***
К сожалению, эта полная надежд улыбка не продержалась и больше одного дня после того, как он получил этот самый хорошенький набор для вязания. Така пялился на чёртовы спицы и пряжу несколько минут, задаваясь вопросом, каким невъебическим образом он должен сделать свитер из этих ниток. Может, он допустил ошибку. Но нет, сказала более оптимистичная его часть, на обложке написано, что ты можешь сделать милый свитер из этого. Така посмотрел на обложку. На ней действительно был парень в свитере. Хммм. Неужели ты не хочешь увидеть Тору в этом? Конечно он хотел. Тогда возьми себя в руки, ничтожное дерьмо, и начни работать! И Така в самом деле начал работать — несколько раз чуть не проткнув себя, пока не понял, в чём тут суть. Это было просто — он пыхтел, как будто не он почти задушил себя нитками, пытаясь их распутать — но занимало много времени. Очень, очень много времени. — Я сказал, что я занят! — рявкнул он на Тору, который стучал в дверь его спальни. Идиот притащил свеженькую копию их новейшего альбома, чтобы они могли послушать его ещё раз, прежде чем выпустить сингл в ближайшие несколько дней, но Така не хотел, чтобы гитарист вообще приближался к свитеру. — Уходи! За дверью раздался глубокий вздох. Тору, видимо, проглотил язык от удивления или что-то в этом роде, прежде чем наконец-то проворчать в ответ. — Это ты попросил меня зайти и притащить эти копии! Ты настолько стар, что уже забыл об этом?! Така возмущённо ахнул — его любовнику следовало хорошенько подумать, прежде чем поднимать тему старения — потому что Така был ужасно чувствителен к таким вещам, и вот он действительно произнёс слово с-т-а-р-ы-й! — Я не старый! — а ты останешься без ужина сегодня, херов ублюдок! — Ну-ну? — послышался шелест одежды, Тору, должно быть, скрестил руки на груди, с вызовом наклонив голову, а его губы изогнулись в той самой ухмылке, от которой любой бы превратился в желе за долю секунды. — Что дальше? Ты начнёшь вязать свитера, как старая бабушка? Первой мыслью Таки было— Дерьмо, дерьмо, дерьмо — он знает — он, блять, знает, что я вяжу чёртов свитер для него! И потом— — Я НЕ СТАРЫЙ!!! — завизжал он, ударив в дверь — которая могла бы оказаться лицом гитариста, правда, если бы он не был так непреклонен в том, чтобы не позволить мужчине увидеть все его штучки для вязания… и подтвердить, что… он… старый… и ещё… вяжет… — ААААААХХХХХХ!!! — заорал он, хватаясь за волосы в попытке выдрать их все со своей головы. — Я НЕ СТАРЫЙ, ТЫ, ОССАН! ТЫ ЕДИНСТВЕННЫЙ, КТО ТУТ СТАРЫЙ, ТЫ, СТРАННЫЙ, ПОХОЖИЙ НА ЗОМБИ УБЛЮДОК— — Ты старше меня— —…КОТОРЫЙ ЛЮБИТ ТРАХАТЬ МОЛОДО ВЫГЛЯДЯЩЕГО ПАРНЯ, КОТОРЫЙ ЗОВЁТ ТЕБЯ ПАПОЧ…— Така тут же захлопнул рот. Он тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась, а мозг только включился после короткого замыкания — потому что он ни за что не скажет эти очень конфиденциальные вещи, «которые-ты-можешь-сказать-только-в-спальне-или-в-туалете-самолета». —… Что это было, Така? Така посмотрел на дверь, как будто бедный кусок дерева оскорбил всю его семью или что-то в этом роде — хорошо, что ублюдок не слышал всё это дерьмо — прежде чем пнуть её. — Просто уйди, тупой Гачапин! — сказал он, игнорируя попытки гитариста открыть дверь. Така вернулся в угол своей комнаты, где он вязал. Свитер был почти закончен, он большой — что естественно, потому что Тору-сан очевидно больше него — и ему осталось только закрепить нитки внизу. Он уставился на кучу пряжи, огромные спицы, свитер и вздохнул — они были ужасны. Очень жуткий кусок говна. Еще и красный. Тогда красный жуткий кусок говна. Но он не хотел выбрасывать его, он потратил несколько дней на это и обколол себе все пальцы — и он очень, очень хотел, чтобы гитарист примерил его. И если ему не понравится, тогда я просто сожгу его или использую как тряпку. Он сощурился и плюхнулся на пол возле дивана, снова начиная вязать, и, если он будет насмехаться надо мной за это, я просто заткну его этим ужасным свитером, клянусь!***
Така наконец-то осмелился отдать свитер гитаристу в последний день их пребывания в Японии. Он был давно готов, но опять же, он был дерьмовым и ужасным, поэтому он решил просто убрать его в самый дальний и тёмный угол шкафа, пока полностью не забудет о нём. Он, скорей всего, продолжил бы забывать о жутком свитере, если бы ему не приснилось, как эта красная мерзость душит его за то, что он оказался таким нерадивым отцом, а потом появлялся плачущий от разочарования Тору-сан — ладно, я знаю, это кошмар, помните?! — и Така внезапно проснулся, вскочил с кровати, будто она была сделана из лавы, и помчался к шкафу. Не заботясь о том, что он был почти голым, кроме боксеров, не заботясь о том, что Тору-сан уже начал просыпаться — он тоже был почти голым, кстати — и смотрел на всё, потому что он ненавидел утро и ненавидел, когда Така уже бегал повсюду с огромным… запасом энергии и энтузиазма. Он распахнул дверцы и начал рыться в вещах — он уберёт бардак позже, что более важно — найти свитер и— А-ха! Он победно ухмыльнулся, когда вытащил красный свитер. И нахмурился. Всё ещё пиздецки страшный. Но ему нужно было отдать его гитаристу — который уже тихо спрашивал, всё ли с ним в порядке, и говорил, что ему следует сейчас же вернуться обратно в постель — иначе, отвратительный красный свитер будет преследовать его во сне. Вечно. Поэтому с новыми силами Така вернулся обратно в кровать, прижимая свитер к груди. Тору наблюдал за ним, идиот уже сидел, спиной опираясь на изголовье кровати, а простынь сползла к его талии. Он смотрел на него с лёгким раздражением, непониманием и беспокойством, потому что Така редко вскакивал с постели вот так — за исключением тех случаев, когда его почти выворачивало после ночной пьянки. — Что случилось? Низкий голос его любовника отвлёк Таку от не очень приятных воспоминаний о том, как он отправлял в раковину свой бывший ужин. Така не был девственником, он был очень далёк от этого на самом деле, но он всё равно покраснел, как чёртов помидор, от пристального взгляда лидера. Его лицо было ярким, как красный сигнал светофора, он вцепился в мятый свитер, будто он мог спасти его жизнь, прежде чем начать говорить. — У-у меня есть кое-что для тебя, и если ты будешь смеяться над этим, я выгоню тебя из своего дома, — на одном дыхании выпалил он, прежде чем добавить. — Голым. Вместо того, чтобы испугаться своего ужасно краснеющего любовника, Тору-сан просто вскинул брови. — Эм, хорошо? Хорошо. Така шумно выдохнул. Он сказал хорошо. Он не будет смеяться. И Таке не придётся выгонять этого ублюдка из дома. И пока он не успел окончательно струсить, вокалист швырнул чёртов свитер в лицо гитариста — воспользовавшись своим внезапным нападением, Така вскочил на кровать и спрятался под одеялом, как ребёнок. Он долго дрожал под толстой тканью, молясь, чтобы земля — ну или в его случае, кровать — просто разверзлась и поглотила его целиком, особенно, когда неловкая тишина растянулась на минуты, прежде чем одеяло, вместе с теплом, комфортом и защитой против жестокой, суровой реальности, не стянули с него— — Хэй! — огрызнулся он, взглянув на мужчину, сонное лицо которого было преисполнено непонимания. — Хэй, — мягко сказал он. — Ты дал мне что-то и просто спрятался вот так? Ты что, пятилет— — Я не старый! —… перед своей любовью или что? Така фыркнул на это. — Я тридцатилетний мужчина перед своим любовником, — проворчал он, прежде чем отобрать одеяло и накинуть его на плечи. — Ох, ладно…— Тору-сан ухмыльнулся, а потом развернул свитер. — Значит, ты ух, умм, дал мне… ух…— он запнулся, и ох, неужели Таке захотелось сильно ударить кое-что красивое — а именно лицо Тору-сана — за это очевидное отсутствие слов. —… Ты дал мне тряпку— — Как, — Така начал раздувать ноздри от негодования. — Ты. Посмел?! Это свитер, ты, слепой, тупой идиот! Тору пялился на свитер своими огромными глазами, которые буквально кричали «Это что?!», даже если он сам ничего не сказал. И Така воспользовался этим, чтобы выхватить страшный элемент одежды и агрессивно нацепить его на застывшего от шока гитариста — подними ручки, ты, большой малыш! — и скрыть за ним подкаченное тело. Он решительно кивнул от своего успеха, осматривая мужчину, но всё же— — Выглядит херово, — болезненно объявил он, сев обратно на кровать с выражением полного поражения и разочарования на лице. Тору взглянул на себя, повозившись со свитером, прежде чем поднять взгляд на него. — Но ты сам сделал его! — Я знаю! — рявкнул он и схватил одеяло. Чёрт возьми, он хотел свернуться калачиком и уснуть прямо сейчас, забить на перелёт сегодня вечером, ему нужно было, чтобы его гордость немного восстановилась. — Это не твоя вина, ты всё ещё шикарно выглядишь, Тору, это всё из-за моих несуществующих навыков вязания, поэтому получился… полный отстой. Гитарист уставился на него, прежде чем снова опустить взгляд на свитер. Возможно, он придумывал тысячу способов, как сжечь и измельчить его, для Таки это уже было не важно, но ему всё равно стало пиздецки больно, когда гитарист торопливо стянул свитер со своего тела. — Я на самом деле благодарен…— Така посмотрел на лидера. — За это, правда. Я знаю, что ты ненавидишь делать такое, но серьёзно, я думаю, что лучше будет надеть его на тебя…— сказал он, дьявольски ухмыляясь ему. Така с опаской взглянул на него, словно добыча, которая ходит по кругу с хищником. —… Что…?