Can't Get You Out Of My Head

Мы расстались с тобой тогда не самым лучшим образом. Забудем? GR Ты пьян? RD Я не буду решать ничего посредством сообщений. Мы слишком сильно разругались, чтобы всё было так просто. RD Мы можем об этом поговорить, если хочешь. RD Я трезв. Просто нас поставили в напарники, поэтому стоит это обсудить прежде, чем мы начнём проводить друг с другом большую часть времени на работе. GR Хорошо. На нашем месте, идёт? GR Почему я об этом не знаю? Серьезно, нас? С трудом верится. RD Я приеду минут через 20. RD Я сказал Фаулеру тоже самое. Ему было все равно. Я не знаю, как мы будем работать вместе, если даже разговаривать не можем спокойно. GR Хорошо. Я буду. GR       Декарт не уверен в своих действиях. Он пообещал, поэтому всё равно, хоть и с сомнениями, садится в машину. С Ридом они не виделись полгода; изменилось не многое, но в течение этого периода Ричард неоднократно предпринимал попытки изменить свою жизнь. Переехать в другую квартиру, сменить к чёрту ориентацию, перевестись в другой участок. Из этого всего понемногу, но в целом — пустой звук.       Круглосуточная кофейня с незамысловатым названием, находящаяся рядом с департаментом, являлась тем самым местом, которое всегда принимало уставших полицейских после работы. Обычно здесь было мало людей, поэтому можно было спокойно зарыться в куче бумаг, лишь бы сбежать из душного офиса.       У Ричарда полно приятных воспоминаний, связанных с этим заведением.       У Гэвина — вряд ли.       Декарт подходит к стойке и делает заказ. Неизменно это черный чай для себя и кофе для Рида. По привычке садится на место прямо возле вывески, которая мелькает неоном на лице.       Колокольчик на входной двери звонко звякает, нарушая умиротворенную тишину осеннего вечера. В нос ударяет знакомый насыщенный запах кофе и сладкой выпечки. Рид не был в этой кофейне с того самого вечера, когда они решили между собой, что так больше продолжаться не может. Их отношения зашли в тупик.       Гэвин делает глубокий вдох, рукой перебирая в карманах куртки всякий мусор, и нерешительно делает несколько шагов к фигуре, сидящей на привычном месте. Они не виделись полгода. Прежняя агрессия отошла на второй план. как и обиды. Рид с ужасом осознаёт, что безумно скучал.       — Здравствуй, Ричард.       Отправляя сообщения, Ричард всерьез думал, что ему есть, что сказать, чем поделиться. Увидев Рида, понял: в голове была беспросветная тьма. Пустота. Ничего. Сплошной вакуум.       Выглядеть идеально Декарту не мешает даже только что закончившаяся ночная смена. Шерстяное пальто, черная рубашка, выглаженные брюки со стрелками — это всегда оставалось неизменным. Телефон, правда, заряд уже совсем не держит. Как и Ричард. Он зевает, рукой разминает шею и старается не устраиваться удобнее. Понимает, что это чревато последствиями.       — Привет, — смотрит в упор, думает улыбнуться, но себя сдерживает. Рид всё такой же. И аромат свежей выпечки поглощается едким запахом сигаретного дыма. Ричард почти и забыл, какого это — избавляться от запаха табака.       — Я рад тебя видеть, уже заказал тебе кофе, — Декарт кивает на белую кружку напротив.       И Ричард продолжает смотреть на кружки, на стол, на вывеску — на всё, кроме Рида. Идея встретиться уже не кажется такой идеальной. Он тяжело вздыхает, откидывается назад и отставляет от себя пустую чашку.       — Это точно идея Фаулера — снова сделать нас напарниками? — Ричард смотрит недоверчиво, щурит глаза, скрещивает руки на груди.       Гэвин садится напротив, обхватывая ладонями стакан с дымящейся горячей жидкостью, но делать глоток не торопится. Он нервничает. Курить хочется безбожно. Пачка сигарет упирается в бедро, колит острым углом в кармане потёртых джинсов, ненавязчиво напоминает о себе. Но Рид сдерживается, скользя взглядом по чужому лицу. Ричард выглядит как обычно. Как обычно хорошо. За ним всегда было приятно наблюдать. Рид определенно уступает ему в этом плане. Круги под глазами, трехдневная щетина, любимая поношенная куртка. За полгода совсем ничего не изменилось. Он только исхудал. На еду не хватало времени.       — Да. Я пытался убедить его, что эта идея обречена на провал, но старый хер не стал меня слушать. Упивается нашей прежней исполнительностью. Лично я был бы доволен Коллинзом, но кто меня будет слушать. Видите ли, мои аргументы не были достаточно весомыми для него.       Ричард смотрит внимательно. Ему не нравится эта печальная стабильность в Риде.       Он уговаривает себя, что это всё не его дело. Больше не его. Гэвин в состоянии позаботиться о себе самостоятельно. По крайней мере, он достаточно взрослый для этого человек. Только Ричард мысленно кусает локти, беспокоится и хочет снова указать тому на неправильный образ жизни, в красках описать плачевные последствия.       — Я понял. — Ричард задумчиво кивает. Он мог бы сам поговорить с Фаулером, надавить, попробовать перевестись в другой отдел, на крайний случай уволиться. Только Рида с Коллинзом оставлять абсолютно не хочется.       — Ладно, детектив Рид, — Ричард теряется, пытается вернуться к неизменному спокойствию. Получается, но с трудом. — Я зла не держу, никаких обид и всего такого. Будем работать, как работали. Думаю, на этот раз мы лишних глупостей не натворим.       — Лучше бы ты продолжал ненавидеть меня, Ричи. Было бы проще нам обоим. Не против? — Гэвин все же достает сигарету из пачки, шарит по карманам в поисках зажигалки и едва слышно чертыхается. Наверняка забыл в машине, как всегда.       Когда утром ему сообщили о том, что в криминальном мире назревает что-то серьезное, поскольку несколько крупных наркобаронов, занимающихся исключительно поставкой красного льда, вернулись в город, Гэвин загорелся идеей взяться за это дело. В одиночку, как и работал последние полгода. Дело он получил, но Фаулер приказал либо выбрать себе напарника, либо идти нахер, потому что действовать в одиночку это слишком опасно. Убеждать Джеффри было бессмысленно. Хороший мужик, но упертый, как баран. Вариантов было немного. Коллинз, которому уже давно пора на пенсию, Хэнк, бухающий каждый день, или Ричард. Бывший любовник, друг и партнёр, избегающий его на протяжении полугода с того самого момента, как они разругались окончательно. Бинго. Выбрать было легко, но Декарту знать об этом необязательно.       Ричард — скопление эмоций где-то глубоко внутри. Снаружи — ледяное спокойствие, вежливость и вечная доброжелательность. Так Декарт жить привык.       Рид — полная противоположность.       Ричард не обижен, но его будто ножами истыкали, подвесили и ждут, пока вся кровь вытечет. Быть коллегой с человеком, который до сих пор тебе снится не всегда с приятными воспоминаниями, вот она — настоящая пытка.       — Всё в порядке, Гэвин, — улыбается, как обычно. — Ты же знаешь, что я не злопамятный. Что было, то было. Это уже в прошлом. А о прошлом не жалеют. После нового года Фаулер переводит меня в другой город, поэтому долго тебе терпеть не придётся. Так что, пожалуйста, если ты хочешь сработаться, давай больше не будем поднимать старые темы?       Ричард тяжело вздыхает, достает из кармана пальто зажигалку. Он чуть приподнимается, поднося огонек прямо к сигарете.       Ричард не забыл, что один из главных плюсов кофейни — алкоголь и сигареты по ночам. Зажигалку он объяснять не собирается, потому что, по мнению Рида, Ричард всё ещё не курит. И правда не курит. Привычка стрелять сигареты появилась, когда запах табака полностью выветрился из квартиры.       Ричард не спрашивает, влезает в пачку и бесцеремонно достает оттуда сигарету. Дальше на автомате закуривает. Редкое явление, но лучше закурить, чем признаться. Ричарду сложно рядом со своим напарником.       — Судя по твоим глазам, осмелюсь предположить, что за нами уже закреплено дело, — Ричард глубоко затягивается, откидывает голову назад и выдыхает. Он закрывает глаза, представляя, как дым потихоньку начинает окутывать помещение, как оно исчезает вместе с ним. Про другой город он слышит впервые. Да, ему не должны сообщать таких подробностей, но неприятная тоска охватывает моментально. Он ожидал чего-то подобного, но не так скоро.       Казалось, до момента, пока Ричард не достал зажигалку, в голове было хоть что-то, помимо блядского дыма.       «Когда он начал курить? Или он носит ее для кого-то?»       У Гэвина пересыхает во рту без единой затяжки. Он все смотрит и смотрит, не отрываясь, жадно пожирает взглядом изгиб чужой шеи, спрятанной под воротом черной рубашки, губы, покрасневшие, слегка приоткрытые, длинные пальцы, сжимающие тлеющую сигарету. Лица практически не видно. Лишь неоновый свет искажает чужие черты. Воспоминания слишком яркие. Он и забыл, что Ричард может быть так красив. Возбуждение накатывает волнами, в паху тяжелеет. Ему становится неловко, жарко. Хорошо, что они сидят друг напротив друга.       — Должно быть интересно. Хоть что-то должно оправдывать воссоединение нашего союза. Не думаю, что стоит с этим тянуть. Намечается «бал», — детектив протягивает папку, ожидая, что ее примут из рук, но Декарт слишком увлечён. — Прочитай сегодня, идёт?       Ричард, возможно, увлекается. Он медленно опускает расфокусированный взгляд на Рида. И встречает… Растерянность? Мужчина бы дымом подавился, но сдерживается.       Он знает Рида, его повадки, его эмоции. И это его главная проблема.       Декарт медленно поднимается, обходит столик и садится рядом с детективом. В руках сигарета. Ричард снова затягивается, выдыхает дым и наклоняет голову к Риду.       — Я не хочу с тобой работать, Гэвин, — Ричард говорит искренне, смотрит в глаза своими безмерно уставшими и выжженными. Он на секунду отвлекается, стряхивает пепел в чашку и закидывает ногу на ногу. — Я не хочу видеть твое лицо каждый день, я в принципе не хочу тебя видеть, понимаешь?       Ричард дым вдыхает глубоко, чтобы дошёл прямо до мыслей. Чтобы сознание окончательно помутилось.       — А насчёт тебя, — Ричард кладёт руку на спинку дивана, прямо позади головы Гэвина. Он оставляет окурок в чашке, прокуренную руку перенося на чужое бедро. — Я честно не верю, что ты сопротивлялся нашему воссоединению. Ты или мазохист, или ебучий садист — тут уж сам выбирай, — и Ричард неосторожно, намеренно, касается кончиками пальцев взбухшей поверхности джинсов, надавливает ощутимо. — Я буду очень стараться, чтобы это совместное дело было последним, — шепчет почти на ухо прежним хрипловатым голосом.       Слабости Гэвина Ричард тоже знает.       Он также медленно встаёт, будто это обыденность. Поправляет пальто, забирает папку.       — До завтра.       И если Рид пойдёт за ним, Ричард отвезёт его куда угодно. Возможно, даже на край света, лишь бы у них появился ещё один шанс.       Только сигаретная дымка медленно проясняется, а Ричард уже стоит в дождливом мраке вечерней улицы в полном одиночестве.       И ему пиздец как больно.       Гэвин не ожидал такого подвоха, не ожидал, что Декарт решится нарушить его личное пространство. Он инстинктивно расслабляется, когда теплое, родное тело прижимается к его боку слишком близко, наконец-то чувствует себя защищённым. Фантомная боль разливается где-то в области груди, и он поджимает губы.       Рид хочет что-то сказать, но не успевает. Горячий шепот в самое ухо, знакомый запах парфюма и кожи, смешанный с дымом его сигарет, наглые пальцы в опасной близости от паха. От этого яйца поджимаются, а член окончательно встает.       Этого слишком мало и одновременно запредельно много для изголодавшегося по ласкам и чужому теплу тела. С того самого момента, как они расстались, Гэвин не был ни с кем — сначала просто не мог, потом не хватало времени. Он уставал так, что силы были лишь на передернуть в душе, каждый раз выкрикивая лишь одно имя, первое, что приходило на ум. Сначала не обращал внимание, а потом представлял детали так ярко, что после становилось тошно. Это походило на одержимость. Риду просто необходимо было увидеть Ричарда, поговорить, но он никак не мог выхватить Декарта из толпы. Видел несколько раз, но не решался подойти, а потом тот и вовсе пропал из поля его зрения, словно испарился. Рид предвкушал подобную возможность — убрать свою причастность к этому, спрятать свое желание под предлогом работы, найти возможность подобраться к Декарту вновь. Зачем? Он и сам не знал, вернее, не хотел признавать.       Тело сопротивляется разуму, тянется за ушедшим Ричардом, но момент был упущен. Гэвин смотрит в окно, наблюдая, как темная фигура все дальше удаляется от кофейни, скользит рукой по уже окончательно вставшему члену, сжимает его с силой и шепчет тихое «блять», откидывая голову назад.       Уже ночью — дома, детектив исступлённо дрочит, сжимая в руках край случайно захваченной во время переезда чужой черной рубашки, едва-едва сохранившей родной запах.