Сгорая, согревай

      Сразу на первой странице было помещено короткое посвящение, сказавшее больше, чем он рассчитывал:       «В этой войне была пролита кровь с обеих сторон. Мы не имеем права забывать об этом.       Достаточно распрей!»       Эти слова очевидно принадлежали человеку, уставшему от войны, и тяжесть его ультиматума ощущалась через тонкую бумагу. Внезапно это вызвало отклик в глубине души и Артур мимолётно удивился своему пониманию — он знал, что такое война народа с самим собой...       Присев на край гостиного дивана, он углубился в чтение.       В предисловии читателя честно предупреждали, что истоки конфликта были положены задолго до его начала, что есть нити, тянущиеся из далекого прошлого, но поскольку составители книги не ставят себе цель углубиться в историю, они будут оперировать только фактами, имевшими место быть в прошлом столетии — и не раньше.       «Вот что знают все: конец Второй войны пришел тридцать первого октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Когда некогда перспективный политик Том Марволо Риддл, сошедший с ума вследствие опасного темномагического ритуала, пришёл в дом Поттеров, чтобы убить их годовалого сына, которому согласно пророчеству было суждено победить его. Волшебник не мог отвечать за свои действия, но он по-прежнему оставался могущественным чародеем. Он убил чету Поттеров и, подняв руку на их ребенка, был развоплощён и потерял тело — ребенка спасла жертва матери, воспользовавшейся древним ритуалом «Жизнь за жизнь».       Война была окончена, а малолетнего Гарри Поттера ошибочно посчитали причиной этого поражения. Ведь отчасти так оно и было.       Чего тогда не знало обрадованное большинство: Темный Лорд в ту ночь не погиб. То, что свело его с ума, позволило ему сохранить подобие жизни и начать долгий путь к своему возрождению, а мальчик, которого он обвинил в своем поражении, навеки закрепился в его сознании, как враг.       Следующие тринадцать лет беспокойный дух лорда обитал в лесах магической Албании, набирался сил и искал помощников. В мае 1995 года, во время последнего испытания Турнира Трёх волшебников, куда стараниями его слуги Барти Крауча-младшего, обманом был завлечён Гарри Поттер, Темный Лорд Волдеморт возродился с помощью насильно взятой крови своего врага — не менее сильный и ещё более безумный.       Так началась Третья война...»       Предисловие звучало путано и несколько безумно.       Артур задумчиво прищурился, пытаясь уложить в голове прочитанное. Безумный маг приходит убить ребенка, гибнет сам, после чего этого ребенка наверняка объявляют кем-то особенным (раз «ошибочно посчитали» причиной гибели террориста). Интересно, что будет дальше? Из этого младенца начнут усиленно готовить бойца с сумасшедшими колдунами? Его отдадут в опеку какой-нибудь богатой и знатной семье, где с него будут сдувать пылинки, как с драгоценного кристалла? Или же просто «воздадут хвалу», да и забудут, сплавив дальним родственникам? Сам Артур поступил бы по первому варианту, но даже если ребенка тренировали с раннего детства…       Четырнадцать лет. Это же… так мало…       «…Война началась, но люди об этом ещё не подозревали.       Несмотря на то, что молодому Поттеру удалось бежать с места возрождения Тёмного Лорда и даже забрать тело Седрика Дигори, случайно оказавшегося между безумцем и его целью, несмотря на своё состояние — более чем красноречивое, для тех, кто умеет смотреть и слушать, никто не поверил, когда мальчик рассказал о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть. Действующий Министр Магии объявил слова юноши бредом, а гибель ещё одного участника Турнира — не более, чем несчастным случаем.       «— Честно сказать, я его не виню, — говорит Гарри Поттер. — Фадж испугался. Как испугался бы любой нормальный человек, если бы ему сказали, что в страну вернулся тот Ужас, от одного упоминания которого дрожат взрослые волшебники. Волдеморт действительно был страшен, и маги оправданно боялись его. Боялись на том инстинктивном уровне, на котором здоровые звери боятся бешеных. Признать его возрождение перед лицом тысяч зрителей, означало посеять панику. Не говоря уже о том, чтобы поверить четырнадцатилетнему мальчишке, с которым уже случались подозрительные вещи, делающие его неблагонадёжным членом общества... что ж, давайте просто скажем, что версия с галлюцинацией на тот момент была самой правдоподобной.       К тому же в следующем году должны были состояться выборы нового министра — Корнелиус отчаянно не хотел лишиться своего места, а я, каким бы ребёнком не был, всё ещё являлся национальным героем. Вне зависимости от моего желания, моё имя значило очень много. Мои слова могли и — влияли — на умы людей, чего я, конечно, в тот момент не понимал. Я был школьником. Я был ребёнком. Но я же и был политической фигурой. И фигурой крупной.       Не знаю, как бы я чувствовал себя на месте Фаджа. Впрочем, как я узнал через несколько лет после Победы, он всё-таки организовал проверку произошедшего и лишь стараниями союзников Темного лорда, она не увенчалась успехом…»       «…Весь следующий год пресса и министерство всячески старались замять случившееся на Турнире, обвиняя юного Поттера в клевете и психической неуравновешенности. Стоит упомянуть, что большая часть обвинений должна была ударить по наставнику мальчика — директору Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Альбусу Дамблдору, который являлся магическим опекуном Мальчика-Который-Выжил. Именно этот маг выступал с заявлениями о возрождении Тёмного Лорда.       Дамблдор был победителем предыдущего Тёмного Лорда, имел должности в Международной Комиссии Магов, в Верховном Суде магов Англии — Визенгамоте, имел колоссальное влияние на детские умы. Воистину его можно было назвать человеком-Эпохой. И хотя, во многом он преследовал свои цели, он всё ещё был и оставался оплотом защиты…”       «...Так или иначе, на переднем крае войны оказались школьники — дети, не достигшие совершеннолетия. Это наверняка ужаснуло бы современное магловское общество, но стоит признать, что своим выживанием в Отделе Тайн они обязаны своему малому возрасту — и Внутреннему кругу Пожирателей Смерти. Потомственные аристократы, маги, воспитанные в древних традициях, не могли всерьез сражаться с детьми, какие бы приказы ни отдавал им обезумевший повелитель…»       «— Вы представляете, что такое пятнадцать-шестнадцать лет для человека взрослого? Особенно, для чистокровного, чей срок жизни может превышать три сотни лет. У меня сын — их ровесник, — говорит Люциус Малфой — в ту пору Правая рука Тёмного лорда. — Это же дети! Более того — не обученные дети. Учитывая, как сильно упал уровень образования в то время, что они могли? Экпелиармус, Ступерфай, Петрификус Тоталус. Нет, конечно, опытные бойцы могут победить, используя даже такие заклинания… но эти дети, как бы виртуозно они не отточили школьную программу — не были бойцами, ведь школьные стычки, дуэли и тренировки такого опыта не дают. Нет опыта, нет знаний, как грамотно действовать в бою, не теряясь, и не паникуя. Они ничего не знали о реальных сражениях … даже Поттер. Да, даже он. В своих приключениях он всегда справлялся практически в одиночку — разве, что с помощью пары друзей, одна из которых — маглорожденная девочка, хоть и весьма ученая и сообразительная особа, а второй — ее полная противоположность, сильный чистокровный, однако не блещущий ни умом, ни усердием. И, как бы то ни было, перед лицом опасности, в самом финале всех своих приключений, Гарри Поттер оставался один.       Не знаю, о чем думал Дамблдор, натравливая его на нас и на Тёмного лорда, как загонную собаку. От остальных детей он отличался разве что шрамом на лбу…»       Дети? Артур прокручивает эту мысль в голове, пытаясь уложить её так, чтобы она перестала царапать его изнутри. Но, кажется, закономерно терпит поражение. Он знает, что бывают ситуации, когда рядом с ребенком нет ни одного взрослого и тот просто вынужден браться за оружие, но когда дети идут сражаться, только потому, что все остальные опустили руки, закрыли уши и отвернулись от опасности?       И почему-то в груди поднимается горячая волна гнева. Что это за общество и был ли он его частью?       «…Вот что известно: всегда были маги и маглы. Их отношения всегда были сложными. Простые люди боялись наделённых даром, маги же не понимали маглов. Редкие исключения с обеих сторон не в счёт.       К началу XX века, скрытые Статутом Секретности в угоду маскировке, маги Великобритании начали терять связь с корнями, запрещая и ограничивая всё больше направлений магии и забывая истоки. Для тех, кто пришёл из мира обычных людей это не имело большого значения — в силу своей природы им слишком часто не хватало сил на масштабное колдовство, у них не было таланта к некоторым видам магии. Это не значит, что они хуже — и среди чистокровных есть сильные и слабые, есть способные и бездарные. Сравнивать маглорожденных и чистокровных, все равно, что сравнивать яблоню и дуб. То и другое — дерево, но на этом сходство кончается. У них разный вид, разные свойства, разный срок жизни… дуб можно сравнивать с другим дубом — большое, здоровое дерево и хилое, подточенное червем. И яблоню можно сравнивать с другой яблоней — крепкую и плодоносную с пустоцветом. Говорить же, что одно дерево лучше другого — неразумно.       Неразумно и завидовать тому, что дано природой. И это не то, что можно изменить, украсть или получить в дар. Как два дерева разной породы отличаются друг от друга, так и люди, рождённые в разных мирах, будут иметь разные свойства. Это природа — но все же люди не деревья. Где нет таланта — могут помочь усердие и ум. Даже самый слабый может достичь величия, а самый сильный пасть на дно…»       «…В шестидесятых годах двадцатого века в обществе поднялось недовольство — потомственные маги не желали терять своё наследие в угоду маглорожденных. К тому же, для многих магов это превращалось в вопрос жизни и смерти. Невозможность проводить обряды била по их семьям, ослабляя и лишая природной защиты. Чистокровные поймут, маглорожденным же мы скажем: для поддержания здоровья надо принимать меры, делать прививки и следить за гигиеной. Большинство повседневных традиций магов направлены именно на это.       Возглавлял оппозиционное движение молодой и перспективный маг-полукровка — Томас Марволо Риддл, будущий темный лорд...»       В книге чётко описывалась изначальная программа Вальпургиевых рыцарей. Их логика и обоснование требований — и читая её, Артур не видел в ней чего-то слишком сложного, чего-то слишком плохого или опасного. Вводить маглорожденных в мир магов после первого проявления себя как магов, брать под защиту их семьи — если они благополучны и забирать детей от тех, кто не приемлет магию. Рассказывать им о традициях и объяснять причины и следствия того или иного решения. Позволить самым способным изучать сложные и опасные разделы магии под наблюдением специалистов. Следить за соблюдением Статута о Тайне...       В этом была логика.       У молодого политика были все шансы претворить их в жизнь, если бы не один, но существенный извив разума, имевший все причины для существования — страх смерти. Падение сильного, харизматичного лидера и превращение в безумное чудовище было столь стремительным, что никто из его сторонников не сумел заметить неладное и вовремя поддержать.       Люциус Малфой, сын ближайшего друга Тома Риддла, говорит:       «Они привыкли ему доверять. Мой отец гордился своим другом, ставя его, как пример человека, первые десять лет жизни которого прошли в не лучших условиях, среди маглов, неприемлющих магию и ее носителя. Другого бы такое детство сломало, Риддла же оно закалило, заставив стремиться к большему, желать занять достойное место в обществе, а также — позаботиться о том, чтобы никому из маленьких магов не пришлось в раннем детстве бороться со страхом и ненавистью простецов.       О его болезненном страхе было известно, но маги долгожители... они думали, что со временем это пройдет. К тому же, по рассказам отца, Том не заострял на этом внимания. Видимо, он был слишком слизеринцем...»       Попытка стать бессмертным очень сильно и резко ударила по разуму Риддла, что в конечном счёте стало необратимо, но он ещё держался. Каким-то чудом и железной волей. Последней соломинкой, сорвавшей замки его благоразумия, стала ложная террористическая акция, предпринятая его политическими оппонентами, призванная очернить репутацию Рыцарей. В ответ на эту «акцию» Орден Феникса совершил нападение на семью его сторонников, в результате которого пострадала леди Лестрейнж.       Так начались несколько лет страха и террора…»       «...Многие часто спрашивают: почему в год власти Тёмного Лорда, в школу приняли маглорожденных? Почему их не оставили в обычном мире, заранее зная, какое к ним будет отношение?       «— Прослушайте немного Истории Магии, — говорит Филиус Флитвик, нынешний директор Хогвартса, в то время преподаватель Чар. — Школу построили больше тысячи лет назад. Мораль общества и взгляды на воспитание детей тогда сильно отличались от нынешних, а ситуация в мире была куда страшнее. Бушевали войны, магловское общество принимало новую веру, заклеймившую магию «злом». Основатели знали, что многие маглы предпочтут убить своих детей, но не отправлять их в «бесовское место». Поэтому дети обладающие даром переносились к порогу принудительно. Лишь в начале XVIII века эти чары удалось слегка подкорректировать — создав книгу, куда записывались имена будущих учеников. И если бы хоть один студент-первокурсник не оказался бы на месте первого сентября без уважительной причины... — директор качает головой. — Право слово, мне не хочется думать, что бы предпринял Хогвартс.       — Хогвартс разумен?       — Да, в некотором роде. Он защищает своих обитателей.       — А как же пытки? То самое Второе Непростительное? Круциатус, который применяли учителя-Пожиратели к детям. Как это вписывается в термин «защиты»?       Старый преподаватель качает головой.       — Как я уже сказал, стандарты воспитания и мораль общества сильно изменились. Например, в прошлом веке считалось нормальным применять к детям розги. Это было частью обучения. Та же история с Круциатусом. Это сейчас оно считается пыточным, раньше же его часто применяли наравне с розгами и карцером.       — Это варварство.       — Иногда это был единственный способ научить держать себя в узде, — качает головой Флитвик. — Как и в любом деле разница была лишь в приложенных усилиях. И Хогвартс следил, чтобы усилия не были чрезмерными. В конце концов, ни один маглорожденный или полукровка не умер в тот год. Даже члены Отряда Сопротивления пострадали не больше, чем любые другие нарушители дисциплины…”       Артур листал страницы, все глубже погружаясь в чужую историю — сумбурную и путанную, пропитанную усталостью и горечью прошедшей войны.