Рождественские каникулы

Телефон Джереми снова начал разражаться нотами «Angel of Mine». Мальчик сидел в кресле за своим столом, на нем Аэлита, а Юми, а дальнем углу кровати прислонилась к стене слева от большой фотографии с Альбертом Эйнштейном. — О нет! Я совсем забыл про маму, — пожаловался парень, нажимая зеленую клавишу аппарата. — Джереми? — раздался женский голос с другой стороны. — Привет, дорогой. Прости, что позвонила тебе вчера в такое время, я не подумала, что ты, возможно, уже лег спать… — извинялась мать. — Э-э-э… да, ничего страшного. — В пять часов вечера я уезжаю, — объявил мальчик, как только они закончили свой разговор. Затем он посмотрел на Аэлиту и, воспользовавшись тем, что Юми слушала музыку в наушниках, добавил, — и… Аэлита, не хочешь поехать со мной? — Что? — ошеломленно спросила она. — Ну, Джереми, я не хочу причинять неудобства. Думаю, я буду просто мешать. В смысле, Рождество — это праздник, который проводят с семьей… — Я не хочу оставлять тебя здесь одну, — настаивал Джереми. Аэлита нахмурилась, смешав в этом гнев и благодарность. Джереми всегда относился к ней так, будто она была его дочерью. Иногда это было приятно, но у всего есть предел. — Зена эволюционирует слишком быстро, и атакует неожиданно… — Джереми, все будет хорошо. — Ладно, маме ты понравишься. А отец всегда спрашивал меня о тебе, когда я бывал дома… Ты можешь спать в гостиной. Там всегда есть место на случай приезд Патрика. Аэлита задумалась. Две недели были для нее большим сроком, и она действительно очень хотела побывать у мальчика дома. Это будет ее первое семейное Рождество за последние десять лет. — Ну, я… Джереми широко улыбнулся. Это означало «да», и это было видно в блестящей радужной оболочке девушки. Часы шли быстро. Теперь, когда не было занятий, казалось, что часы сошли с ума, и родители Джереми были на месте через одно мгновение. Одд, в свою очередь, немного успокоился. Он и Юми прощались с двумя другими. Аэлита подошла к отцу Джереми. Это был мужчина лет сорока, хотя его взгляд делал его намного моложе, в отличие от морщин на лбу. На нем была коричневая кожаная куртка. Он спустился, чтобы открыть заднюю дверцу машины, и помахал Одду и Юми. — Значит, ты Аэлита? Джереми много о тебе говорил. Девушка покраснела. — Да, приятно познакомиться, мистер Бельпуа. — О, нет, прошу, давай без этой ерунды. Зови меня Майкл. Аэлита улыбнулась и села в машину. Ее друг последовал за ней. Одд махнул рукой, отец Джереми ответил гудком, и они покинули академию. Через полчаса в Кадик прибыл минивэн на семь мест. За рулем сидел молодой широкоплечий мужчина в очень тонкой для этой поры года футболке. Рядом была женщина лет тридцати пяти — сорока с выкрашенными в фиолетовый волосами, завернутыми в платок. Два автокресла за ними занимали девушки лет восемнадцати — двадцати, а в конце машины еще девушки лет пятнадцати, обе с длинными рыжими волосами. Это была семья Одда. Вся, кроме одной из сестер — Адели. — Привет, — поздоровался Одд, усаживаясь посреди старших сестер н единственное свободное место. — Привет, дорогой, как дела? — поинтересовалось мать, как всегда, с улыбкой до ушей. — Хорошо… Я рад, что вы хоть раз приехали за мной. По крайней мере, теперь Киви сможет больше гулять. Пес высунул морду из рюкзака парня. — Киви! — одновременно закричали близнецы Полина и Луиза, протянув руки, чтобы забрать у Одда его питомца и поиграть с ним. Одд пристегнулся, не переставая говорить со своими сестрами, пока она не добрались до Люси. — Почему родители здесь, во Франции, а не в Канаде? — спросил он, вспоминая все свои одинокие полеты в самолете. — Адель хочет отпраздновать свой день рождения со своими друзьями, поэтому мы и решили провести Рождество в Люсии, — объяснила Мария, старшая из сестер. — А где она? — Дома, готовится к вечеринке. Ты же ее знаешь, всегда такая пунктуальная, — пошутила Элизабет. — Кстати, вы знали, что вчера Subdigitals давали в Кадике концерт? — Что? — Воскликнула Полина, поглаживая Киви. — Да, у нс есть привилегии, — усмехнулся Одд. Юми вернулась домой. Скоро ей придется ехать в аэропорт, и из-за этого она нервничала. Музыка продолжала доходить до ее барабанных перепонок, и, идя по улице, она напела несколько строк. And I'm so glad when school is out, it's been a long, long morning. And I'm so glad to get about, this is the only life for me… Никто из пяти ребят и представить не могу, что длинные каникулы окажутся короче, чем день концерта. Теперь Одд находится в Люсии, Джереми и Аэлита на другом конце Франции, Ульрих в Париже, а Юми в Токио.