Can't Get You Out Of My Head

      Ричарду окончательно срывает крышу на полпути до дома. Он крепко сжимает руль машины, дышит глубоко и понимает, что успокоиться уже не сможет. И резко сворачивает. Ночь приобретает разные оттенки грязи. За такие поступки Ричард всегда попрекал. Неправильный образ жизни — клеймо отвращения для мужчины.       А сам... А сам он просыпается безбожно пьяный в чьей-то убитой квартире, в забытом властями районе красного льда и шлюх. Это не Ричард. Это позор.       Он с трудом поднимается, осознает — он спал, уткнувшись носом в чье-то бедро с внутренней стороны. Ричард без рубашки, с расстегнутыми приспущенными брюками, а женщина полностью голая, с раздвинутыми ногами, обдолбанная, с блаженной улыбкой на лице. Декарта передергивает от её вида. Он бы мог даже пожалеть её, сказал бы, как низко она пала. А сам? Сидит перед ней на коленях, думает о проебанных отношениях, разрыв которых воспринимает слишком тяжело. Он — не лучше.       Накатывает.       Ричард допивает бутылку, растворяется в жалости к себе и закуривает всё те же ридовские сигареты. Всё это не поступок взрослого человека. Ричард смеётся. Он больше, чем разочарован в себе. Больше, чем презирает и ненавидит. У Ричарда костяшки побиты, на скуле цветущий синяк, а на рубашке след то ли от виски, то ли от рома. В таком виде, пьяным, в участок нельзя.       Через два часа, раньше всех, Ричард появляется в участке прежним идеальным работником: в водолазке с высоким горлом, трезвый (спасибо средствам от похмелья). Было бы чем, Декарт бы может даже закрыл след от удара, но, увы.       А всё это, чтобы создать иллюзию для самого себя: всё было в порядке.       Рид опаздывает. Ричард не удивляется. За это время он успевает изучить дело, приобрести здоровый оттенок кожи, а не мертвенно бледный и полностью прийти в себя. Работа отвлекает, помогает забыться.       — Опаздываете, детектив Рид, — Ричард сидит спиной, но уже чувствует знакомый запах сигарет, — у вас есть на то веская причина? — Он поворачивается со своей ровной осанкой, смотрит насмешливо и улыбается холодно. Ричард злится и на себя, и на напарника. — Пока вы отсыпались, видимо, после очередного загула, — окидывает небрежным взглядом помятого Рида, будто не сам Декарт часа четыре назад вылизывал капли дешевой водки с впалого живота какой-то шлюхи, — появились небольшие продвижения по делу. Вернее свежий труп нашли в доках. Патрульные, которые обнаружили тело, говорят, что это один из тех, кого вы совсем недавно допрашивали по делу о наркотиках. Некий «Черный Крест».       Ричард резко встает с кресла. Слишком резко, отчего голова крутится лопастями вертолетов. Чертов алкоголь. Декарт часто моргает, разминает шею, но не медлит. Он надевает пальто и смотрит в упор прямо на Рида.       — Поехали, нас ждать не будут.       Гэвину достаточно одного взгляда на чужое лицо, чтобы по крайней мере подметить синяк, расплывающийся темной кляксой на бледной, словно сделанной из фарфора скуле. Он чувствует фантомную боль в том же месте, прячет руки в карманы джинсов, чтобы ненароком не потянуться к своему лицу, и откашливается. Агрессия на невидимого оппонента, сотворившего это с Ричардом, накатывает волнами. Да, бесспорно, надо знать Декарта, чтобы понимать, что тот сам позволил ударить себя, позволил себе пропустить удар, ощутить боль и сорваться. Рид сталкивается с этим уже не в первый раз. Он непосредственно никогда не получал от Ричарда по лицу за свои проделки и провокации, но Гэвин знает, как тот выпускал пар на допросах, порой превышая свои полномочия после ссор. Знает как подозреваемые, чья вина откровенно уже была доказана, захлебывались в своей крови. Это льстило и пугало.       — А ты всю ночь боролся с невидимыми призраками и получил по роже? Теряешь хватку, пропускаешь удары, — детектив хватает папку со стола, чувствуя предвкушение от предстоящего дела, и принципиально больше не смотрит на Декарта.       Рид почти никогда не смотрит людям в глаза, на то есть свои причины.       — Сначала кофе, а потом жмурик. Или я сдохну раньше полудня. Можешь даже не возражать, Ричи. Мне похуй. Улики все равно уже затоптали, — Гэвин жмёт на кнопку лифта, зевает, наваливаясь спиной на стену, и зажмуривает глаза. Не то, что бы кофе все ещё ему помогал. За столько лет употребление кофеина просто вошло в привычку. Организм адаптировался, привык, отказываясь работать без него.       — Если это действительно Черный Крест, тогда нас отвлекают от чего-то важного. Мелкий барыга, который приторговывал красным льдом, периодически ширяясь, вряд ли мог даже осознавать, чьи приказы выполнял. Надо пробить по базе весь перечень преступлений, совершенных в промежуток с четверга по субботу. Может быть, найдем чего.

***

      Ричард задумчиво, скорее устало, рассматривает то Рида, то потертую черную папку с помятыми бумагами, то суетливый участок. И так Ричарду хочется избавиться от всего того, что он видит. Вычеркнуть, просто встать и уйти.       Он зевает, прикрывая тыльной стороной ладони рот. Манеры. Ричард не спал после выпитого алкоголя. Ему бы на пару часов отдохнуть, но работа, к сожалению, ждать не будет. Декарт собирает себя в единое целое и непробиваемое, поднимается, и идёт к лифту.       — С чего ты взял, что пропускаю? Я не супергерой, который любого побьёт, Рид, — и это уже принцип, признавать, что Гэвин не прав. Ричард пропустил больше ударов, чем мог бы. Зато синяки и пара засосов отдаются неприятным покалыванием, заставляют просыпаться от каждого резкого движения.       Ричард прислоняется в лифте плечом к боковой стенке, подальше от Рида.       — Это не важно. У тебя своя машина, — мотает головой, — делай, что хочешь. Я с радостью поработаю в одиночестве. И возражать не буду. Меня не касается это твое отношение к работе, — он не смотрит, выпрямляется, выходит первым из лифта.       — Какой смысл нас отвлекать мелким барыгой? Будто мы за пару минут не узнаем, насколько он бесполезен был в их мирке. Думаю, ты что-то пропустил на допросе или не заметил. Или это сделал не тот, о ком мы думаем. Зачем ты вообще его допрашивал?       Ричард подходит к машине, открывает дверь и садится.       Риду ни слова больше.

***

      Ему бы тоже кофе. Только кофеин — бесполезная вещь, которая практически не помогает проснуться. В исключительных случаях, разве что. Стресс, жестокое дело или злость —вот средства гораздо более эффективные.       Ричард приезжает первым, что неудивительно. Он надевает перчатки, обходит территорию снаружи. Внутри доки тускло освещены лампами, шум и неприятный запах гниют с бензином. Ричард морщится, но молчит. Уж в этом он настоящий профессионал.       Гэвин бросает недоуменный взгляд на удаляющуюся машину, не понимая, зачем нужна была эта выходка. К чему задействовать две машины, когда можно было воспользоваться одной? Да и потом, с чего вдруг он начал отчитывать его сразу же, как только появилась такая возможность, если это обычно противоречит ему? Ричард предельно нервный, да и к тому же выглядит невыспавшимся и побитым в прямом и переносном смысле этого слова. Может быть, для новичка он и покажется достаточно собранным, однако Рид делает себе мысленную пометку узнать, где тот провел свою ночь.       Не изменяя плану, он заезжает в кофейню, берет приторно сладкий капучино, чтобы проснуться окончательно и прийти в норму, и только потом едет на место преступления.

***

      Гэвин мысленно прокручивает в голове детали допроса, стараясь дословно вспомнить каждое произнесенную фразу, прокрутить каждую реплику ещё раз. Необходимо пересмотреть запись допроса, чтобы уловить упущенные детали, момент, когда его могли обмануть и повести по другой дороге.       Как и предполагалось, место преступления оцепили, но помогло это не особо. Слишком много полиции, непрофессионализма и лишних следов. Рид осматривается, цепляет взглядом Декарта, стоящего с противоположной стороны, и присаживается на корточки рядом с трупом. Лицо обезображено, но личность установить возможно.       — Что удалось выяснить?       Ричард задумчиво осматривает тело, пытаясь понять, что он упустил. Место преступления он обошёл практически полностью. По крайней мере, на что времени хватило. Остальное позже.       Гэвин подходит незаметно, Ричард переводит на него взгляд.       — Бред, — он мотает головой, забывает о своих с Ридом личностных недопониманиях, и полностью укутывает себя работой. Так легче.       — Убили его не здесь. Док пустующий, принадлежит некому Карлу Джеффу. Имя фиктивное, но несколько раз упоминалось в деле пятилетней давности о наркотиках. Как я понял, многое из того, что ты нарыл, связано с ним, с тем делом, — Ричард хмурится, — мне кажется, здесь не наше внимание привлекают. Больше похоже на послание, что ли.       Место преступления — какой-то большой фарс, цирк. Ричарду кажется, что всё это является началом чего-то жестокого, угрожающего мирному времени. Он также садится на корточки напротив, вытягивает руку, прикасаясь к окровавленному подбородку.       — Перед смертью ему отрезали язык. Лабораторное обследование покажет больше, но язык не нашли. Возможно, пытали. В карманах пусто, кроме бумажника с буклетом из пиццерии, — Ричард тяжело вздыхает, поднимается.       — Я хочу обойти ещё раз территорию снаружи. Ты пока здесь осмотришься? — Декарт снимает перчатки, которые побывали уже повсюду, к чему детектив мог прикоснуться.       В здании было ещё холоднее, чем на улице. Казалось, даже мозг застывает, прекращая воспринимать разжеванную для них информацию. Гэвин растирает окоченевшие от холода пальцы, прислоняет их к своим губам, стараясь согреть своим горячим дыханием, но это не особо помогает, шепчет какие-то ругательства и поспешно поднимается с колен. Пора бы менять свою кожанку на что-то более тёплое и подходящее по сезону. Его тело бьет мелкая дрожь, и это охереть какой плохой знак.       — Я пойду с тобой. Может быть, на улице найдём чего, — он поспешно открывает дверь и придерживает ее для Декарта, прежде чем выйти самому. — По крайней мере, если это какое-то послание для нас, то мы обязаны его расшифровать. Поднимем всю документацию за пять лет, пройдёмся по всем, кто мог иметь хоть какую-то причастность к этому. Я ещё раз просмотрю материалы допроса, — Гэвин едва сдерживает себя, чтобы не начать стучать зубами, анализируя окружающую местность где-то на фоне. — Единственной доступной зацепкой является пиццерия. Предлагаю отправиться туда прямо сейчас.