25 Days of ToruKa Christmas

Така любил зиму. Он шмыгнул носом, его тело тряслось от жуткого холода даже под мягким, толстым одеялом. Ладно, возможно, не всегда, но чаще всего Така любил зиму. По всему миру гремели праздники, всё вокруг было украшено огнями, и даже люди становились как-то веселее и счастливее в это время. Но больше всего Така любил зиму потому, что тогда у него были все причины бесстыдно обниматься с их гитаристом, не придумывая для этого никаких жалких поводов. Така ухмыльнулся от этой мысли, облизывая пересохшие губы. Гениально, временами он правда не мог отрицать… исключительную ясность своего ума, когда дело доходило до таких вещей. Таких вещей, как соблазнение Тору, уговаривание его остаться дома и обниматься так часто, как могло позволить их расписание. Но, говоря о Тору, Така нахмурился, отрывая взгляд от экрана своего телефона, чтобы посмотреть на закрытую дверь ванной в спальне лидера, как будто она лично оскорбила всю его семью или что-то в этом роде. И где носит этого ублюдка?! Он что, утонул в душе — нет, это невозможно, но что если — уставшие, сонные глаза Таки расширились от болезненного вывода, к которому он пришёл — что если идиот решил поваляться в тёплой ванне?! Я даже сказал ему, что обниматься в ванне будем после секса, вот мудак! Така начал яростно пыхтеть от этого. У него сразу появилось желание завернуться в одеяло, пойти в сторону ванной и ворваться в неё — и ох, его мозг тут же любезно снабдил его образом лидера — голого лидера под потоками тёплой воды. Его голова была запрокинута, глаза закрыты, и Така с радостью проследил бы взглядом за водой, стекающей по этим мышцам— Мфгггххххх… Он застонал, заматываясь в одеяло слишком уж сильно. Ему было так жарко, но в то же время так холодно, и если Тору не придёт в скором времени, Така определённо кончит просто от своих фантазий и эротических представлений их лидера, принимающего чёртов душ. И это совсем не хорошо, потому что он не хотел кончить лишь от своей руки и отличного, яркого воображения. Он ждал этого выходного несколько дней! Он избивал Томою часами из-за неудовлетворённости, и он никогда не согласится на простую мастурбацию! Он хотел кончить, растянувшись на простынях, вместе с Тору, который нависал над ним — устроившись между его ног — и двигался в нём так, как будто они трахались последний раз в жизни. Он хотел, чтобы его кожу украсили укусы и синяки, чтобы боль смешивалась с удовольствием, пока он впивался своими короткими когтями в бледную кожу на спине лидера, когда они оба доходили до высшей точки — и жар их тел подавлял холод вокруг них — и Таке правда следует прекратить думать об этом, иначе он точно кончит прямо здесь, прямо сейчас, гаааах— Он заскулил, сводя ноги вместе и чувствуя свой чёртов стояк. — Ты…— завопил он громко, достаточно громко, чтобы разбудить даже мёртвого. — Ты можешь, блять, поспешить, Тору?! Я тут сдохну сейчас! Ответа не последовало, но он услышал, как лидер выключил воду за закрытой дверью. Ладно, он преувеличивал. Никто не умирал, ну, кроме его почти не существующего терпения, но кто-то умрёт — желательно гитарист — если задержится ещё хоть на одну грёбаную минуточку в душе. Я имею ввиду, он только вернулся из спортзала — его волосы растрепались, а тело было липким от пота — и вместо того, чтобы сразу перейти к сексу, этот дебил решил освежиться под душем — даже если Така был более чем готов слизывать эти солёные капли пота с его кож— — Хватит…— он заметно подпрыгнул от удивления, когда дверь ванной распахнулась, являя очень горячего, очень посвежевшего и очень полураздетого Тору-сана. Ох, ладно, Така сглотнул — громко — наблюдая, словно чёртов ястреб, как гитарист шёл к большой кровати, на которой сидел Така, почти полностью укутанный толстым одеялом, как огромной и мягкой свадебной вуалью. На нём была надета только старая футболка Тору — такая тонкая и изношенная, и— — Какого хера тут так холодно?! — начал жаловаться Тору, уже направившись к пульту от их обогревателя. Така в ужасе кинулся за гитаристом— — Умф—! — Тору едва не упал на пол, когда Така прицепился к его спине — к обнажённой спине, если быть точнее — и прилип к нему, как чёртов осьминог…— Ты что твори— — Не включай обогреватель! — умоляюще протянул Така, заставляя мужчину посмотреть на него с подозрением. — Не включай егооо!!! — Какого…?! — Тору уставился на него. — Здесь холодно! — Именно! — сказал Така, наконец-то оссан это понял. Он ухмыльнулся, касаясь щекой горячей, но уже остывающей спины лидера, обнимая того за талию и поглаживая пальцами рельефный живот. Чёрт возьми, тренировки действительно делали чудо с этим когда-то тощим телом, а? Така слышал, как мужчина довольно выдохнул, когда его руки начали двигаться свободнее — с любопытством исследуя его, чувствуя все изгибы мышц, мягкую кожу и радуясь тем приглушённым звукам, слетающим с приоткрытых губ гитариста. О да, вот так, Тору… Така прикусил губу в предвкушении, одеяло сползало с его плеч, как огромный плащ, когда гитарист быстро развернулся, демонстрируя подкаченные грудь и пресс Такахиро. У него практически потекли слюни от этого вида, боже, он был чёртовым извращенцем, который наслаждался этим, но на деле, кто бы этого не делал? Это Тору! Полураздетый Тору, который смотрел на него с хищным блеском в вечно скучающих глазах. О да… — Ты хитрый маленький говнюк, — прорычал он, приближаясь, чтобы заключить Таку в кольцо из своих сильных рук, ухмыляясь, как тот ещё засранец. — Ты спланировал это, а? — Здесь так холодно, поэтому…— Така игриво захлопал ресницами, его мягкие, женственные руки потянулись к полотенцу, завязанному на талии мужчины, прежде чем он взглянул на своего любимого с многообещающей, совершенно извращённой улыбкой. — Согрей меня, Тору-сан?