С твоей точки зрения

Пробуждение было болезненным. Все кости ныли, как будто сейчас рассыплются, и это не было чем-то необычным, Эррор не в первый раз оказывался в таком положении, особенно если умудрялся влипнуть в хорошую драку с чернильницей. Однако в этот раз что-то было не так. Кости, конечно, болели, но их не жгло. А уж ощущение от покрывающих тело глюков он точно ни с чем бы не спутал, прикасались к нему или нет, оно было всегда, обычно слабое и давно привычное, но они никогда не исчезали. Осознав столь странный факт, разрушитель резко вскочил и открыл глаза, пытаясь понять происходящее, но этим лишь прибавил себе вопросов. Яркий желтый свет вместо извечно-белого, он определенно был не в Антипустоте. Черт, неужели его закинуло в какую-то АУ? Только этого не хватало, валяться в отключке непонятно где. К счастью, место оказалось знакомым. Вот только… Золотистое мягкое пространство было заполнено свисающими листками бумаги. Сотни. Тысячи. И каждый был целым миром. — Область Набросков… — пораженно пробормотал он, отмечая, что зрение было до странности четким и не затуманенным, но тут же запнулся от звука собственного голоса. Он не глючил, и даже больше, звучал как-то до боли… знакомо? Да что там, этот голос он узнал бы из тысячи. Опустив взгляд, Эррор с замиранием дыхания осмотрел себя и тут же пожалел об этом. Очень, очень сильно пожалел. И был уверен, что сейчас перегрузится и вылетит, однако реакция тела оказалась иной, лишь поддавая жару во всю эту ситуацию. Внезапный приступ тошноты заставил согнуться пополам, и через секунду пространство рядом уже было залито приличной лужей чернил. Верно, чернила. Инк. Химический вкус обжег язык, как он и думал, только один. Осознание было резким и только подтверждалось с каждой секундой. Знакомая, до ужаса бесящая бежевая одежда, которой было даже слишком много для одного скелета, голубая куртка, завязанная на бедрах, и до неприличия большой шарф. Потянувшись дрожащей рукой назад, он нащупал и еще один извечный атрибут художника — огромную кисть, чуть ли не больше его самого, присутствия которой, тем не менее, он до этого совсем не ощущал. Взвесив ее и даже пару раз подбросив для проверки, Эррор с удивлением обнаружил, что кисть была довольно легкой. С удивлением, потому что он не в первый раз держал ее в руках — он и раньше вырывал странное оружие из рук коротышки во время битв и точно знал, что она не только большая, но и увесистая. Что служило причиной для немалого количества вопросов и насмешек, как он вообще способен держать ее в руках и при этом так резво двигаться. Отложив кисть в сторону, ошибочный продолжил считать странности. Еще одной стало то, что несмотря на уже очевидное, хоть и не понятно какими причинами вызванное попадание в тело столь ненавистной чернильницы, он совсем не паниковал. Это было похоже на дурной сон, да что там, на настоящий кошмар, которые иногда подсылал его знакомый комок черной слизи (к слову, ему здорово влетит, если осьминог в этом хоть как-то замешан), и в такой ситуации нужно было паниковать, злиться, бояться, рвать пространство к чертям в ярости, однако никакой реакции, кроме недавнего извержения чернил, не было. Эррор был спокоен, просто удивительно спокоен сам для себя, и откровенно не понимал, почему. Впрочем, теперь, когда он задумался об этом, на его памяти Инк никогда не был сильно чем-то напуган, не говоря уже о таком состоянии как подавленность или отчаяние. Нет, радужный засранец вечно бесил его не сходящей с лица улыбкой и речами про мир, дружбу и жвачку. Даже когда пространство трещало по швам, а миры разрывались на ошметки его нитями, даже тогда не было похоже, что чернильницу это хоть как-то трогало. В таких случаях он, конечно, становился серьезнее, но точно не злился и не прекращал этот балаган, пока не выпьет… — Краска! Он быстро скользнул взглядом по цветастым флакончикам. Их предназначения Эррор не знал, Инк никогда не использовал их для рисования, но зато иногда пил. Глюк не интересовался этим, у каждого свои причуды, и какая разница, что у этой ходячей палитры на уме? Однако один цвет все же был ему знаком. Рука в перчатке потянулась и вытащила красный пузырек. Верно, именно этот цвет его враг не раз пил перед ним в битве, и как правило, после этого ошибке приходилось в срочном порядке уносить ноги, пока они у него еще есть. Хотел он это признавать или нет, но Инк был опасным противником, когда сражался серьезно, а серьезным он становился только после этого флакончика. Хотя целиком он его никогда не опустошал, что иногда подбивало Эррора напоить коротышку им до конца насильно и посмотреть на результат. Пока, правда, ни разу не удалось, эти краски хранитель берег как зеницу ока, даже в разгаре самой жестокой битвы не позволяя и пальцем тронуть заветные бутыльки. Теперь же в глючном проснулась определенная доля любопытства. И хотя мысль напиваться непонятными веществами, когда тебе и так хватает проблем с чужим телом, была определенно не самой светлой, когда еще ему представится возможность узнать о всех самых сокровенных секретах и слабостях этого радужного засранца? Конечно, опустошать весь флакончик было бы откровенным безумством, а Эррор, хоть и признавал себя психом, но рисковать своей жизнью все же не спешил, так что он открыл крышку и лишь слегка лизнул красный цвет. Он подождал, пытаясь понять, что изменилось, но вроде бы ничего не произошло, кроме того, что эта ситуация стала бесить его в два раза сильнее. Серьезно, ладно застрять в чужой шкуре, но Инк? Оказаться в самой ненавистной луже чернил во всей гребаной Мультивселенной?! Если это чья-то дурная шутка, то он с радостью поможет несчастному самоубийце отойти на тот свет, куда уже видимо отправилось его чувство юмора. Перед этим, разумеется, как следует помучив, например растерев в порошок медленно и по частям или… Эррор осекся. До этого спокойные мысли бурлили гневом, и вот теперь он уже мог узнать в них себя. Он скосил взгляд на пузырек и неуверенно лизнул снова в пока смутной догадке. И тут же понял, что желание красочно обрисовать ситуацию без использования ни единого цензурного слова значительно усилилось, а руки буквально зачесались взять кисточку и пойти прибить кого-нибудь громоздким предметом, раз уж его нити оказались недоступны. Он оскалился в неком подобии улыбки. — Злость, значит? Неудивительно, что без этой жижи ты не способен нормально драться. А что, учтем — сначала заставить закинуться красным, а уже потом сыпать оскорблениями и подколами, авось хоть так до тебя дойдет. Хм, но это значит… только не говорите, что остальные тоже? Он задумчиво снял органайзер и осмотрел палитру. Пробовать наугад не хотелось — мало ли какие будут последствия? Он судорожно попытался вспомнить, видел ли хоть раз, чтобы Инк пил другие цвета, параллельно надеясь, что память золотой рыбки не передалась ему вместе со всем остальным. Эй, а ведь видел! Точно, был один случай. Тогда они впервые пересеклись в Оутертейле. Эррор пришел мирно отдохнуть от всего, как он иногда делал, и тут на его любимый островок ни с того ни с сего заявилась эта гребаная чернильница. И как только свезло — эта вселенная была так же необъятна и обширна, как и составляющий ее космос, но нет, он умудрился открыть портал исключительно на том же куске камня, что и Эррор. Сперва, разумеется, всполошился и встал в стойку, уже готовый к битве и бормочущий стандартную чушь про прелесть этой вселенной, но настроения выбивать из радужного мудака всю дурь не было абсолютно никакого. Так что глюк лишь отмахнулся порцией оскорблений, что у того видимо совсем мозги превратились в чернила и вытекли с очередным приступом тошноты, и вообще, не собирается он ничего разрушать. Забавно, но того сразу вырвало, видимо подтверждая сказанное ошибочным, что он тут же отметил, но после вернулся к прерванному занятию — вязанию. Тогда-то он краем глаза и заметил суету с пузырьками, Инк долго перебирал их, в конце остановившись на зеленом. Слегка отпив краски, хранитель округлил глаза в шоке и начал сыпать неуверенными вопросами: серьезно ли Эррор не хочет уничтожать эту вселенную, не заболел ли он, или ему наконец-таки удалось достучаться и уговорить глюка прекратить. На последнее заявление горе-художник был удостоен залпа нитей, чуть не покрошившего его любимую кисточку на щепки, и раздраженной отмазки, что эту АУ он тоже уничтожит, просто попозже. Потом, видимо под действием все того же цвета, а дополнительно опустошив еще и половину желтого пузырька, Инк начал приставать к его незаконченной работе, похвалив ровные петли и восхитившись, что даже такой ярый разрушитель может создавать, а после и к красным очкам, которые он надел, решив, что остался один, и не успев спрятать с приходом радужного. Получив глючные ответы и яростную тираду, как же чернильница его бесит, так что если он не хочет действительного уничтожения этого мира, то пусть заткнется по хорошему, Инк немного успокоился и продолжил пить желтую, сверкая все более радостной улыбкой. После чего им наверное впервые удалось поговорить более-менее спокойно и даже… Приятно? Во всяком случае во второй части разговора Эррор услышал от врага хоть что-то новенькое, кроме предложений дружбы и целых монологов о всех прелестях АУ, каждый раз таких одинаковых, что даже удивительно, как Инк с его дыркой вместо памяти умудрился запомнить и из раза в раз втирать ему эту кучу текста. Но важно было не это, а то, что тогда он единственный раз явно пил желтую перед ним, хотя насколько он знал, а иногда даже видел через свои наблюдающие порталы, эту краску Инк оставлял для встреч со своими излюбленными друзьями из команды «Звездных Сансов», хотя единственное, на что они напрашивались с таким названием — была изрядная порция звездюлей. Эррор быстро выхватил желтый пузырек, уже догадываясь о его предназначении, как и примерно о зеленой, хотя насчет нее он был меньше уверен. Такая же осторожная проба, он сосредоточился на ощущениях, и как он и думал, мысли приобрели куда более положительный оттенок, хотя злость тоже никуда не делась. Теперь разрушитель представлял, как использует полученные знания против чернильницы, заставив того по-настоящему страдать, или как приятно ему будет найти виновного и отомстить, и ведь к тому же он сейчас в Области Набросков! Все АУ как на ладони, и уничтожить их отсюда будет проще простого! Ха, а ситуация все же чуть более радужная, чем он представлял. Усмехнувшись от внутреннего каламбура, он уже вслух озвучил догадку. — Не чистая радость. Скорее… Злорадство. Хм, а вот это было интересно. Ведь и правда, основных цветов было не так много, и даже при всем желании, Инк никак не мог воссоздать все богатство эмоций с таким ограниченным запасом. И видимо тут в ход шло смешивание. — Вот ведь красочный говнюк, даже эмоции у него с художескими заморочками. Это ж сколько сочетаний тут должно быть, и как они только у него в голове держатся? Хотя… а кто сказал, что держатся? Вслед за органайзером он стянул и шарф, а после, еще раз осмотрев себя, плюнул на все и избавился и от прочего по его мнению лишнего шмотья, оставшись лишь в футболке и шортах и почувствовав себя при этом гораздо удобнее и раскованнее. Стягивая перчатки, он обнаружил, что кость под ними не белая, а серая, но вместе с прочими внезапно обнаружившимися сюрпризами, не сильно удивился этому факту. Хотя еще он подозревал, что отсутствие сильного шока — также следствие нехватки в организме чернильного нужного цвета. Скосив глаза на зеленый пузырек, Эррор все же решил, что сейчас ему лучше остаться если не в здравом, то хотя бы более-менее спокойном уме, к тому же насчет точного значения он все еще был не уверен. Леггинсы пришлось оставить, от самой мысли увидеть этого радужного засранца совсем голышом, находясь при этом в его теле, он чуть не схватил еще один приступ тошноты. После чего, порадовавшись относительной свободе движений, вернулся к шарфу. Тот пестрил мелкими закорючками довольно изящного текста, но его было так много, что Эррор пожалел, что не может считать эту информацию кодом. Нет, серьезно, ладно записать, но как он потом во всем этом ориентируется? Надеясь хоть на какую-то логику в мыслях хранителя, он предположил, что важные и основные записи должны храниться там, где их легко найти. Например… На той части шарфа, что оказывается у шеи, и где их можно прочитать, просто оттянув ткань от горла и скосив взгляд на внутреннюю сторону. Пройдясь взглядом по ткани, которая по ощущениям почему-то больше напоминала холст для рисования или мягкий папирус, Эррор, видимо не без влияния желтой краски, широко улыбнулся — догадка оказалась верна, а нужная запись к тому же была выведена крупнее, чем остальные. Список включал лишь основные сочетания и их пропорции, но этого было достаточно. Над списком же первой строчкой шло крупно выведенное красным и несколько раз подчеркнутое предупреждение, гласившее: «Никогда и ни при каких обстоятельствах не пить целый флакон чистого цвета полностью за раз! Кроме белого. Никогда!». Эррор вздрогнул, но на этот раз решил не спорить и отложить любопытство куда подальше. Каким бы ни был результат, если Инк так сильно о нем печется, значит, причина была. И он обязательно проверит последствия, но только когда вернется в свой привычный и родной глючащий облик. Кстати об этом… Так, стоп, а что случилось с его собственным телом?! — Черт, надо было задать этот вопрос гораздо раньше, дурень, а ты тут в вещах этого коротышки копаешься! Разрушитель резко сел и попытался вспомнить, что случилось до того, как он очнулся здесь, но как ни странно… в голове было пусто. Последнее, что могла выловить его память, это как он мирно собрался смотреть Андерновеллу, и никаких казусов это не предвещало. Уничтожать он тогда ничего не планировал, причин пересекаться с Инком ни одной не было. Хотя, а насколько давно это вообще было? И Антипустота, и Омегатаймлайн, и Область Набросков страдали одной и той же особенностью — эти пространства не были Альтернативными Вселенными в обычном понимании, они располагались как бы над ними, вне пространства и времени остальных миров. А потому второго тут считай не существовало. Проведи здесь час, пройдись по вселенным, и обнаружишь, что отсутствовал для всех разное количество времени. А все потому, что в разных мирах это самое время шло с разной скоростью, не говоря уже о том, что из-за сбросов оно регулярно обнулялось и начинало отсчитываться заново. Из положительных моментов — в Антипустоте ничего не портилось и оставалось именно таким, каким ты его сюда положил. Из негативных — координировать встречи в Мультиверсе было, мягко говоря, проблематично. А сказать, когда конкретно произошло то или иное мультивселенское событие — тем более. Эррору это никогда и не требовалось, кроме разве что редких случаев привлечения в шайку Кошмара, да слежения за новыми событиями в Андерновелле. Но второе вполне можно было посмотреть и не в «прямом эфире» — его порталы могли показывать прошлое, в том числе, что интересно, и его самого, так что в остальном на время ему было плевать. Эррор просто плыл по течению — разрушал когда хотел, отдыхал когда хотел и не задумывался о каких-то там часиках. Но теперь все было иначе. Сколько он отсутствовал? Сколько был без сознания? Что случилось до этого? Знает ли о произошедшем кто-либо еще? Что сейчас с его телом? И что важнее, а что с Инком? Только не говорите, что чернильница сейчас… Внезапная мысль заставила скелета вскочить и резко провести рукой по пространству. Ничего не произошло. Взглянув на серо-белые костяшки, он чертыхнулся и оглядел разбросанные вокруг вещи. Сочтя самыми важными органайзер, шарф и, конечно же, кисть, Эррор затянул первые две вещи на подобии поясов, а после задумчиво осмотрел еще и голубую куртку, которую, слегка помедлив, тоже надел, но не как предпочитал хранитель, а как полагается. Придирчиво осмотрев себя и решив, что и так сойдет, хотя цвета ему не нравились, он неуверенно взялся за оружие художника. Разрушитель знал, что Инк перемещается красками, обращая свое тело лужей чернил, но вот как пользоваться этими способностями — был абсолютно без понятия. Конечно, можно было бы воспользоваться листками этого пространства для перемещения в АУ, но место, куда он хотел попасть — Антипустота, была недоступна отсюда, а к тому же еще и дополнительно заблокирована им же, и совсем не факт, что в теле чернильницы этот блок все еще подчинялся ему. — Да вы просто издеваетесь… И что делать? Он тяжело вздохнул, обдумывая варианты. Каким-то образом, Инк всегда находил его, стоило начать разрушать, но при этом он не имел ни малейшего понятия — как. А даже если бы понял, если эта чернильница сейчас и правда в его теле точно так же, как он в его, то разрушать какую-то АУ — последнее, что он будет делать, в этом глючный был уверен. И чего только цепляется за эти жалкие ошибки? Он разозленно осмотрел окружающие его листки бумаги. Хах, вот так просто, все в одном месте как на ладони, кроме некоторых скрытых и заблокированных измерений. Да будь у него его нити, он мог бы покончить со всем Мультиверсом за жалкое мгновение! Впрочем… А что его останавливает? Спрятав кисть за спину, разрушитель подошел к одному и, недолго думая, разорвал мир на ошметки. И лишь через секунду понял, насколько большой ошибкой это было. Вместе с листком, казалось, разорвали и его самого. Тело объяла резкая режущая боль, несравнимая даже с самым сильным вылетом системы или тем случаем, когда Фреш, скотина, подкараулил его и навалился всем телом. После этого Эррор месяц скрывался в Шокотейле, залечивая психику. Сейчас же было ясно, что никакой шоколад не поможет. Его трясло, било током, буквально кромсало на части, будто бы раскаленным металлом впиваясь в ребра и следуя какому-то неизвестному узору. Сотрясаясь от нахлынувшей боли, он все ждал привычный вылет, но этого никак не случалось. Сознание наотрез отказывалось отключаться, вынуждая разрушителя пережить эту пытку до самого конца. Нет, Эррор привык к боли. Привык и смирился уже давно, ведь причин для нее было достаточно. Извечно преследующие его глюки, становящиеся просто невыносимыми при малейшем касании. Перезагрузки и сбои, а иногда и полный ребут системы, из-за чего он часами не мог пошевелиться, почти не осознавая, кто он и что он. И это не считая всевозможных ран в бесконечных схватках, из которых он порой едва доползал до своей Антипустоты, чуть ли не жалкой горсткой пикселей вваливаясь в пространство и сам не зная, как еще жив, и жив ли. Но это измерение отчаянно вцеплялось в его существование, вытягивая с самого далекого дна того света, и каждый раз медленно, но верно залечивало любые травмы, кроме разве что психических. А с ними, как назло, поступало иначе, напротив, плодя и складывая на черепушку глюка ровной стопочкой. Вот только в отличие от хотдогов, падающих на следующем же шагу, заработанные бзики держались на удивление прочно и не исчезали, как бы он ни метался. И это было больнее всего. Но все это откровенно меркло по сравнению с тем, что он ощутил из-за падения всего одной Альтернативы. Эррор не знал, как долго он пролежал там, но показалось что вечность, а может, даже две. С половиной. Когда же кости наконец перестала бить дрожь, а в темные провалы глазниц вернулись разноцветные зрачки, по форме напоминающие что-то вроде взрыва, единственное, о чем смог думать разрушитель — а сколько миров он стер за все свое существование? Сотни? Тысячи? Больше? Он никогда не считал. Некоторые были восстановлены, и он крушил их по второму и третьему разу, признавая вселенную безнадежной, только если та возвращалась неоднократно в один и тот же день. Иногда Создатели были на редкость упрямы, но ничего, когда-нибудь он вернется к ним и уничтожит их все. Уничтожит, и даже этот радужный мудак ничего не сможет сделать. Инк… А ведь Инк чувствовал это. Чувствовал каждый раз, теперь он был в этом уверен. И все равно приходил к нему, твердо стоя на ногах и широко улыбаясь, и ввязывался в очередной бой. И ощутив это на себе, Эррор задался единственным вопросом — «Как?». Наконец он осторожно приподнялся, царапая рукой футболку в области груди и хватаясь за ребра. Те все еще невидимо жгло, как от глюков, и он поморщился, пытаясь успокоиться, но вместо этого лишь больше злясь — на себя, на Инка, на эту дурацкую ситуацию и, конечно же, на АУ. Но как бы он ни хотел, прикасаться к листкам глючный резко передумал, по крайней мере до тех пор, пока все не встанет на круги своя. Тогда-то он и отыграется, надолго погрузив ненавистную чернильницу в агонию от этих страданий. Но что делать сейчас?.. Ситуация казалась абсолютно безвыходной, когда он вдруг услышал на задворках сознания свое имя. Вздрогнув от неожиданности, Эррор рывком развернулся и огляделся, однако рядом никого не было, а его продолжали откуда-то невидимо звать. В панику он не ударился, просто не мог, да и голоса не были для него чем-то новым. Но этот едва ли имел что-то общее с привычными вопросами, и это настораживало. Попятившись и шагнув назад, разрушитель вдруг понял, что голос стал громче возле пятна чернил от недавнего конфуза. Борясь с отвращением, но подчиняясь странному инстинкту, он неуверенно коснулся черной жижи и тут же пожалел об этом, почувствовав, как его затягивает внутрь. Все поглотила жидкая и противная тьма, обволакивающая тело со всех сторон, и уже казалось, что и само это тело стало частью этого ужаса, когда внезапно давящая чернота сменилась такой же невыносимой белизной. Не обращая внимания на гудящую голову, он осмотрелся и почувствовал волну радости. Антипустота. Это было не что иное, как его дом — белый, пустой и безжизненный, но это было самое родное разрушителю пространство. Вот только был он в нем не один.