The Book of Dreams

Афина понимала состояние Алана, его страхи. И заметила, что муж стал всё чаще молчать, гулять в лесу подолгу, и рисовал, когда ему не спалось ночами: простые карандаши, блокноты, ручки — были практически везде по дому. Не в характере Афины — отступать от принятого решения. Как и обещала она, спустя две недели, в понедельник, вернулась на работу. Рабочий график был по 3 часа, через день, с календарными выходными, но и с одним «плавающим» днём. На всякий случай. В свой первый рабочий день, Афина проснулась рано. На часах было 6 утра. Алан ещё спал. Спустившись на кухню, Афина обнаружила дверь в гостиную открытой, а это значило, что Алан снова не спал до раннего утра. «Мучили мысли, и он пробовал отвлечься», — подумала Афина про себя, но особенного значения не придавала этому. Алан не маленький, и «сторожить» его — нет никакого смысла. Афина прекрасно понимала, как ему будет сложно привыкнуть к тому, что его положение изменилось, но даже в нём, Алану нужно научиться жить, а привыкание возможно только если он будет оставаться один, и оценивать ситуацию с разных сторон, а не только с точки зрения присутствия Афины ежедневно. Обо всём этом Афина думала за чаем, сидя в тишине кухни загородного дома, и поймала себя на старой ассоциации — с родительским домом в Норвегии, куда она улетела после признания Алану в изнасиловании. И вдруг… ей всё вспомнилось, как будто и не было этого счастливого времени, какое сейчас… В голове метнулись мысли туда-сюда, — о Кевине, о его преследованиях, их разговоры у него в кабинете, как он угрожал ей, зажав в угол, как «хищно» смотрел, когда Афина открыла дверь, как надвигался на неё, гуляя в своих замыслах, как повалил Афину на постель, и резко снимал одежду… Как ныли руки, как его безумные глаза были закрыты, а он сам, лизал её груди, больно кусал соски, как велел молчать, как рассердился на то, что его не слышат… Афина помнила боль, с которой она была взята в вагину, а потом Кевину было мало, и он резко, перевернул её на живот, унизил, схватив за ягодицы и больно отшлепал, а потом вошёл в неё до упора, и быстро двигался, рыча, вдавливая Афину в постель, не давая ей пошевелиться, и сально наминая спину, попу, дыша в ухо, — кончил громко, в голос, мощной струёй. Последним воспоминанием Афины был звук молнии, пряжки и закрывающейся двери, а затем, — тишина, темнота, и боль — во всём теле, когда она очнулась. Вспомнив это всё, да ещё и в таких красках, хотя Афине казалось, что она уже этот кошмар практически забыла, и фантомы не будут её беспокоить, Афина ощутила, что решение вернуться на работу — это риск. Риск встретиться с Кевином, а если учесть тот факт, что Алан в кресле — по его вине, то это не просто риск, но и мужество работать, и жить рабочими обязанностями несмотря ни на что, рядом со своим врагом. Афине хотелось верить, что более, Кевин ничего не сделает ни ей, ни Алану. И поэтому она, вздохнув, встала из-за стола, накинула пиджак, и вышла из дома к машине. Собрав все свои чувства в кулак, Афина вырулила на грунтовую дорогу. Она надеялась, что Кевин не будет пытаться говорить с ней ни на какие темы, кроме рабочих, и эта надежда, поселившаяся в душе женщины, успокоила немного Афинино воображение. Но Афина не могла знать о том, что её ждет после возвращения на работу. Что Ад, который совсем недавно кончился сидячим положением Алана в кресле, лишь Начало Афининых Страданий. Страданий, которые изменят всё. Абсолютно всё.

***

Проснувшись около 9, и услышав в доме тишину, Алан понял, что Афина уехала на работу. А когда он ждал, пока закипит чайник — почувствовал странную душевную боль. Эта боль давила сердце Алана.