Арроу

28 октября. Швеция. 13.21 Лэнд Ровер скрылся из виду, оставляя чёрный след на асфальте. После продолжительного общения с полицией Швеции, посещения своего дома и череды вопросов от следователей, Регина осталась стоять под Центральной больницей Карлстада, в которой на данный момент находился её отец. Светлые длинные волосы девушки разметались по ветру, на щеках крошечными льдинками в лучах тусклого осеннего солнца сверкали застывшие слёзы. Ей хотелось кричать, биться в истерике, но на это уже попросту не осталось сил. Желание жить было сведено к нулю. Плечи её бессильно обвисли, лицо измождённое и исхудавшее всего за пару дней от сильнейшего стресса, казалось, состарилось лет на десять. Одно Гина понимала точно: прежней ей уже никогда не стать. Она опустила взгляд на свои обветрившиеся от мороза, дрожащие руки. Алая кровь стекала с них, оставляя крупные капли на земле. Это была не её кровь. Девушка вскрикнула, встряхнув руки. Осознав, что это всего лишь видение, она отшатнулась назад, приложив ладонь ко рту. Её глаза лихорадочно метались по сторонам. Пытаясь прийти в себя, Гина сделала глубокий вдох. Собравшись с мыслями, она направилась к главному входу в больницу. С момента последнего посещения ею отца прошла уже неделя. Не в силах ответить на его звонки, девушка решила в тот же день посетить его в больнице. Она понятия не имела, как сказать больному родителю о смерти сестры. Как сказать правду, способную убить и без того обессиленного Томаса. Регина понимала, что рано или поздно ей придётся это сделать. Отец обязан знать. Но не сейчас. Только не сегодня. Получив разрешение на посещение палаты отца, девушка направилась вверх по лестнице на второй этаж в отделение интенсивной терапии, предварительно оставив верхнюю одежду в гардеробе. Стоявшая у входа в палату медсестра сообщила хорошие новости: состояние Томаса за последние несколько дней улучшилось. Совсем скоро его переведут на стационар. Регина вздохнула с облегчением. Быть может, жизнь помиловала её и без того расшатанную после смерти Агаты психику, и не стала окончательно добивать плохими известиями об отце. Надев бахилы, ступая как можно тише, Гина вошла в палату. Помимо Томаса, в светлом, оснащённом различными медицинскими приборами помещении, находились ещё трое человек, один из которых, медработник, следил за состоянием пациентов. Завидев вошедшую в палату дочь, Томас Ларсен слабо улыбнулся. Лицо его сильно исхудало, ранее яркие голубые глаза потускнели, среди русых волос просматривались седые пряди, а локтевые сгибы были усыпаны гематомами от многочисленных уколов и капельниц. Миновав соседние кровати, Гина приблизилась к койке у окна и села на стоящий у изголовья стул. — Почему без сестры? — тревожно всматриваясь в глаза дочери, проговорил Томас. Эти слова подобно ножу полоснули её по сердцу. Регина перевела взгляд на идеально побеленную стену, стараясь не смотреть отцу в глаза. — Она осталась дома. Приболела, — быстро протараторила девушка, уставившись на свои руки, смирно лежащие на коленях. Томас совершил попытку приподняться на локтях, но ему помешала ладонь дочери, прижавшая его торс к кровати. — Даже не думай, — командным тоном произнесла она, бросив на отца гневный взгляд. — На тебе лица нет, Регина. Если это из-за меня, то… Его перебил раздражённый голос дочери. — Не смей винить себя в случившемся. После того как не стало мамы, ты не отдохнул ни единого дня. Посвятил всю свою жизнь мне и… Агате. — Она тебе ничего не рассказывала? — О чём ты? — Регина вдруг переменилась в лице. — Вчера утром она заходила меня проведать и поделилась своими переживаниями. Якобы, возле её школы уже несколько дней околачивается один странный лысый тип. Говорила, что он следит за ней. Я сказал ни в коем случае не выходить поздно вечером из дома, и по возможности всегда и везде брать с собой сотовый, — его лицо потемнело. — Ты ведь никому не рассказывала о произошедшем со мной, о том, что твоя сестра осталась в доме за главную? Постарайся вспомнить. — Я говорила об этом лишь Мирассе… — сложив руки на груди, она устремила взгляд в окно и тревожно прищурилась. — Нет, знал ещё один человек. Кэри Лайз, но она даже не из Швеции. — Во всяком случае, будь настороже и обсуди эту ситуацию с сестрой, — Томас постарался сохранить лицо непроницаемым. — Езжай лучше к ней. У меня плохое предчувствие. Гине удалось не выдать нахлынувшие на неё чувства. Девушка не хотела… просто не могла вернуться в пустой дом, где её больше никто не ждал. Дождавшись, когда Томас уснёт, она поцеловала его в лоб и покинула палату. Регина побеспокоилась о том, чтобы отец не узнал раньше времени о смерти Агаты. Предупредив медработников о случившемся и попросив их держать эту информацию в тайне, она направилась в ближайшую гостиницу, где планировала переночевать. 29 октября 9.15 Всю ночь Регина провела сидя на кровати в номере гостиницы. Так и не сомкнув глаз, к утру девушка твёрдо решила — пора действовать. Пока она тут сидит, Мирассе, возможно, угрожает смертельная опасность. Ещё одного близкого человека она точно не потеряет. Вскочив с постели, Гина взяла телефон с прикроватной тумбочки и подошла к окну. Набрав номер подруги, она начала нервно постукивать пальцами свободной руки по подоконнику, всматриваясь в открывающийся из окна вид на парк.

***

Осло. Норвегия. Поместье Вейкроу. 8.05 Мирасса сидела, не в силах совершить ни единого телодвижения. Всё её внимание приковал к себе Дэйм Вейкроу. Девушка боролась с разрастающейся тревогой и интересом, от которых ей никак не удавалось избавиться. Всю свою сознательную жизнь она желала узнать правду. Но теперь, когда её цель была так близка, Мира вдруг начала пятиться назад. «Не время отступать!» — прокричал разум. «Нужна ли тебе эта правда?» — воспротивилось сердце. После короткой паузы Дэйм переплёл пальцы рук под подбородком и поспешил продолжить. — Твоего дядю Карла я знаю весьма давно. Наше знакомство состоялось ещё в студенческие годы. Вместе окончив университет, мы грезили о собственном бизнесе. Эта идея целиком и полностью овладела нашими умами. Мы приложили все силы для достижения нашей общей цели, пожертвовав личной жизнью и собственным здоровьем. В конце концов, человек, стремящийся к миллионным гонорарам, обязан задать себе прямой вопрос: чем он готов пожертвовать ради таких денег? — сердитые складки вокруг его глаз нисколько не разгладились. — Создавая корпорацию «Арроу» мы оба, в чём я раньше не посмел бы усомниться, имели общие намерения. Однако, я ошибся. У Карла на уме были иные планы. Желая большего, он свернул на скользкую тропинку. После более чем десяти лет работы в корпорации, мой некогда уважаемый друг и коллега имел достаточно средств для собственного проекта, чем и занялся, основав приют Нотернхен. Полагаю, вам уже известно это название, — он окинул взглядом присутствующих и шумно вздохнул, избавляясь от налёта строгой официальности. — Разумеется, об этом было известно лишь мне и нескольким его верным псам. Владельцем Нотернхен по документам значился другой человек, что в который раз подтверждало холодную расчётливость Карла. Кертис не из тех, кто пренебрегает собственной безопасностью. Скажу прямо: он не торопился посвящать меня в свои планы. Даже его ближайший родственник Уильям Кертис, к тому моменту уже работающий в «Арроу», понятия не имел о замыслах старшего брата. Карл всегда отличался особой скрытностью, что определённо шло ему на пользу. Умелый манипулятор, изощрённый ум, рассудительный руководитель. Мало кто из моих знакомых в то время мог похвастаться подобной характеристикой, поэтому, я не был удивлён, узнав, чем промышлял этот человек на стороне, — в голосе у него появились стальные нотки. — Карл Кертис переправлял запрещённые наркотические вещества в ближайшие страны с помощью детей под личиной миротворца, при этом не оставляя ни зацепки. Наши пути вскоре разошлись по весьма понятным причинам. Под моим натиском он навсегда покинул «Арроу». Трудно поспорить с тем, что Карл — мастер своего дела. Долгие годы ему удавалось скрывать тёмные дела от правосудия мира сего. Основав «Эстер» с одной лишь целью: прикрывать свои деяния, он приступил к следующему этапу. Детей-сирот, до которых попросту никому извне не было дела, забирали различные обеспеченные семьи под предлогом усыновления. Вот только в семьях этих зачастую были дети, требующих срочной пересадки какого-либо органа. Тут-то Карл и прокололся впервые. Стена святости образа, создаваемого им годами, дала трещину, когда к делу подключились Уильям Кертис и на тот момент уже его жена Миранда. За шесть лет им удалось по крупицам собрать доказательства деяний Карла. Предчувствие, что им придётся поплатиться за смелость ценой собственных жизней не оставляло моих коллег в покое, поэтому они побеспокоились об их единственной дочери и сохранности информации, полученной долгими стараниями. Сделав несколько копий нужных материалов, Уильям и Миранда спрятали оригиналы в банковской ячейке, которую имеет право открыть лишь их дочь по достижению двадцатипятилетия. В случае её смерти, всё вместимое ячейки автоматически переходит в руки полиции. Это условие не позволило Карлу Кертису убить тебя, Мирасса, — он устремил свой пристальный взгляд на девушку. — Твои родители как раз планировали сдать Карла с поличным, однако, их худшие предположения оправдались. Это было их первое совместное дело, к моему превеликому сожалению, ставшее последним. — Хватит, — прошептала Мирасса, опустив голову. — Всё это безумие. Не верю… — Я понимаю, ты боишься взглянуть правде в глаза, — в голосе Дэйма не было угрозы, а лишь определенность. — Тогда куда делись копии тех документов? Неужели, мои родители не передали их вам? — спросила Мира, чеканя каждое слово. — Папка таинственным образом исчезла из вскрытого сейфа в моём кабинете вместе со сторожем, принятым на работу за месяц до этого происшествия. Прокручивая в голове последние годы общения с Карлом, Мирасса не могла поверить, что всё то, о чём когда-либо рассказывал её дядя — чистейшая ложь, внушаемая ей с первых дней удочерения. Сознание девушки яростно отрицало подобную возможность именно потому, что иначе ей бы просто пришлось смириться. Грей не отводил от неё свой пристальный взгляд. Некоторые факты, прозвучавшие из уст Дэйма, стали для него таким же открытием, как и для Миры. Ранее отец ни разу не рассказывал ему полной версии произошедшего. Недостающие пазлы заняли свои места, открывая Грею общую картину случившегося. Однако, от этого вопросов не поубавилось. Он перевёл взгляд на Дэйма. — Почему ты скрывал от меня то, что Мирасса была жива всё это время? — Узнав, что она жива, ты бы наверняка захотел встретиться с ней, чему так яро противился Карл. Думаешь, я не пытался устроить вам встречу? Всё, что я слышал в ответ: «Я не позволю тебе отнять у меня племянницу». Этот человек и слушать не желал о возможности вашего дальнейшего общения. Кертис был заинтересован в том, чтобы его племянница не узнала правду хотя бы до своего двадцатипятилетия. За все эти годы, вероятно, он успел привязаться к Мирассе, однако, позабыть о своей главной цели, изъять и уничтожить накопанную Мирандой и Уильямом информацию, вряд ли смог бы. Сказав, что твоя подруга мертва, я попытался обезопасить тебя, свести твои попытки встретиться с ней на нет, — Дэйм встал с кресла и направился к огромному зеркалу в потемневшей позолоченной оправе в углу комнаты. — О правильности подобного решения можно судить долго. Сейчас же нам важно иное, а именно — разоблачение Карла. Сложившиеся обстоятельства как нельзя лучше этому способствуют. — Если всё, сказанное вами в конце окажется правдой, то я готова, — Мира устремила взгляд на Дэйма, в её глазах полыхал ледяной огонь. — Не будем терять время. Направимся в приют прямо сегодня, — Грей рывком поднялся с кресла, его голос стал жёстким в предчувствии ответа, потому как отец обычно не одобрял подобных его решений. — Самое время застать Карла врасплох. Можно воспользоваться тоннелем под поместьем, ведущим прямиком в Нотернхен. Губы Дэйма сложились в узкую кривую, отчего его лицо приобрело выражение явного неодобрения. Было видно, что соглашается он скрепя сердце. — Оперативная работа — игра для молодых, — рассматривая свои седые пряди в зеркале, сказал мужчина. — На другом конце тоннеля дверь вам откроет один из моих людей. Дэйм развернулся и подошёл к столу, положив на него ключ. Голос его прозвучал мрачно, а лицо осунулось. — Я позабочусь о том, чтобы ваш тыл был надёжно прикрыт.