The way of the sword part III

в злом и холодном мире, где счастье соткано из прощаний, каждая дорога, наконец, – дорога домой

Рувей жадно глотала морозный воздух, плечи содрогались, отдышаться никак не получалось. Вот, снова: она стоит, опершись о нагинату, и не знает, что делать с собой и своей жизнью. Глупости, всё ей прекрасно известно. Но как же до черта страшно... Опять. – Ну всё, перестань. Осталось немного, мы почти на самом верху, – Юкио протянула ей руку и успокаивающее улыбнулась. Да, почти наверху. До монастыря осталось рукой подать. Потепление было не долгим, вскоре холода снова дали о себе знать. Ну хоть больше нет этой противной грязи под ногами... С другой стороны, если бы Хитоми и Юкио тогда не разбудили Рувей, она бы точно себе что-то отморозила. А остаться без руки или без ноги в её планы не входило. Впрочем, какие там планы, их у неё и близко нет. Ну разве что только одно ей невероятно хочется сделать. Извиниться. Сейчас она попросит у него прощения. А там уже будь что будет. Рувей заранее готовила себя к любому исходу. Жить дальше, увидев в его глазах ненависть, наверняка будет непросто, но она ведь сильная, просто обязана справиться. Научится плыть по течению в крайнем случае. Юкио в неё верит. Юкио продолжает щебетать про какую-то ерунду, но Рувей её совсем не слушает. Вокруг всё белое, и, кажется, моментально поглощает любые звуки. Который час? Наверное, уже близится обед, скоро начнет темнеть... – ... женится, представляешь? Эй, ты меня слушаешь? Руве-ей! – Да? – Что я только что сказала? – Кажется, я... – Ясно всё с тобой! Юго жену себе нашел, я уже минут десять об этом распинаюсь! Не думала, что такое когда-либо произойдёт. – Жену? – ого, и кем же может быть эта счастливица? – Ксандер отказался на нем жениться, так и получилось. А Хитоми с Норманом останутся при дворце. Моя сестра теперь советник императора, это же просто невероятно! И если этот тип с зелеными волосами не сделает ей предложение в ближайшее время, я его заставлю! – Вот это да, я очень за них рада. И за тебя, – Рувей прислушалась к себе: это являлось чистой правдой. Она была счастлива, что у друзей всё сложилось наилучшим образом. Но больше всего её радовал факт того, что Ксандер всё-таки не женился на Юго... – Любимую подругу пропускаю вперед, – Юкио приоткрыла ворота монастыря и посторонилась. Рувей только вздохнула. К чему всё это? Неважно. Она не имеет права так долго тут топтаться, всего один шаг, ничего такого... – Девочки! – это была Азуми. Видимо, она куда-то спешила, но, увидев их, решила отложить свои важные дела. Она притянула к себе сразу и Юкио, и Рувей, вырваться из её крепкой хватки возможным не представлялось. – Слава всем ками, что с вами всё хорошо. Что вы живы. К своему ужасу, отстранившись, Рувей отметила на щеках у Азуми дорожки от высохших слёз. Это же всё из-за неё... Так горевать женщина могла только по одному человеку. Какого же тогда Ксандеру? Может, ещё не поздно уйти? Развернуться прямо сейчас и раствориться в белом небытии, навсегда исчезнув из жизни самых дорогих для неё людей? Если так лучше... Рувей будет тяжело одной, но ведь правильный путь не всегда оказывается самым легким. Словно прочитав её мысли, Юкио покачала головой. – В оружейной, – прошептала Азуми. – Рувей, всё будет хорошо. – Ладно, я пойду, – девушка постаралась шагать максимально твердо. Ещё пошатываться из стороны в сторону, как маятник, не хватало. Она не стала уточнять, что в оружейной. То есть кто. И так понятно. Дверь оказалась приоткрытой. Можно было бы немного тут постоять и попробовать рассмотреть что-то через небольшую щель, вот только слишком много шансов растерять таким образом остатки всякой смелости. Нервы и так уже были на пределе. Рувей устала себя изводить, лучше же столкнуться с неизбежным как можно скорее. А там, может, и правда получится плыть по течению. Девушка аккуратно толкнула дверь, та даже не скрипнула. К счастью или нет, темно здесь не было. Она намеревалась сразу заговорить, но все слова так и застряли в горле, а мысли безнадёжно разбежались. Рувей замерла, затаив дыхание, глядя во все глаза перед собой. Он... просто сидел. Перебирал стрелы. Никак не отреагировал или потому, что её не заметил, или же просто решил проигнорировать. Лучше бы первое. Лучше бы земля под ногами сейчас разверзлась. Рыжие волосы выглядели непривычно тусклыми, но из-за освещения ли? Ссутуленные плечи, опущенная голова. Все движения были механическими, словно перед Рувей находился кто угодно, но не живой человек. – Ты берешь эту стрелу уже третий раз подряд, может, хватит? – нужно ведь хоть как-то начать разговор, она и так простояла вот так, наблюдая, непростительно долго. Голос предательство задрожал, да и ноги начали подкашиваться. Рувей никогда не видела его таким. В ушах стоял треск переломанной стрелы. Вот и всё, что стало для неё ответом. А он так и не шелохнулся. Так и замер с обломками стрелы в руках. Ками всемогущие, что же она наделала... Сама превратила его в это? Да, именно так, но сил оставаться на расстоянии больше не было. Рувей сорвалась на бег. Присела перед ним на корточки и обхватила самое любимое в мире лицо дрожащими ладонями, заставляя Ксандера всё-таки посмотреть на неё. Эти глаза никогда не были настолько безжизненными... Ей показалось, или вместе с пониманием в них отразилась и какая-то искорка? Нечто яркое и обнадеживающее? Не всё потеряно? Так даже лучше, что он молчит. У неё есть время сказать всё, что так хотелось. – Прости, пожалуйста, прости, слышишь? – наружу вырвалось только бессвязное лепетание, а остановить поток слов не получилось. – Мне жаль, ты не представляешь, как жаль... Я не прошу многого, если хочешь, я уйду сейчас же, больше ты никогда меня не увидишь. Обещаю, никогда-никогда. Не держи только на меня зла, я же просто хотела... Хотела, – воскресить тебя? Какие глупости... Хотя именно так всё и было, что уж там. Ксандер сидел всё так же неподвижно, опустив взгляд. Достаточно лаконично и содержательно... Нижняя губа у Рувей задрожала, в глазах защипало. Черт, это всё должно было быть не так, она точно не собиралась плакать. Тогда ведь он может начать её жалеть, а ей это не нужно. Она всего лишь хотела получить его прощение, но, видимо, это слишком много. Этого он дать ей не может. Вот и всё, она хоть пыталась. На ватных ногах медленно поднялась и уже было хотела отвернуться, но Ксандер положил свою ладонь поверх её руки, не дав убрать со своего подбородка. Рувей снова опустилась на корточки: в этот раз Ксандер не отвел взгляд. – Если ты уйдешь ещё раз, – он говорил непривычно тихо, было даже сложно поверить, что ей попросту не послышалось, – я этого не переживу. Тебя тогда будет уже не к кому возвращаться, просто знай. – Прости, я не хотела ничего из этого, я не думала, что сенсей там окажется, я, – Рувей уже была готова опять начать неразборчиво бормотать, но кое-что её всё-таки остановило. Она жадно всматривалась в лицо Ксандера – как знать, вдруг такой возможности больше не будет? – отмечая про себя все новые порезы, рану на мочке уха, незатянувшийся шрам на... губе? Слёзы в уголках глаз. О нет... – Я не знала! – из собственной груди всё-таки вырвался пронзительный всхлип. Что она наделала? Что она сделала с ним? – Я была уверена, что ты мёртв, что больше никогда тебя не увижу, что я осталась совсем одна! – Знаю, – Ксандер подался вперед и обнял её за шею, прижав к себе крепко-крепко. – Хитоми нам всё рассказала. Честно, я чуть её не убил на месте, как только она могла не сообщить тебе правду... – Это ужасно, но я могу её понять, – Рувей гладила его по голове, по спине, уткнувшись носом в его плечо, попеременно сжимая в объятиях, наверное, ещё сильнее, чем он её. Ксандер молчал, но тишина больше не оглушала. Она стала уютной, такой родной и привычной. Вместе с ним Рувей была готова молчать целую вечность. Впрочем, как и говорить. Что угодно, лишь бы вместе с ним. – А ещё Хитоми рассказала про обряд. Почему ты решила винить себя в смерти сенсея? Рувей, ты ведь там совсем ни при чем. Он сам взял на себя слишком много... И, судя по всему, в итоге всё-таки осуществил задуманное. – Прости, – что бы Ксандер не говорил, кимоно на её плече, в которое он уткнулся, безнадёжно промокло. Рувей снова взяла его лицо в свои ладони, несмело, словно боясь спугнуть дикого зверька, погладила по щеке. – Из-за чего ты плачешь сейчас? – Не знаю... Я уже так давно не раскисал. Наверное, последний раз такое со мной случилось лет в семь, когда Юго сломал мой деревянный меч. А теперь просто не могу остановиться. Это пройдёт. – Ты точно хочешь, чтобы я осталась? – Можешь больше не спрашивать ничего такого глупого? Или неужели только я думал, что мы семья? – Семья? – Свадьбы ещё не было, но ведь мы уже столько ведем себя именно так. Поддерживаем друг друга, помогаем, как бы тяжело ни приходилось, ты периодически напоминаешь мне о моем месте, бросая... Но вот так родные люди обычно не поступают. – Прости... – Перестань извиняться. Я ведь тоже могу себя во всем винить. Если бы я тебя тогда не отпустил, тебе бы не пришлось пройти через этот кошмар. – Ты про выпихивание меня в окно? Это была не лучшая твоя идея, согласна. И мы же вроде решили, что уход из монастыря после посвящения нельзя считать бросанием? Ладно, а теперь о более насущных вещах, – Рувей позволила себе слабую улыбку, – что с твоей губой? – А, это, – Ксандер вновь отвел взгляд. Что-то тут определенно не чисто. – Ну как бы это сказать, чтобы ты поверила? Меня поцеловал Квентзико, ками Квона. А потом чуть не убил. Он бы точно это сделал, но я успел первым до него добраться. Кстати, тут мне помог твой подарок. – Ками того Квона, который твой Квон? Мы про одного человека думаем? – от такой новости даже голова немного закружилась. А Рувей ведь была уверена, что этого парня уже давно нет среди живых. А тут вот так вот... Ещё и к её Ксандеру с поцелуями лезут, куда это годится? – Ага, – Ксандер теперь тоже улыбнулся. Рувей смахнула с его щеки последнюю слезинку и собиралась сесть рядом с ним, но он её опередил. Сам перебрался на пол и усадил её себе на руки. – Мне не понравилось, если тебе интересно. – Попробовал бы ты сказать мне иначе, – Рувей отвесила ему шуточный подзатыльник и... вспомнила. Черт. – Ксандер, про подарки. Кажется, я потеряла твой. Осознала, что его нет при мне, только когда меня разбудили Юкио и Хитоми, но возвращаться для поисков было бы уже бесполезно. Прости, я... – Рувей, перестань. Ещё раз скажешь прости, и я с тобой разговаривать больше не буду. А кинжал твой у меня, нашёл на поле битвы. Повезло... – В самом деле. Погоди, и каким же это образом ты собрался со мной не разговаривать? – Не знаю, – интересно, Ксандер притворно задумался или нет? – Таким? – он аккуратно поцеловал её в уголок губ. Рувей почувствовала, что улыбается ещё шире. – Ты колючий до ужаса. Ведь не собрался бороду отращивать, правда? – А ты против? – Успеешь ещё, а пока да, против, – сидеть бы вот так всегда. Больше никто не плакал, снаружи никаких звуков не доносилось, можно было спокойно болтать про бороды. И понимать, что он теперь действительно рядом. – Рувей, – прервал молчание Ксандер. В его голосе снова проскользнули тревожные нотки. Вот что он ещё придумал? – Если ты остаешься в монастыре только потому, что больше тебе некуда идти, можешь мне об этом сказать. Я пойму. – Не ври, не поймешь. И нет, возвращаюсь я сюда каждый раз потому, что это мой дом. А мой дом там, где ты, – она нежно очертила подбородок Ксандера. – Очень колючий. – Сейчас снова заплачу. Умеешь ты всё-таки красиво говорить, не то что я. Знаешь, без тебя это место для меня тоже не дом. Не уходи больше никуда, хорошо? Я не могу так спать. Вот так и не заснул с момента возвращения. – Что мешает сейчас? Я буду рядом. – Расскажешь что-нибудь? – Ксандер растянулся на деревянных досках, а голову положил ей на колени. – Могу попробовать. Например, про сон. К моменту биты в Хэйане я не спала почти два дня. Это уже так, второе дыхание открылось среди монстров. – Ты была бесподобна, я видел, – Ксандер смотрел на неё снизу вверх и улыбался. – А ты вроде как спать собрался! Ну и вот, после этого всего меня почти моментально вырубило, едва успела добраться, куда хотела. Спать самой мне не понравилось, что бы ты не думал. Впрочем, то было просто ужасное место. Чуть себе не отморозила всё что только можно. – Дурочка. Как знаешь, а спать теперь будешь только со мной, – Ксандер закрыл глаза, его дыхание постепенно выровнялось. – Не правдоподобно, – прошептала Рувей ему на ухо. – У тебя веки подрагивают. – Раскусила, – он заправил непослушную прядку ей за ухо, – просто не могу перестать на тебя смотреть. Ты слишком красивая. – Ксандер, я выгляжу как человек, который уже и не помнит, когда в последний раз нормально мылся. И в волосах у меня ветки торчат. – И солома. – Спасибо. – Мне всё равно, ты же знаешь. И вообще, когда ты мылась помню я, не прибедняйся. – Прекрати. Я тебя сейчас ударю, хочешь? – Рувей не сильно тыкнула его кулаком в грудь. – Помилуй. Если я прямо сейчас всё-таки засну, меня это спасет? – Нет. Я теперь хочу с тобой поговорить, – всё это время Рувей гладила его по волосам, но теперь её рука замерла. Тема ведь важная, а если он сейчас замурлыкает, как кот, никакой серьезности не выйдет. – Ксандер, как думаешь, мы точно готовы быть семьей? В другом смысле? Он снова открыл глаза и внимательно посмотрел на Рувей. Про что он может думать понять никак не получалось, а начинать говорить Ксандер не спешил. Такими темпами она точно его сегодня побьет. – Если Юго обзаведется женой раньше, чем я, это будет печально. Предлагаю больше не откладывать свадьбу. Я не хочу дожидаться весны. Хватит и того, что тебя всё-таки дождался. – Да, но всё равно. Если честно, я немного боюсь. Ответственности будет в разы больше. – И вместе мы с ней прекрасно справимся. Семьей в другом смысле, – Ксандер негромко засмеялся, что было слишком непохоже на его обычную манеру хохотать, – ну ты и придумала. Всё ведь не произойдёт сразу, времени ещё предостаточно. Тебе нечего бояться. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной. Можешь сама решить, когда будет пора, а я тебя, конечно же, поддержу. – Спасибо, – Рувей наклонилась и поцеловала его. – Люблю тебя. Я не говорю этого очень часто да? – Так даже лучше. Если что-то повторять слишком много раз, слова начинают терять смысл. Я тебя тоже очень люблю. Но говорю об этом редко потому, что считаю всё и без того слишком очевидным. Мне грустно от того, что ты иногда сомневаешься в моей любви. Больше так не делай, хорошо? – Обещаю. В тебе я сомневаться больше не буду, – и в себе. Рядом с ним Рувей больше себе такого не позволит. – Рувей! Руве-ей! Ксанде-ер! – вопила вбежавшая в оружейную Юкио. Дайго приехал! И Вальт! Фри сделал Крис предложение! Ты можешь себе представить? – она начала трясти смеющуюся подругу за плечи. А на коленях у Рувей мирно посапывал Ксандер. Кажется, теперь его долго уже ничего не разбудит. И хоть немного тишины он заслужил. Теперь бы ещё донести это до разбушевавшейся Юкио...