"Если снег новогодний..."
В вечер пятницы метро обычно было переполнено. Родни стоял на площади перед одним из выходов и смотрел на поток людей. Было громко. Было очень ярко. Центр города уже украсили к Рождеству. Вокруг мерцали фонарики. Неподалеку бригада людей в желтых жилетах наряжала очередную огромную ель. Падал снег. Падал мерзкий праздничный снег. Родни мял в руках стопку листовок с рекламой детского магазина. Он до последнего не знал, чьи листовки будет раздавать. Это казалось неважным. Но неожиданное вдруг обрело смысл. Родни глубоко верил в то, что все можно изменить. Стоит только побороть себя. Жизнь не была дерьмом. Это Родни уже давно был таким. Толпа людей пугала, начать никак не удавалось. Родни уже двадцать минут стоял в стороне под снегом и все смотрел на цветные огоньки рождественских гирлянд. Стоило лишь сделать десяток шагов, оказаться прямо перед потоком людей и попытаться всучить им листовки со скидкой на детские товары. Стоило лишь протянуть руку — кто-нибудь да возьмет. Всего около трехсот листовок, половина у Родни в руках, вторая половина лежит в рюкзаке. Всего лишь нужно найти в себе смелость втиснуться в этот поток. Всего лишь нужно начать. Так говорил доктор Хэмптон. Люди не такие страшные, какими их считает Родни. С утра настроение было боевое, удалось даже взять пару заказов на сайты и обеспечить себя до конца года уж точно. Родни купил себе новые зимние ботинки и теплую шапку, покушал в кафе бисквит и выпил кофе, нашел дешевые курсы веб-дизайна, на которые планировал как-нибудь записаться. В общем, все было хорошо, и Родни чувствовал себя сносно. Сносно, пока не увидел рекламу детского магазина. Родни даже не понимал, почему так получается. Он хотел лишь последовать совету доктора. Впервые за пару лет он начал прислушиваться к советам, но уже не считал это такой хорошей идеей. Скоро Рождество. Нужно набираться сил, нужно всего лишь пережить его. Родни прижал листовки к груди и подошел ближе к выходу. Понял — не нужно стоять на пути у толпы, можно встать в стороне, у лестницы и протягивать руку. Родни не хотел мешать спешащим людям. Откуда-то со стороны зазвучала сказочная рождественская песенка. Огоньки замигали еще ярче и снег посыпал крупными хлопьями. Родни дрожащими пальцами отделил один листочек и протянул его в сторону молодого парня, спешащего скрыться под землей. Парень прошел мимо, и листовка осталась у Родни в руке. Это был провал. Было страшно. Родни почувствовал себя до ужаса тошно и готов был расплакаться. Это, определенно, была дурацкая идея. Просто ужасная. Мимо пронеслось красное пятно и унесло с собой листовку. Родни пару раз моргнул, резко отдернул руку и нашел взглядом омегу в красной куртке, который на ходу рассматривал цветной листочек. Родни быстро взял еще один листочек и протянул в сторону семейной пары с ребенком. Взяли сразу два. Немного получалось. Осталось еще двести девяносто семь. Брали в основном на бегу, не всматриваясь. Многие толкались или отмахивались, но Родни уже вдохновился своей смелостью и даже перестал обращать внимание на огоньки. Лишь протягивал все новые листочки в толпу и с радостью посматривал, как тает стопка. Определенно, успех был. Родни не смог раздать все листочки. У него быстро замерзли пальцы на голых руках, и пришлось спуститься вниз, погреться. Родни прислонился спиной к стене в подземном переходе и засунул руки в карманы куртки. Теперь музыки слышно не было, как не было и огоньков, лишь желтый свет ламп и поредевшая немного толпа людей, гомон голосов и звук поездов метро идущих прямо под ними. Родни думал, что легче ему не стало. Дыра внутри не уменьшилась, и мысли не успокоились. Возможно, если бы не детский магазин, все прошло бы совсем иначе, но получилось именно так. Домой не хотелось идти. В последнее время отношения с хозяином квартиры не заладились. Родни снимал комнату у омеги лет пятидесяти, который жил с небольшим песиком. Песик часто лаял, бегал по квартире и радостно вихлял хвостиком. Забегал и к Родни, прыгал вокруг и приносил игрушки. Хозяин квартиры стал замечать, что Родни не носит яркую одежду, стал замечать, что Родни редко выходит из дома и не улыбается. Стал давать дурацкие советы, рассказывать про религию и про карму. Родни понял, что его начинает тошнить от этого человека. И боялся. Боялся появляться ему на глаза, боялся пересечься с ним на кухне или опять попасть под выговор из-за того, что слишком долго занимает ванну или сидит дома. Боялся хоть что-то сделать не так. Так было каждый раз. Родни еще пока не хватало денег, чтобы снять квартиру. Переезды его тоже измучили. Казалось, что идти некуда. Родители его любили, но Родни не хотел возвращаться домой. Возвращаться в маленький городок, где половина жителей его знала, где папа до сих пор переживал смерть отца и где старший брат счастливо жил со своим омегой и двумя маленькими сынишками. Делать вид, что все нормально, получалось только на расстоянии. Родни болезненно реагировал на чужое счастье. Так совсем недавно заметил доктор Хэмптон. Родни слишком сильно беспокоился о мнении окружающих. Это понял уже он сам. Проще было в большом городе и в одиночестве. Проще было забыть о маленьких племянниках, проще было не беспокоить папу своим состоянием и пару раз в неделю врать ему по телефону, что «все нормально». Нормально в последний раз было очень давно Второй ребенок родился мертвым и Родни смог похоронить его. Первого не стало на пятом месяце. Его растили со старыми ценностями. Отец был сильным альфой и всегда защищал свою семью. Папа заботился о доме и детях. Учил Родни вкусно готовить и рассказывал счастливые сказки о замужестве и воспитании детей. Родители не решали за Родни, никогда не решали, но они научили его быть омегой. Быть слабым омегой и искать плечо альфы. Они хотели видеть его счастливым, а не разбитым вдребезги. Поэтому отец так болезненно отреагировал на потерю второго ребенка. Поэтому Родни не хотел показывать свое состояние папе. Доктор Хэмптон работал с Родни уже два года. Навязали. Родни не хотел делиться с кем-то своими проблемами и такими запутанными мыслями. Родни пытался игнорировать доктора и не пускать его далеко внутрь себя. Но доктор Хэмптон все-таки сумел достать из головы Родни мысли о горсти таблеток, мысли о лезвии бритвы или мощных поездах метро, сумел достать и выкинуть их навсегда. Доктор научил Родни смотреть на чужих детей и не заходиться в истерике, научил выходить из дома и помог найти еще какие-то интересы кроме семьи и детей. Родни уже прилично научился кодить и писать сайты под заказ. Теперь доктор посоветовал Родни поработать с людьми. Он говорил про кол-центр, но Родни хватило только лишь на раздачу листовок. Родни опять простоял на одном месте почти час. Бывало иногда. Наверху музыка стала громче. Нужно ехать домой. Поспать. Завтра еще отчитываться перед доктором Хэмптоном о проделанной работе. Опять. Мозгоправ для Родни был самым близким.***
Если запить водой две таблетки, можно уснуть. Если три — ничего не присниться. Четыре — придет Кайл. Пять — приедет скорая. Если успеет. Хьюго предпочитал выпивать по три таблетки. Не было снов до самого утра. Но иногда ему хотелось увидеть Кайла живым и радостным, тогда приходилось выходить за грань. Просто в обычных снах Кайл всегда уже был мертвым. Этого Хьюго не выносил. Магазин в последние дни не работал. Не было сил. Нужно было украсить фасад и витрины, повесить гирлянды и венок на дверь. Хьюго был бы рад сам повеситься на этой гирлянде. Странно, но его держало только одно — нужно было закончить партию обуви. Поэтому Хьюго работал в мастерской, ел в мастерской, спал в мастерской и здесь же пил. Немного, совсем немного, чтобы не испортить кожу и не сделать косые швы. А ведь казалось, что все нормально, но потом снова приснился Кайл. Приснился бледный, с пустыми неподвижными глазами и струйкой крови, вытекающей из приоткрытого рта. Таким Хьюго видел его в последний раз. Вероятно, на службе, в резном гробу и в окружении цветов Кайл выглядел не так, как среди обломков и пыли, но Хьюго на похоронах не было. Хьюго зачем-то выжил после десяти дней коматозного состояния. Теперь в непогоду ныли все кости. Душа ныла постоянно. Хьюго остался в полном одиночестве. Один в большом доме. Туфли были почти готовы. Хьюго накладывал ровные стежки и старался очистить голову от всех остальных мыслей. Стоило подумать о магазине, не позволить своим слабостям все это разрушить. Стоило… И вот здесь пришел Кайл. Без всяких таблеток. Просто Хьюго поднял голову и увидел своего омегу. Без крови и пустых глаз. Кайл нежно улыбался и слегка хмурился. Такие же растрепанные косички, рваные джинсы и футболка с дурацким рисунком. Кайл засунул руки в узкие карманы джинс, прислонился к стене и подмигнул Хьюго. Потом исчез так же неожиданно, как появился. Была лишь небольшая мастерская в подвале дома с узким окном под потолком, мягкий свет лампы и сам Хьюго. Руки тряслись и больше шить он не мог. На улице стояла потрясающая ночь. Тихая и спокойная. Снег валил хлопьями, и даже на небе виднелась пара звезд. Кайл любил такую спокойную погоду. Он был романтиком и часами смотрел на снег или на небо. Хьюго раньше не понимал. «Отпусти» — один раз посоветовал доктор Хэмптон. Живи дальше. Хьюго открыл свой магазин, продал их с Кайлом дом и купил другой, небольшой в пригороде. Думал, призрак Кайла оставит его. Но нет. Хьюго знал, что Кайл бы хотел для него счастья. Что Кайл не стал бы мучить его. Что он сам, Хьюго, придумал этот призрак и сам себя наказывает. Все решили, что он не виноват. Спасительных исходов просто не было, и тот грузовик появился слишком быстро и неожиданно. Помочь тоже не получилось бы. Кайл умер мгновенно. Тогда Хьюго смотрел в уже мертвые глаза. Хьюго закурил, стоя на крыльце под падающим снегом и вдыхал жесткий вонючий дым. Соседи уже приготовились к празднику и украсили крышу гирляндой. Хьюго жил здесь уже два года, но никогда не вешал даже венок на дверь. Но казалось, что все соседи были в курсе его состояния и не винили его за отсутствие праздничного настроения. Рождество — это самое ужасное время. А тут снова появился Кайл. Он не приходил уже несколько месяцев. Доктор Хэмптон даже уменьшил дозу лекарств. Предупредил, конечно, что все может вернуться. Но стоило попробовать. Теперь необходимо дождаться первого утреннего поезда и ехать в город, к доктору, за таблетками, которые помогали не видеть Кайла без тех, других таблеток. Эксперимент не удался.