Извне

Бывают же люди, у которых всегда всё одно и то же. Привет, это я. Учусь в обычной школе и не пользуюсь популярностью. Всю свою жизнь проживая в Ферборне, что в штате Огайо, я никогда не покидал его. Почти никогда. Два месяца назад мы с семьей отправились в Мичиган, к родственникам. Это была единственная поездка, и она мне не очень понравилась. Но речь о другом. Когда я вернулся из Мичигана, то оказалось, что в моем классе появился новенький. Меня это обрадовало. Тогда я был единственный, кто заговорил с ним. — Эндрю Хенкс, — коротко кивнул тот, и протянув бледную руку, добавил тихим голосом. — Спасибо. Так началась наша дружба. Эндрю был на полторы головы ниже меня, поэтому всегда просил достать книгу с верхней полки, когда мы вместе ходили в библиотеку. Он носил костюм и очки, отчего был похож на госслужащего. Странно, но в классе моего нового друга не замечали. Будто его и вовсе нет. Даже со мной такого не было, однако, он никогда не унывал. Не стану лукавить, с Хенксом мои оценки повысились, а когда я говорил об этом, тот только улыбался и неловко поправлял очки. Казалось, что моя жизнь улучшилась с появлением этого парня. Эндрю всегда мог придумать что-то новое, каждая его мысль была сумасшедшей и невероятной, но вместе с тем — очень увлекательной. Он мог часами говорить о науке, в особенности — о медицине и космосе. Например, ему доставляло удовольствие читать мне вслух книгу по клиническим исследованиям. Его голос производил на меня странное действо, будто слова звучали издалека, а все сказанное отпечатывалось в памяти. Но меня поражало не только это. Бывают же люди, на которых невозможно смотреть? Нет, не потому что они плохие, а потому что их взгляд… Иной. Эти вещи нельзя объяснить. У Хенкса были именно такие глаза. Они лукаво поблескивали своим латунным блеском, готовые окинуть весь мир. Особенно меня забавляла родинка на радужке. Этот взор мог приковывать к себе, но трудно было что-то в нем прочесть. — Знаешь, меня не покидает одна мысль, — сказал однажды Эндрю, забравшись на подоконник и взглянув куда-то вверх. — А что, если все вокруг — хорошо спланированная сознаем иллюзия? — Это… Как вообще? — недоверчиво спросил я. — Очень просто. Предположим, наш мозг находится в коматозном состоянии. И все, что вокруг — не реальность, но видения или сны называй, как хочешь. А некие случайные или мистические вещи — попытка врачей или родных достучаться до нашего сознания?! Потом он, глядя на мой недоумевающий взгляд, захохотал и через несколько минут забыл об этом. А вот я задумался… В ту ночь мне снились кошмары, я просыпался аж несколько раз. Какие-то бессвязные образы, вызывающие тревогу… К утру я себя чувствовал как не спящий сутки человек — разбито и уныло. Как ни странно, в школе тоже царила гнетущая атмосфера. Вот только Эндрю был особенно радостным сегодня. «Как я рад! Как я за тебя рад!» — весь день повторял мой друг. Я не мог понять причину его веселья, тем более — за меня, но он лишь отмахивался, мол, после уроков поговорим. Когда прозвенел звонок, Хенкса в классе уже не было. Я обыскал его, но тот, похоже, растворился. Только выйдя из школы, я заметил фигуру друга на другой стороне улицы и поспешил нагнать, чтобы добиться хоть каких-то объяснений… Всё произошло внезапно. Скрип шин, асфальт, глухой удар… Я лежал на асфальте и смотрел в небо. Было очень больно, похоже, у меня что-то сломано. Перед лицом замаячило лицо Хенкса и того, кто, видимо, был за рулём. — Я же говорил, что рад за тебя! Ты будешь жить, обязательно… Будешь… Жить… О чём он говорит вообще?! Почему рад?! Лица перед глазами начали растворяться. Кажется, я отключаюсь…

***

В палате интенсивной терапии было тихо. Над опутанным сетью датчиков парнем, колдовал врач, записывая что-то в карту. — Ну, как твой «интересный случай»? — в палату осторожно заглянул его коллега. — Приходит в себя? — Должен скоро. Операция прошла успешно, только шов большой останется. Жалко. Признаться, я удивлён, что мы так быстро его вытащили. Посмотри, как наши перелатали его за это время, — тот, что в очках, сунул своему другу карту несчастного. — Да уж… А что с ним приключилось? — Авария. Они с семьёй направлялись в сторону Огайо, но в них влетел пикап. Относительно цела только мать — она сидела сзади. И все эти два месяца я тщательно наблюдал за его мозговой активностью. Показатели были приближены к обычному состоянию здорового человека. Я даже пару раз прочёл ему книгу. Признаюсь, это было интересное наблюдение. О, смотри. Он открыл глаза. Бессвязные образы тонули в омуте взора, двоясь. Больно. Боль пронизывала все тело и была невыносимой, но сквозь неё он увидел большие латунные глаза врача, которые всё так же улыбались…