3
16 декабря 2018 г. в 11:25
Следующим утром, ровно в 7:45 Енсон подскочила от звука хлопнувшей двери. Страх пригвоздил ее к кровати, пока она вся обратилась в слух, представляя самое страшное. Кто-то вломился к ней. Это может быть вор, подумала она испуганно, или убийца. Или насильник. Или серийный вор-насильник, который убьет ее.
Ее мечущиеся мысли проиграли несколько возможных сценариев выхода из этой ситуации.
Первый, взять ее мобильный телефон с тумбочки как можно тише и позвонить в полицию, подождать десять минут до их прибытия и, возможно, умереть за это время.
Второй, закричать и разбудить соседей, обнаружить себя и, возможно, умереть.
И, наконец, третий: взять клюшку для гольфа, которую оставил ее бесполезный бывший парень, и избить ублюдка до смерти.
Она поднялась с кровати и медленно и незаметно потянулась к своему открытому шкафу, захватывая пыльную кожаную рукоять.
Ее босые ноги быстро преодолели три шага через спальню, затем, прижавшись двери, она попыталась поднять клюшку одной рукой. Она была тяжелее, чем она ожидала, и она не очень сильная.
Енсон нахмурилась, обещая себе пойти в спортзал, подняла клюшку обеими руками и стала ждать.
В ее гостиной было тихо.
О, нет. Что делать, если вор уже ушел? Она мысленно составила список ценных вещей, которые были в гостиной, и чем больше она об этом думала, тем сильнее ее бросало в пот.
Она прижала клюшку к плечу и дрожащими руками потянулась к ручке двери. Затем, глубоко вздохнув, расправила плечи, зажмурила глаза, набрала воздуха для боевого крика и резко распахнула дверь своей спальни.
Металлический стук и долгий сдвоенный крик заставили ее окна дребезжать. Когда Енсон, наконец, открыла глаза, они встретили широко распахнутые в ужасе глаза Мун Бели, которая, скорее всего, растянувшись на диване, прижав руку к груди, сожалела о своем отвратительном преступлении, раннем приходе на работу.
-О, боже, - выдохнула Енсон. - Прости, я... я думала... что ты вор... или что-то в этом роде.
Бель скатилась с дивана.
-Я... в порядке, - сказала она дрожащим голосом, предавая совершенно противоположное чувство.
Енсон отчаянно поклонилась, сильно сжимая клюшку.
-Мне очень жаль!
-Нет, нет, нет, - быстро проговорила Бели с еще одной из этих чертовски застенчивых улыбок, - это моя вина. Я должна была позвонить в дверь.
-Как ты зашла?
Бель сунула руку в карман джинсов со следами краски, как и на ее вчерашнем комбинезоне, и вытащила ключи.
-Госпожа Ким дала мне их. Она попросила меня не будить тебя. Думаю, у меня не вышло, а? Мне очень жаль, что я тебя напугала.
-Все... хорошо, - пробормотал Енсон. О чем, черт возьми, думала ее мать? Благодаря ей, она смутила себя, выбежав в пижаме и…
О боже, ее пижама.
Енсон в ужасе посмотрела вниз, когда поняла, что она все еще в одежде для сна: растянутой футболке и нижнем белье с медвежатами. В конце концов, Ким Енсон жила одна - ей не обязательно было надевать штаны. О боже, почему она не надела штаны?
Горячее смущение затопило все ее тело.
Бели уткнулась взглядом в пол, ее щеки были ярко-красными, когда она неловко запустила пальцы в волосы на затылке.
-Я… - медленно проговорила Енсон, - собираюсь вернуться в постель.
-Да, не беспокойся обо мне.
Вернувшись в кровать, Енсон со стоном зарылась в одеяло. В безопасности своей пещеры стыда она включила телефон и послала Хвиин сообщение.
«Я думала, что она вор. Она увидела меня в моем нижнем белье. Моем белье с МЕДВЕЖАТАМИ. Моя жизнь кончена».
Хвиин, как и многие в субботу утром, все еще спала, оставив ее в одиночестве справляться со стыдом.