The Book of Dreams

Такая тихая ночь впервые. Лондон спит безмятежным сном. Ни ветра, ни машин, ни людей. Темно и тихо, как перед бурей. Даже удивительно — море тоже замолчало. Я лежала в постели и просто смотрела в окно. Первая ночь без Алана. В тишине города, квартиры, души. Я не могла уснуть. Хотелось позвонить Алану, или взять билет в Оттаву и сейчас быть в самолете, но это всё мои ночные фантазии. Я понимала, что 2 недели — не полгода и не 6 лет, а всего лишь — 2 недели. Часы тихо шли вперед, передвигая стрелки, словно уставший пешеход ноги. Я перевернулась на спину. Потолок. Люстра. Эта комната помнит мои крики в оргазме, стоны наслаждения Алана. И моё тело хранит каждое его движение. На кухне скрипнул чайник. В подъезде такая же невиданная тишина, как и на улице. Я села и увидела браслет на комоде. Понятных мыслей у меня в голове не было ни в данную минуту, ни в последующие пять. Все миражи, что проплывали в разуме — были похожи на лоскутное одеяло. А их основа — ткань — моя тоска. Нет. Уснуть не выйдет. Совершенно точно. Я влезла в тапочки и ушла на кухню. Не хотелось включать свет. Я на ощупь налила воды в чайник, включила его, и единственным источником света была лампочка на чайнике, из шкафа я вытащила большую кружку и чайные пакетики. И просто стояла в ожидании, опираясь ладонями на столешницу. Чайник гудел медленно, немного громче, чем музыка ночи на улице, спустя еще минуты 3 — забулькал и выключился. Я подождала 20 секунд и налила кипяток в кружку. Горячий чай. И связанные с ним попытки унять появившуюся тревогу. Я всегда опасаюсь такой оглушающей тишины — она навевает мне ассоциации, связанные с опасностью. А опасен для меня только один человек — Кевин. И меня как парализовало. «Но утром надо идти на работу. Среда… Кевин. Но чего я боюсь? Его самого, или его возможных действий, направленных в мою сторону? И того, и другого». И почему-то именно сейчас я почувствовала — Кевин может притворить угрозы в жизнь, но вот как? Рабочее утро среды наступит только через несколько часов. Пока еще ночь на среду. И бояться — нечего. Совсем? Или пока? Эти вопросы вызывали опасения. А может быть это просто переживания, и ночь так сказывается на мне? Но утро совсем не скоро…

***

«Меня замучили воспоминания. Мысли об Афине шли одна за другой — и я не могу их остановить. Душевная рана кровоточит с каждым днем все сильнее. Квартира Афины — тот день, когда она разбила в моем присутствии вазу, кабинет — она иронично улыбается, кафе — уходит на встречу с кинокритиками. Моя ярость в кабинете, когда я зажал Афину в углу стены. И в этот день мой Демон проснулся. И сегодняшняя ночь — еще только 5 утра, — но у меня из головы не идет паркинг у аэропорта. Кого она провожала, или просто оказалась там? Зачем? Зачем я за ней поехал?» — Кевин сидел в гостиной в кресле и бормотал, стараясь справиться с тяжестью в голове. Тяжесть от мыслей? От уже содеянного или запланированного? Кевин понимал, что если его Демон уже показался ему, то надо завершить. Кевин медленно открыл глаза, и посмотрел в невидимую точку на обоях. Начать. Дать полную свободу. И ждать. Он, не торопясь поднялся с кресла, и также медленно прошелся по гостиной: от кресла к двери, потом к окну, и обратно. Сел на подлокотник и опять услышал в себе Демона. Он курил, рычал и ждал, когда Кевин откроет душевные двери, и Демон опьянеет от свежего воздуха свободы. Кевин ушел в себя… Он спустился по темной лестнице вниз, и открыл дверь массивным ключом. В комнате было тихо, пахло табаком и откуда-то из глубины слышались шорохи. — Заходи-заходи, — послышалось из глубины. Кевин вошел в комнату. — Не зажигай люстру. Я включу лампу, — и собеседник легким нажатием включил торшер, стоящий у спинки дивана, на котором лежал Демон и спокойно курил. Кевин и Демон молчали. — Ты чего пришел? — улыбнулся Демон. — Поговорить хочу, — ответил Кевин. Внезапно его голос стал сухим и глухим. — Садись, — Демон указал на кресло за спиной Кевина. Мужчина сел. — Я слушаю, — Демон снова закурил. — Меня замучили воспоминания. — Верю. Ты ведь одержим этой женщиной. Я — часть тебя. И получается, что вот ты, тот, который сейчас сидит передо мной, — мучаешься от ран прошлого. А я — хочу мести, боли и страдания. Я устал. И хочу подышать воздухом. И чтобы мне не было так одиноко — я и подкидываю тебе твое прошлое. Обрывки фото, разговоров. — Зачем? — А тебе разве это не нужно? — философски-иронично удивился Демон. — Но… — Что? Стало страшно после приступа? — Он был страшнее, чем тогда, в кабинете, помнишь? — Помню, — Демон кивнул и затянулся. — А сейчас? — Что сейчас? — Что ты мне «вернешь»? — А тебе хочется чего? — Мне или Тебе? — Тебе. — Забыть прошлое. Я не могу жить с ним, но и без него тоже. — Ты как был романтиком, так и остался. Я не занимаюсь романтической чепухой. Мы с тобой — целое. Две стороны. Если ты пришел ко мне, значит тебе нравится ярость? — Да. — И усталость после неё тоже? — Да, — кивнул Кевин, понимая, куда клонит Демон. — У тебя есть план? — Плана нет, но есть желания. Обсудим? — Обсудим. Пить будешь? — Виски с содовой. Демон встал, и, пройдя в сторону от дивана, открыл бар. Налил в один стакан виски с содовой. В другой — красное вино. — У нас даже вкусы в напитках разные — усмехнулся он, подавая Кевину стакан. — Твоя эмоциональная сторона любит вино, а логик в тебе — то бишь ты сам — виски. — Это разве не нормально? — Нормально. Ведь о существовании меня никто не знает. Все принимают тебя за того, кем ты являешься снаружи. Красный — цвет крови. Боли. Ну да ладно, мы отвлеклись. Итак, плана у тебя нет, я понял, а желания, есть значит? — Есть. — Выкладывай. — Я хочу, чтобы ей было больно. Не только душевно, но и физически. — Ты хочешь… — Демон глотнул вина… — Добиться того, чтобы она боялась… — закончил Кевин. — Но это не физика… — Силой. — Ааа… — снова глоток, и мужчина поставил бокал на колено. — Зачем так сложно? — Я вижу этот вариант единственным выходом своих эмоций. И ты и я будем довольны. Демон на секунду задумался. — Ты уверен? — Он снова поднес бокал к губам. — Да. Абсолютно уверен. — Кевин залпом допил виски. — Когда? — Сегодня. Ждать дольше — я просто не могу физически. — Хорошо. — Ты всё поймешь. — Утром? — Да. Завари утром крепкий кофе. — И Кевин поставив стакан рядом с баром, ушел к лестнице, и поднявшись, закрыл дверь этим же ключом. …Кевину ударил в глаза свет восходящего солнца. Он поморщился, и обнаружил себя, сидящим на подлокотнике кресла. И в его голове молниеносно сверкнули все мысли, которым он предавался, пока сидел в гостиной. «Взять то, что принадлежит мне — силой» — эта идея не показалась Кевину преступной. В ней он видел акт наслаждения и избавления. И в постепенно зарождающемся чувстве экстаза Кевин ушел варить крепкий кофе… Кевин держал в руках чашку с дымящимся кофе и раздумывал над своим планом. Сегодня совещание. Его нужно отменить. Кевин набрал номер своего секретаря. — Да мистер Робертс? — послышался в трубке голос Ники. — Доброе утро, Ника. У меня сегодня назначено совещание на 9 утра. Предупредите, пожалуйста, всех, что его не будет. Меня вызвали в Министерство Кинематографии. И, вероятно, я пробуду там весь день. Перенесите совещание на следующую неделю, с отметкой важных вопросов. — Хорошо мистер Робертс, всё будет улажено. Не волнуйтесь. — И еще, — Кевин неслышно помешал сахар в кофе, — записывайте всю информацию и перешлите её мне по электронной почте вечером. — Хорошо мистер Робертс. И звонки тоже? — Да. Всё вечером. — Поняла. — Спасибо Ника, до свидания. — До свидания, мистер Робертс. Кевин выдохнул. Его никто сегодня искать не будет. На часах было начало 9. Звонить Афине не было смысла. Её надо застать врасплох. Кевин оделся в джинсы, легкую рубашку, кроссовки и сверху набросил джинсовую куртку. Взял ключи от квартиры, машины и спустился вниз. Странно, но и сейчас, как и прошедшей ночью, — было тихо. Кевин быстро доехал до дома Афины и улыбнулся, увидев, что машина стоит во дворе, а в окнах горит свет, и это означало, что задуманное Кевином действо — не будет провалено. Кевин поднялся на этаж и позвонил в дверь. Минуты через полторы на пороге возникла Афина: в джинсах, блузке и застегивающая часы на запястье. — Кевин…? — Здравствуй, Афина, — и Кевин почти шагнул в квартиру. — Что ты хочешь? Я опаздываю на работу… — Мне надо поговорить с тобой. Впусти меня. — Я опаздываю, — дверь всё еще была открыта. — Я отниму у тебя всего 10 минут. Афина колебалась. — Ладно, входи, — и девушка отошла в сторону. Кевин внутри себя улыбался, а может это улыбался Демон, а не Кевин? — О чем ты хотел поговорить? — Афина зашла в спальню, а Кевин стоял в коридоре. — Я хочу обсудить твои причины нашего расставания. — Кевин… — Афина посмотрела на него… — Ты опять? Кевин специально говорил об этом. — Афина, я просто хочу понять. — Что хочешь понять? — Почему ты ушла? Почему всё кончилось? — Потому что просто всё ушло. Я стала жить другой жизнью. И поняла, что ты мне не нужен. Так бывает. Ты же понимаешь. — Не понимаю. — Кевин стоял у косяка. — Не прикидывайся. — Я и не прикидываюсь. Ты не могла просто так взять, и уехать. Всё бросить. Нашу жизнь. — У меня своя жизнь. Я хотела быть одна, пойми. Я устала. И мне твоя любовь не нужна была уже. Ни тогда, ни тем более сейчас. Демон внутри Кевина зашевелился, собираясь выйти. — Но ты мне нужна. Пойми, Афина. — Кевин чувствовал наступающий прилив. — Но ты мне — нет. Ты не можешь понять, смириться? Что ты не можешь? — Афина стояла напротив него, и смотрела прямо на его фигуру. — Я тебя люблю. — Ты знаешь, что я на это отвечу. — Я хочу, чтобы ты была моя. — А я — нет. Демон поднимался по лестнице. — А я сказал, что ты моя! — и Кевин втащил Афину в спальню, в сторону кровати. И начал судорожно её целовать, сходя с ума. — Кевин, не надо! Не трогай меня!!! — она испугалась. — Молчи. Будешь кричать — я могу и задушить! Кевин кусал её, его пальцы стаскивали блузку, джинсы. Наконец джинсы оказались на полу. Он проникал языком: жарким, горячим, мокрым ей в рот, держа Афину за руки, а своей свободной рукой срывал нижнее белье. — Не дергайся! Афина пыталась кричать и сводила ноги, чтобы Кевин её не трогал, но он только зверел, и его руки больно ударили её по бедрам и резко развели. Его ладонь легла на лобок и Кевин зверски сильно сжал его, потом он навис над Афиной и продолжил целовать, кусать лицо, тело, при этом не отпуская рук. — Раздвинь!!! — Нет!!! — Афина кричала, и Кевин пришел в ярость. Его Демон вышел на свободу и опьянел от свежего воздуха. Кевин расстегнул брюки, снял их, и вошел в Афину резко и больно. И начал двигаться внутри, ощущая, что он сходит с ума. — Нет!!! — Молчи, иначе будет еще больнее!!! — Нет!!! Отпусти меня!!! Отпусти!!! — Не понимаешь по-хорошему??? Кевин перевернул Афину на живот и взял её сзади, крепко держа за руки за спиной. Он делал это яростно, с криком, с рычанием. Резко входил. Резко выходил. Опять входил. Афина была уже не в силах кричать. Она просто стонала со слезами в плед, от боли. Кевин не прекратил пытку. Он приподнял девушку и начал больно тянуть ее за соски, не переставая при этом двигаться в ней. Кевин чувствовал экстаз. Движения, крики, слезы, мольбы о пощаде. «Афина чувствует боль!!!» У Кевина получилось!!! Он снова перевернул ее на спину и вошел спереди. Больно. На всю длину. Рычал. Хрипел. Кевин двигался в безумном темпе, дышал в лицо Афине. Стонал от блаженства и ждал, когда его накроет лавина. Еще!!! Минуты — бесконечны. Афине больно. Кевин замер. Кончил. И встав, застегнул джинсы и молча ушел из квартиры.