* прости, мама
Это ты, хотел сказать Тору. Он видел, как его брат тянулся к его чулку и клал туда много конфет, шоколадок и даже маленьких игрушек. Если бы Така-нии-чан не споткнулся на обратном пути, Тору никогда бы и не узнал, что он играл роль Санты для него все эти годы! Но он не мог рас… рассказать об этом своему нии-чану, потому что тот наверняка бы расстроился, поэтому Тору просто притворился спящим, его сердце кровью обливалось от мысли, что у его брата наверняка будет шишка на лбу после такого громкого падения. — Я не знаю…— сказал он вместо этого, цепляясь за мягкого зелёного динозавра и сжимая его своими крошечными ручками. — Но знаю, что он не существует… — Бака! — закричал его брат. — Такахиро! — Но мама! — заныл нии-чан, глядя на их маму большими полными слёз глазами. — Он говорит, что… я не… я не— Их мама понимающе улыбнулась, и в груди у Тору тут же потеплело. Он не многое помнил о своей настоящей семье, но он решил, что это нормально — сейчас у него были заботливые мама и папа, и самый любимый брат, поэтому ему не о чем было беспокоиться. Кроме того страшного, зелёного костюма. — Шшш, милый, — мама поправила зелёную шапочку на пушистых волосах его нии-чана. — Ты же не хочешь, чтобы твой секрет раскрылся? — Нет! — сказал Така-нии-чан, прежде чем сорвать шапочку, удивляя их маму — и, конечно, Тору, потому что его брат редко истерил вот так — он милый, и нежный, и добрый, и он позволял Тору спать рядом с собой, когда у того были кошмары. Поэтому, наблюдать за тем, как его чудесный братик практически срывал весь костюм со своего маленького тела, ему было очень страшно. — Я существую! Существую! — говорил он, скинув штаны, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды и уговоры их мамы, потом он скинул башмачки с острыми носами. — Я не надену этот костюм, пока он не поверит, что я существую! И вот так он ушёл, одетый в одни лишь белые хлопковые трусишки, и Тору наблюдал большими, испуганными глазами, как его брат удалился из комнаты.***
Он ненавидел костюм, ненавидел, каким зелёным, неудобным и скучным он был. Шапка сваливалась с его головы и ему приходилось поправлять её каждые пять секунд. Ещё и коричневый ремень, обмотанный вокруг его живота, и надетые на него смехотворные башмаки. Ох, и ещё он тащил очень большой коричневый мешок, наполненный пустыми коробками — они оборачивали их в свободное время, реквизит, как назвал их его брат — и маленькими подушками, чтобы мешок выглядел более наполненным и круглым. А ещё стал тяжёлым. Тору раздувал свои покрасневшие щёчки, изнеможение от того, что он тащил мешок из комнаты их родителей к его старшему брату, наконец сказалось на его слабом теле. Но он должен продолжать, должен выдержать это, он должен дойти дотуда, где был его брат. Он не знал, что нии-чан отреагирует так, когда говорил, что Санты не существует. Ему казалось, что тот уже достаточно взрослый, но, похоже, эти слова ранили его брата. И это ранило и его самого, в груди больно кольнуло, когда мама сказала ему, что его нии-чан не хочет выходить из комнаты. Он обязательно выйдет, думал Тору, когда смущённо просил маму помочь ему одеться, иначе мы опоздаем на праздник. И он знал, как его брат любил праздники, любил веселье, шум, подарки и всех вокруг, поэтому он сделает что угодно, чтобы вытащить его из комнаты. Даже если мне придётся надеть этот уродский костюм. Потому что я, он остановился, чтобы перевести дыхание, когда добрался до двери в комнату своего брата, в самом деле сделаю всё для нии-чана. С этой мыслью он тихо постучал по твёрдой древесине, прижимаясь ухом к двери, чтобы что-то услышать за ней. — Убирайся! Тору фыркнул. Это напоминало какой-то Диснеевский мультик, который они смотрели недавно. — Это я, нии-чан… Раздался громкий вздох, и на мгновение Тору испугался, что брат прогонит его — он же даже маме сказал уйти, а кто он такой, чтобы быть более особенным, чем она? Поэтому представьте его удивление, когда он вскоре услышал громкие приближающиеся шаги своего брата и дверь открылась через долю секунды — являя заплаканное лицо его нии-чана. — То—! — широкая улыбка на лице старшего сменилась замешательством при виде его костюма. —…ру…? Тору заволновался, когда эти огромные миндалевидные глаза начали осматривать его — почему он смотрит на меня вот так?! Я настолько страшный в этом костюме?! Его обычно бледные щёчки вспыхнули ярким румянцем, от чего Така очнулся от оцепенения. — Я… — он повернулся, цепляясь за деревянную дверь. — Я думал, ты ненавидишь… костюм, Тору…? Тору опустил взгляд, шевеля пальцами в коричневых ботинках. — Да… но я надел его… потому что Санте нужны его эльфы, а там будет Санта на празднике в школе, и я не хочу, чтобы мы опоздали… Глаза Така-нии-чана тут же заблестели от надежды. — Н-но ты сказал, что не веришь в Санту?! Он поёжился, как он мог уйти от этого вопроса, не рассказывая, что он знал о том, что его брат и есть его Санта?! Моу, это слишком сложно! И я не хочу больше заставлять его плакать. — Он… Я люблю Санту, нэ? — сказал он очень тихо. — Потому что он приносит мне конфеты, сладости и, даже если… даже если я не верю в него… я знаю, что он любит меня ооооочень сильно, — сказал он, выпуская мешок, чтобы показать это руками. Лицо Таки осветилось улыбкой. — И я тоже люблю его! — заявил он, не особо понимая, что он только что сказал. Всё, что он знал — он любил нии-чана настолько сильно, что был готов нарушить некоторые правила и истины, чтобы никогда не ранить его. — Ох…— сказал нии-чан, медленно дотягиваясь до шапочки Тору, чтобы поправить её, его щёки были ярко-красными, а глаза смущённо, но с благодарностью смотрели на Тору. — Санта тоже тебя любит, Тору… — пробубнил он и крепко сжал его в объятиях. — Ты маленький эльф Санты навсегда, хай? Навсегда? Тору моргнул от этого, слова его брата звучали странно, но он был тёплым, он был мягким и, что более важно, он улыбался снова и снова, поэтому он просто кивнул и обнял его в ответ. — Хай… Навсегда, нии-чан…