на совсем другое. Однажды утром, закончив своё новое творение, мужчина положил его под дверь Кёсем Султан, предупредив бостанджи, чтобы именно она его нашла.       И всё произошло именно так, как он хотел. Проснувшись и приведя себя в порядок, Валиде уже выстроила для себя план на день. Политика, гарем и прочее. Однако неожиданный свёрток у двери её смутил, и женщина растерялась, хотя и подняла подарок с пола. Она тут же вернулась к себе в покои и велела закрыть двери. Выходить куда-то ей вовсе перехотелось. В руках Султана держала шёлковый платочек, аккуратно свернутый в «конвертик». Открыв его, Кёсем увидела изумительные серьги, переливающиеся при солнечных лучах разноцветными оттенками. Их форма нисколько не удивила женщину, ведь именно благодаря ей она узнала о том, кто преподнёс ей этот подарок. Кеманкеш.       Это были цветущие красные розы, каждый лепесток которых красовался блестящим камнем агата, изумруда, фианита. Не долго думая, Кёсем сразу же их примерила. Идеально. Они идеально подходили под её любимое алое платье, что не могло сказаться на её настроении. Лёгкая улыбка впервые за несколько печальных дней появилась на её губах. Однако она сразу же исчезла. Переживания и душевная тяжесть, которую Султана, казалось, похоронила, воскресла вновь. Женщине ещё сильнее захотелось к мужу, укрыться от всего мира в его объятиях, почувствовать себя в безопасности. Ведь она женщина. Хрупкая. Слабая. Одинокая. Но вновь и вновь её терзал один вопрос: «Зачем я ему такая неполноценная?» Уж пусть лучше найдёт другую, которая сделает его счастливым, сделает отцом.       Сняв подаренные Кеманкешем серьги, Кёсем сложила их обратно в платочек, вышла из покоев и передала этот свёрток Марие, приказав отнести его Паше. Зачем давать мужчине ложные надежды? Зачем самой верить в чудо, которому не дано осуществиться. И вдруг в голове пронеслась мысль, которая подняла новую бурю эмоций. «А может их любовь — это проклятье?» В подтверждение её мыслей Валиде сразу вспомнила, что уже два раза она находилась при смерти. Погиб их ребёнок. И логически подумать, теперь очередь Кеманкеша. А этого женщина не могла допустить. Пусть лучше она будет страдать, чем похоронит того, кого любит.       Вот так Валиде накручивала себя целый день. Сперва она держалась. А после всех важных дел, как только закрылись двери в её покои, Кёсем упала на пол, дав волю своим чувствам.

***

      Стук в двери немного взбодрил Кеманкеша. Это была Мария. — Кеманкеш Паша, Кёсем Султан просила передать вам вот это, — девушка положила свёрток на стол, поклонилась и собралась уходить. — Подожди.       Мужчина убедился, что это его подарок. — Что она говорила? — Ничего, Паша. Султана отдала сверток мне в руки и приказала вернуть вам. — Может, что-то передать просила? — Нет, Паша.       Кеманкеш кивнул, разрешая Хатун уйти. А оставшись наедине с самим собой, не знал, что и думать. Кёсем вернула его подарок, хотя всегда была им рада. И вот что можно подумать? Что можно было решить?       Естественно, Паша опустил руки. Сев за стол, он долго смотрел на серьги, не отводя взгляда, и ни о чём не думал. Не было сил. Что же теперь будет дальше? Что…       Полностью окунуться в проблемы не дал стук в дверь. Кеманкеш открыл не с первого раза, поэтому стук становился более настойчивым и противным. А весь этот «шум» подняла Гевхерхан.       Девушка не могла смотреть на мать, как и на Кеманкеша. Она удивлялась, как же одна подлая тварь может испортить жизнь двум людям и не получить никакого наказания. Мурад со всеми своими расследованиями зашёл в тупик, чего и следовало ожидать. А благодаря своей жене, Фарье, пришёл к выводу, что Гюльбахар никак не связана с этим случаем. Валиде всего лишь оступилась. Недоуменные и разозлившиеся на брата шехзаде едва не получили наказание себе за то, что они продолжали обвинять женщину. «Никто не видел Гюльбахар там. Никто не видел, как она толкнула». Такова отговорка Повелителя. — Кеманкеш Паша, я пришла поговорить с вами. Если вы не заняты.       Мужчина кивнул головой и впустил Султану к себе. Гевхерхан не стала ходить вокруг да около и перешла к делу. — Вы должны быть рядом с Валиде. Ей плохо, Паша. И только вы сможете залечить её боль. — Боюсь, что не смогу. — Почему? — Я виноват перед ней. — Вы оба твердите об одном и том же, виня в произошедшем себя. Из-за этого вы и отделились друг от друга!       Паша задумался. В её словах было что-то такое, что задело мужчину. — Кеманкеш, я прошу тебя, — Гевхерхан уже перешла на «ты», положив ладонь на его руку, когда он сел рядом с девушкой. — Я умоляю, помоги ей. Помоги себе! Вы же одно целое! Вы сильны, когда вы вместе! А поодиночке вас очень легко убрать с дороги. Тем более сейчас. Ты нужен ей, Кеманкеш. Как и она тебе. Вы — лекарство друг для друга! Так вылечите же себя! — Тебе не понять, Гевхерхан… — Я поняла это уже давно. Как только вышла за Мехмеда. Как только полюбила его.       Она видела, что Паше очень трудно собраться, трудно принять решение, от которого зависит их будущее. Поэтому решила не отступать. — Возьмите себя в руки! — Гевхерхан… — Вот, — Султана вложила ключ в его руку и сжала в кулак, не давая упустить его на пол. — Это ключ от её комнаты. — Гевхерхан… — В полночь меняется охрана у её дверей. — Гевхерхан… — Ты пойдёшь к ней, и вы, наконец, решите все свои проблемы с глазу на глаз. Без посторонних. Это единственный шанс. Нельзя терять времени.       Кеманкеш вновь попытался прервать девушка, но она железно стояла на своём. — Либо так, Кеманкеш Паша, либо вот!       Гевхерхан положила ему в другую руку свернутый в трубку пергамент. Развернув его, мужчина не поверил собственным глазам. — Приказ на развод?! — Да, — Султана поднялась с места и подошла к двери. — Мурад написал его и поставил свою печать по моей просьбе. Вам двоим всего лишь требуется подписать эту бумагу и вы станете свободными. Может, хоть тогда ваши страдания утихнут.       Увидев его замешательство, Гевхерхан ещё немного задержалась в его покоях, а после сказала: — Я дала ключ и бумаги на развод. Либо вы, Кеманкеш Паша, отправляетесь к Валиде и миритесь, либо подписываете бумаги и разводитесь. Из этой проблемы только два выхода. И я их вам предоставила. Подумайте хорошо и решительно, что вам важно. Это всё, что я могу сделать для вас обоих.       Дверь закрылась за девушкой, и Кеманкеш, немного подумав, согласился со всеми её словами. Они с Кёсем сами зашли в тупик, сами спрятались в своих панцирях, сами наказали себя. За что? За то, что каждый решил взять на себя вину. Чужую вину. Вину, которая ничего не вернёт.       Сжав в руке ключ, Кеманкеш поднялся и, лишь выйдя в коридор понял, что всё ещё держит в руках бумагу для развода. Первое желание — вернуться и сжечь этот листок — Паша проигнорировал. Зато прислушался ко второму — взять его с собой. Мало ли, что может случиться. Возможно, со стороны вся эта ситуация с их ссорой выглядела очень глупой, но ему было всё равно.

***

      Как и было сказано Гевхерхан, Кеманкеш проник в покои Кёсем, когда менялась охрана. Валиде строго на строго предупредила всех не пускать к ней супруга. Но теперь-то она никуда не денется.       Женщина сидела перед камином, удобно расположившись на мягком ковре. Занятая своими мыслями, она не заметила чужое присутствие, пока не щелкнула замочная скважина. Паша закрыл за собой двери на ключ, когда к нему обернулась Кёсем. Комната, освещающаяся лишь одним источником света — камином — бросала большое количество теней, однако среди них Султана разглядела и узнала мужской силуэт. Она сразу же подскочила на ноги. — Кеманкеш? — его появление удивило Кёсем, поэтому она не сразу сообразила, что ей делать.       Зато Паша воспользовался этой минутной слабостью и вышел на середину комнаты. — Что ты здесь делаешь? — Я пришёл к тебе. — Нет, — женщина взмахнул рукой, жестом останавливая Кеманкеша. Однако он продолжал подходить. — Почему, Кёсем? Я всего лишь поговорить. — Я… Всё слишком сложно… — Это ты всё усложняешь, — Паша остановился перед ней на расстоянии вытянутой руки. — Я лишь хотел извиниться за то, что не уберег… вас.       Слёзы неожиданно навернулись на глаза Султаны, которые она сразу же смахнула. — Это всё я, — тихо отозвалась Кёсем. — Если бы я была внимательна… Если бы я…       Но Кеманкеш не дал ей возможности договорить. Он, вопреки её слабым сопротивлениям, прижал любимую к себе. Её руки были зажаты между их телами, поэтому отпадали все попытки как-либо отстраниться от Паши. — Отпусти, Кеманкеш. — Нет. — Ты не понимаешь! — всё же усилия не прошли даром, и через несколько минут настойчивых вырываний мужчина поддался. — Что я должен понимать?       Возможно, она ожидала, что Кеманкеш впадает в ярость и начнёт с ней спорить на повышенных тонах, станет кричать на неё. Ведь тогда ей бы было спокойнее держать себя в руках. Но нет. Мужчина устал от всего. Устал от их душевной разлуки, поэтому даже не старался вступать в конфликт. Его уравновешенный и тихий голос сбивал тактику Кёсем, из-за чего слёзы большим комом перекрывали ей доступ к воздуху. — Все, кого я люблю — погибают! И эта ситуация тому очередное доказательство! — Ты всё накручиваешь. — Да почему же ты не видишь?! — Султана резко обернулась к нему спиной, обошла комнату, стараясь найти хотя бы долю уверенности в себе, и после вновь вернулась. — Всё же очевидно! — А мне нет.       Как же её начинал раздражать его спокойный тон, в то время, как она вылазит из кожи вон, чтобы открыть ему глаза на то, в чём неосознанно сама заблуждалась. — Ну, посмотри же! Посмотри! Почему ты не видишь? Почему?! — Кёсем в истерике била кулаками в грудь супруга, который понемногу успокаивал её. — Всё же очевидно!       Женскую душу сейчас разрывали двоякие чувства. Чувство любви к Кеманкешу и чувство боли от потери. И тому, и другому она старалась уделить внимание, но получалось только хуже. Когда же Кёсем замолчала, уткнулась лицом в его одежды и перестала нести чушь, Паша обнял её крепче и аккуратно сел с ней на ковёр всё перед тем же камином. — Я вижу только тебя, Кёсем. Остальное мне не интересно. — Но… — Не важно, сколько времени мне предначертано прожить, не важно, что произойдёт за это время. Для меня имеет значение только одно — ты. Ты — моя судьба, моя жизнь, моё вдохновение и моё самое драгоценное сокровище. Твоя боль — это и моя боль. Я не позволю тебе терпеть это всё в одиночку, — Кеманкеш взял её ладонь в свою руку, поцеловал и скрестил с ней пальцы. — Расскажи мне, что терзало тебя всё это время и продолжает мучить сейчас? — Ты.       Паша точно не был готов к такому ответу. Однако он промолчал, ожидая продолжения. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, Кеманкеш, — Кёсем, прижимаясь к груди мужчины, гладила воротник его тёмной рубашки, выглядывающей из-под кафтана. — Только это меня и беспокоит. Ты отдал мне столько любви, столько нежности. А я… — Посмотри на меня.       Кёсем покорно подняла на него глаза. — С самого начала моей работы у Повелителя я догадывался, что меня ждёт нечто иное. Нечто намного лучшее, чем просто служба при дворе, — Паша улыбнулся, играясь с их переплетёнными пальцами. — И вот я встретил тебя.       Женщина не понимала, к чему такое лирическое отступление, но с удовольствием слушала супруга, всё ещё наслаждаясь их близостью. — Сперва ты показалась мне высокомерной и наглой, однако умной и властной Султаной. Следить за тобой и докладывать об этом Повелителю было обычным делом. Но как только меня приставили охранять тебя, меня словно молнией пронзило. И знаешь, я несколько дней не мог разобраться, что же происходит со мной, — мужчина подбросил в камин несколько дров, когда огонь едва ли мог согреть их. — Мне было невероятно легко рядом с тобой, но в то же время я не мог ничего сказать. А каждая мысль, связанная с тобой, бросала меня в жар. И лишь разгадав эту загадку, поняв, что влюбился в тебя, взяв тебя в жёны, я приобрёл одно из самых дорогих чудес этого мира. Твою любовь. Чистую. Искреннюю. И знаешь, что?       Кёсем замотала головой. — Это и есть моё счастье. И ты хочешь его сейчас забрать у меня? — Но ведь я… — Именно ты, Кёсем, ищешь выход там, где этого делать не нужно. — Но ребёнок… — Всякое случается. И это мы переживём, как одну из бед. Вместе. Всё вместе.       Валиде стала понемногу понимать, что имеет в виду Кеманкеш. Он хочет быть её опорой всегда, во всех ситуациях, при любых условиях. — А я ведь избегала тебя. Думала, тебе будет лучше без меня. — Покажи мне того человека, который заставил тебя верить в эту чушь.       Кёсем опустила голову. — Моя Великая Валиде Султан, с этого момента все беды мы будем делить на двоих. Все проблемы мы будем решать вместе. А радость и счастье придёт само по себе. Главное — не разлучаться. Ведь наша сила в единстве, верно? — Да. — Но, — Кеманкеш выдержал небольшую паузу и продолжил, — это по-прежнему решать тебе. Пришло время сделать свой выбор, Султана.       Мужчина протянул Кёсем свёрнутый пергамент, который она раскрыла и бегло прочла. Глаза округлились от негодования, которое новой волной нахлынуло на Султану, и она перевела взгляд на супруга. — Что это?! — Бумаги на развод. — Это… Они… — Верно, они в твоих руках. И тебе решать о дальнейшей судьбе двух любящих людей. Я сказал всё, что чувствую к тебе. Поэтому решение за тобой.       Безумно прыгая глазами по строчкам, Кёсем не могла поверить, что это те самые бумаги, которые снились ей сегодня ночью. Та же самая печать, косой почерк Мурада. Пульсация сердца ускорилась, к щекам подступил румянец, и женщина сделала то, о чём больше никогда не пожалеет. Резким движением руки Кёсем бросила свёрток в камин, наблюдая за тем, как он сгорает, превращается в пепел. А после она обернулась к мужу и бросилась ему на шею. Её объятия были сильными, нежными и любящими. — Я не отпущу тебя, — прошептала Валиде. — Прости меня, Кеманкеш. Прости, что отталкивала тебя. Я слишком сильно зарылась в свою боль, не замечая ничего вокруг. Я не готова отпустить тебя. Не готова…       Мужчина прижал её к своей груди, вдыхая нежный аромат духов. — И я не готов.       Женщина немного отстранилась, чтобы сесть рядом с супругом более удобно, и после на ощупь нашла его руку. Смотря на полыхающий огонь в камине, чувствуя тепло с двух сторон, Кёсем наконец-то ощутила спокойствие. А Кеманкеш, с улыбкой на лице, не желал ничего более.       Они сидели в объятиях друг друга достаточно долгое время, чтобы отвлечься от всего мира. Султана не выпускала его руки из своих ладоней, а Паша — положил голову на плечо женщины. — Я до сих пор не могу понять, что случилось, — тихо прошептала она. — Мы хотели этого ребёнка. И не справились с утратой. — Почему так происходит? — Многие завидуют твоему счастью, Кёсем.       Обернувшись к нему, женщина положила ладони на его щеки. — Если ты будешь рядом… — Всегда, любимая. Только не отталкивай меня. — Хорошо.       На улице уже начинало светлеть, птицы вновь заводили свою мелодичную песню, слабый ветерок нарушал спокойствие крон деревьев, а им двоим не хотелось спать. — Что теперь будем делать? — Валиде задумалась над этим вопросом, не заметив, как озвучила его. — Сначала нужно расставить все точки над «и». — Что ты имеешь в виду? — Мы прекрасно знаем, что наш траур никому не интересен. А нам лишь делает больно. — Предлагаешь забыть всё? — Да. Похоронить эту боль. Чтобы в будущем нам стало легче.       Кёсем полностью согласилась с ним. К тому моменту, как к ним постучали, чтобы принести завтрак, Султана и Паша помирились.       Она улыбнулась супругу. Простой разговор с любимым перевернул её мир. Теперь тяжкий груз практически растворился, а вся эта ситуация только смешила её. Главное — что близкие рядом. — Теперь-то ты поняла, что мы с тобой накручивали друг друга и сами виноваты во всём? — Да. Но, надеюсь, этого больше не повторится. — Это ты себе говори. Почему ты не приняла мои серьги?       Отставив пустую тарелку, Кёсем перешла к другому блюду. — Не хотела давать надежду. — То есть, хотела развода? — Нет… В смысле, да… Но нет… — Так «да» или «нет»? — Это сложно и долго объяснять. — Я никуда не спешу, — Кеманкеш улыбнулся, подсел ближе к любимой, обнял её за талию и за один раз осушил бокал красного вина. — Я думала отпустить тебя. Может быть, ты нашёл бы себе другую жену, у вас были бы дети. Но потом я поняла, что не смогу видеть тебя с другой. Не смогу. — И не нужно. Я твой до конца жизни. — Но…       Кёсем положила ладонь на свой живот и печально закрыла глаза, как вдруг почувствовала его руку, которая легла поверх её. Мужчина просто взял её и поцеловал. — Не думай об этом. У нас всё будет хорошо. И отговорки не принимаются!       Она засмеялась, когда Паша стал пытать её щекотками. — Кстати, — он нежно коснулся её губ. — Мне уже можно переехать обратно?