С твоей точки зрения

Киллера было трудно удивить. Не его вина, правда — просто за свою жизнь он повидал слишком много всего и успел привыкнуть к вещам, которые, казалось бы, никогда не должны перестать быть шокирующими. Его вселенная была… любопытной в ретроспективе, но ужасно скучной, пока он был ее частью. В каком-то смысле это была ее суть, ее главная идея. Бесконечные перезапуски, один неотличимый от другого, и Санс был единственным, кто помнил. Кто осознавал. Какое-то время он не был уверен, что даже человек понимал, что они делают. Ох. Как наивен он тогда был. И поначалу он не пытался с этим бороться, просто лениво плывя по течению. Ведь какой смысл? Как он быстро уяснил, временная петля была нерушима, безжалостна и абсолютно невыносима в ее непримечательности. Таймлайны сливались в серую массу с одними и теми же событиями и словами, вызубренными наизусть, пока однажды… Что-то изменилось. Это началось скромно. Новая фраза тут, небольшой сдвиг в планах там, и Санс… Ну, он набросился на новизну, как умирающий в пустыне на предложение живительной жидкости. И он продолжил ждать перемен с предвкушением и жадным восторгом, даже когда атмосфера сменила тон. Даже когда их взаимодействия с миром стали все больше напоминать извращенный эксперимент. Даже когда человек впервые убил. Санс на самом деле улыбался, когда это произошло, он не мог в это поверить! Это было так свежо и захватывающе, что он просто не мог отреагировать иначе, несмотря на ужас его друзей и семьи. И угол склона, по которому все катилось к чертям лишь продолжал становиться круче. Хуже, масштабнее, ожесточеннее, но Санс не мог заботиться меньше. Он смотрел на кровопролитие с улыбкой… Пока эмоции вновь не померкли в серости рутины. Чем больше это повторялось, чем больше вероятностей исчерпывалось, тем больше искра в нем угасала, оставив позади лишь жалкую тень его прежнего себя и бесконечное море апатии. И тогда, в его самой низшей точке… Ему предложили присоединиться. Это был один из моментов его истории, что впечатался в память Киллера на удивление ярко и не померк, даже когда все остальное давно потерялось во времени. У них с человеком и раньше были разговоры, где тот искал новые кнопки, на которые можно было нажать, новые реакции, которые из него можно было вытянуть. И как они признались в одной из таких бесед, это и было целью. Они безумно скучали, в каком-то смысле даже больше, чем он. У человека была власть отматывать время, и все же, они были пленником подземелья. Поначалу они думали, что просто недостаточно стараются. Что существовал какой-то идеальный конец, который наконец-то разорвет петлю. Вот почему первые проходы были мирными и как можно более спокойными. Они пытались не раскачивать лодку, так же, как и он, надеясь, что однажды это просто сработает и все закончится. Но в конце концов, казавшийся идеальным конец был достигнут, а свобода так и не пришла. Отчаяние превратилось в оцепенение… И тогда они заметили. Что Санс помнит. Что как бы он ни пытался, он не следует сценарию точь в точь. Что он может дать им что-то новое, чтобы скоротать эту жалкую вечность. И так, начался его личный ад. Они оба гонялись за новым опытом, пока единственным способом получить его не стал опыт в буквальном смысле. Жадно впитывали поступки и реакции друг друга в саморазрушающемся цикле. Их дар свободной воли в иначе неизменном мире обратился во взаимное проклятие. Пока наконец, даже этот колодец развлечений не исчерпал себя. И все же, человек нашел, как продлить их танец еще немного. Они наблюдали за ним так долго и так пристально, что конечно, от них не укрылось, что несмотря на одинаково безнадежную скуку, лишь они двигали события вперед. Санс не стеснялся в своих реакциях, но он никогда не пытался инициировать что-то сам. Он знал свое место, и что в итоге это будет бессмысленно. В отличие от человека, у него не было даже той жалкой иллюзии власти, которой обладали они. И вот почему они предложили поделиться, заключив сделку, что определила его дальнейшую судьбу. Человек отдаст свою душу, если Санс подарит им последнее маленькое развлечение, унаследовав их волю и взяв дело в свои руки. Разве Киллер мог отказаться? После этого приключилось еще много чего, но кайф от предоставленных возможностей был кратким, а итог как всегда один. Усталость. Истощение. Апатия. В какой-то момент даже голос человека затих, больше не направляя его, и убийца честно не знал, почему. Им все надоело до такой степени, что им больше нечего было сказать? Или их слияние душ было настолько сломанным и неправильным, что просто взяло и поглотило их сущность без остатка, лишив Киллера единственного разумного (ха!) собеседника? Впрочем, он как обычно не заботился. Он остался один, и это единственное, что имело значение, став его горизонтом событий. Моментом, когда уже давно не-Санс потерял последнюю вещь, что удерживала его на плаву. Трудно сказать, что последовало за этим. Последние годы в собственной вселенной были для убийцы большим смазанным пятном. Как будто воспоминания просто потеряли способность формироваться, оставив его в почти кататоническом состоянии. Не кома, но… что-то очень близкое. Отрешенное бессмысленное блуждание в тумане пролетающих мимо будней, пока не показалось, что даже Создатели устали и отреклись от него. Было несколько вспышек, когда он начал направлять нож не на других, а на собственные кости, но он не мог умереть, не навсегда, не с решимостью, вплавленной в него в сделке с его личным демоном, так что это тоже быстро потеряло остроту. Хотя привычка осталась. Это единственное, на что ему оставалось надеяться, правда. Лучше уж боль, чем болтаться на грани атрофии всех чувств, и лучше уж смерть, чем это жалкое подобие существования. Но когда до этого дошло, вместо света в конце туннеля его встретила лишь большая тьма. Это была вторая встреча, которую Киллер не мог забыть, даже если бы попытался. Найтмер был… Ох, вау, он был! В мире не нашлось бы слов, чтобы описать отношение убийцы к хранителю негатива, во многом потому, что у него не осталось традиционных чувств, на которые он мог опереться, чтобы даже начать. И все же, что-то в мрачном близнеце намертво захватило его. Одержимость. Созависимость. Абсолютная преданность, смешанная с желанием взбесить Кошмара так, чтобы тот лично покончил с ним. Но главное — интерес! Парадоксально, повелитель тьмы сделал его мир ярким, предложил Мультивселенную возможностей перед ним на серебряном блюде, и под его покровительством Киллер почувствовал, что снова жив. Ощущение, которое он один раз уже потерял и теперь не променял бы ни на что на свете. Что же до Найта, то его причины оставить убийцу в живых, не говоря уже о том, чтобы оставить его себе были даже более неоднозначными. Это была не первая сломанная душа, на которую он наткнулся за почти пятьсот лет странствий по Мультивселенной, но даже так он был вынужден признать, что степень разрушения поражала. Сокрушить чью-то личность настолько основательно и безжалостно — Найтмер был впечатлен. И если бы он пришел раньше, то вышла бы хорошая закуска, но Киллер давно прошел все этапы, что могли бы подпитать его. Даже ненависть, постоянно текущая из его глазниц казалась тусклой и приторной, давно исчерпав страсть, что дарила этому чувству столь характерный богатый вкус. Темный хранитель не мог от него ничего получить и изначально думал подарить бедняге милостивую смерть как последнее утешение, но когда он атаковал, и убийца не увернулся, случилось то, чего они оба не ожидали. Киллер взвизгнул, пронзенный чистым, концентрированным негативом, а затем... Улыбнулся. После чего, к искреннему шоку Кошмара, двинулся сквозь его магию, с поразительной ловкостью скрутив его щупальца, не столько отбиваясь от них, сколько прижимая их к себе, воспользовавшись чужим смятением, чтобы пробраться в его личное пространство и жадно попросить еще. Убийца не мог предложить ничего повелителю негатива, но тот определенно мог предложить что-то ему. И эта перспектива внезапно вскружила Найту голову. Пусть он уже давно не был хранителем Древа, в нем все еще жила та старая обида. Никто не хотел его яблок, не хотел его части эмоционального спектра. И все же, прямо тут на него буквально навалился скелет, бесстыдно умоляющий об этом. Кто смотрел на его тьму как на драгоценный подарок, когда все остальные тянулись к свету его брата. Это сделало что-то с ним. Не то, что Кошмар осмелился назвать или даже признать в глубине своего разума, но это стало стало источником решения, что перевернуло обе их жизни. Эта сделка понравилась Киллеру куда больше. Скука и серость остались позади, сменившись мириадой возможностей, и как бы убийца ни старался, конца им пока что не предвиделось. Даже если время принесло с собой новую стабильность, она была далека от заученной монотонности его прежнего существования, и он всегда мог найти, чем развлечь себя. Особенно когда Найтмер подобрал еще двух бедолаг, преданных своими историями, подарив своему первому подчиненному столь восхитительно непредсказуемых приятелей, и он до сих пор наслаждался последовавшим хаосом. Каждый миг приносил новые краски — в одном конкретном случае живые — и хотя Киллер давно потерял способность к настоящему счастью, это было достаточно близко. И этот день? Абсолютно потрясающий, двенадцать из десяти! Убийца буквально не поспевал за событиями, и он действительно жалел, что не пополнил свои запасы попкорна до того, как межпространственные перемещения решили отказать. Он думал, что после расставания с Дастом его веселье закончится, ибо он явно пропустит все самое интересное, но даже когда Киллер покинул Антипустоту, сюрпризы на этом не закончились, и компашка по другую сторону портала оказалась не менее разношерстной, чем та, которую он только что оставил. Впрочем, он не растерялся, выловив из группы того, кого он действительно знал и искал, и выдал первую пришедшую на ум фразу приветствия, хотя ответ получил не от него, а от Фреша: — Это частная туса, приятель. Тебя не приглашали. — Считайте, что я плюс один Колора, — ничуть не смутился подчиненный Кошмара, повернувшись в сторону упомянутого цветастого скелета и широко раскинув руки, будто предлагая объятие. — Хееей! Скучал по мне? — Киллер, ты… — тот сделал шаг вперед, а затем его пламя вдруг всколыхнулось красным, и следующее, что убийца почувствовал, это врезавшийся в его плечо кулак. Хотя «почувствовал» это сильное слово — удар был явно несерьезным, больше для эффекта, а у него самого был слишком высокий болевой порог для такой мелочи, так что Киллер заметил нападение лишь по тому, как его отбросило чуть назад от отдачи. Колор уставился на него сверкающим зрачком и не иначе как взревел, застав всех, кроме виновника его гнева врасплох: — Где тебя носило?! Ты не обращался ко мне годами, с тех пор, как… Я думал… Я думал, что Найтмер заставил тебя избавиться от всех связей со мной! — Ой, да брось. Его не настолько волнует моя личная жизнь, — рассмеялся убийца, пользуясь чужой близостью, чтобы схватить своего разгорячившегося знакомого за руку и дернуть его на себя, в тот же момент достав телефон и вытянув его перед их лицами. Он игриво высунул язык и сделал быстрое селфи — специально выбрав ракурс так, чтобы бессознательный Хоррор не просто попал в кадр, но был хорошо виден на заднем плане, тогда как остальные смотрели на этот обмен с разной степенью тревоги и любопытства. Очевидно, не только у Жизни были необычные знакомые. Но хотя это было неожиданно, технически в Мультивселенной не было каких-то законов, запрещающих путешественникам брататься с бандой Кошмара. Были некоторые социальные ожидания, но те имели реальный вес лишь в сплоченных группах, и странники таковой не являлись. Они были сборищем нейтральных одиночек, каждый со своей уникальной мотивацией, и далеко не все из них были белыми и пушистыми. Так что единственное, что могло их удерживать, это собственный моральный компас, или, что более вероятно, опаска за свою безопасность, если Найтмер не одобрит подобную попытку сблизиться со своими подчиненными. И в случае Колора, это этот последний пункт, что вызывал больше всего вопросов. Красочный скелет был один из немногих, кто в свое время действительно попытался присоединиться к Звездам, и учитывая его выбор слов, вряд ли Кошмар упустил этот факт. Но несмотря на это, прямо сейчас эти двое препирались как самые обычные приятели, встретившиеся после давней разлуки. Киллер увернулся от еще одной невпечатляющей попытки отвесить ему затрещину и, не отрывая провалов глазниц от экрана телефона, где он уже примеривал на полученное фото кошачий фильтр, скучающе добавил: — И даже если бы он попытался, ты и сам прекрасно знаешь, что «ключи» это забавнейшая штука. Это уникальная подпись, завернутая в милую подарочную упаковку с отпечатком пространственной магии, и эта магия никогда не перестает принадлежать своему изначальному владельцу. Подпись можно сменить или забыть, и тогда «ключ» перестанет работать, но действительно забрать его может лишь тот, кто его дал. Так что даже если босс мне хоть все мозги облазит, это не раскроет, сколько «ключей» у меня есть, и активны ли они. — Допустим, но как ты попал сюда? Это место закрыто со всех сторон, и у тебя никак не может быть этих координат, — вмешалась в разговор Гупи, с той же холодной осмотрительностью, как когда они выпытывали то же самое у Фреша. Но если в случае паразита это была справедливая опаска из чувства самосохранения, тут ее скептицизм подпитывался скорее моральной оппозицией. Все же, с самопоставленной жизненной целью улучшать исходы таймлайнов, их с Гастером отношение к Найтмеру и всему с ним связанному было довольно предсказуемым. — Честно? Понятия не имею! — с веселой улыбкой отозвался Киллер, полностью осведомленный о бесполезности такого ответа, но к счастью для них, также зная, на кого перевести стрелки. — Спросите Колора. Это он повесил маячок себе на спину. Тот смутился, внезапно став центром всеобщего внимания, и тяжело вздохнул, потерев переносицу пальцами — осторожно, чтобы не задеть рваные края скола на черепе. Его бушующая магия слегка успокоилась, следуя за его настроением, но тут и там еще мерцали случайные вспышки. — Полагаю, это и правда из-за меня, — признал он, повернувшись в сторону Жизни и почтительно склонив голову, хотя она едва ли заметила, ибо ее глаза и мысли были в другом месте, прикованные к потрепанному скелету позади них. — Я глубоко извиняюсь за любые доставленные неудобства и беру полную ответственность за этого идиота. — При знакомых словах убийца просиял и потянулся было за ножом, но его так же знакомо схватили за капюшон и грубо одернули. — И нет, Киллер, это не приглашение начать все крушить. Мы в доме богини, прояви хоть каплю уважения! А еще лучше, скажи спасибо, что я вообще распинаюсь ради тебя! — Уважение? Никогда не слышал, — изобразил растерянность убийца, на мгновение выглядя почти убедительно, но у него никогда не хватало терпения, чтобы оставаться в характере. — Но так и быть, спасибо, что продолжаешь позволять мне пользоваться твоей бескорыстной добротой в своих эгоистичных целях, даже когда это не приносит тебе ничего, кроме проблем и головной боли. Без понятия, как или почему ты вообще терпишь меня, но хей, это работает мне на руку, так что я не жалуюсь! Киллер собирался продолжить эти сомнительные «дифирамбы», но их с Колором пререкания были прерваны хозяйкой дома, которая наконец отреагировала и без какой-либо опаски шагнула вперед, заставив остальных расступиться. Но ее волновал не подчиненный Кошмара — по крайней мере не этот. Игнорируя всех, она опустилась на колени рядом с брошенным на пол Хоррором и бережно приподняла его, так же осторожно прощупав того своей магией. — Что с ним? — потребовала ответа божественная Ториэль, и в ее обычно нежной и уступчивой ауре проскользнуло что-то куда более властное. — Схватил лишний удар в потасовке, не хуже, чем обычно, — хмыкнул убийца, едва пожав плечами и не проявляя ничего, что хоть отдаленно походило на заботу о благополучии сокомандника. — Пару часов полежит в отключке и оправится. Я надеялся свалить его на Колора, но… Жизнь уже не слушала, сосредоточившись на осмотре. Небольшой сдвиг позвонков обнаружился у основания шеи, блокируя поток магии, но это не то, что по-настоящему встревожило ее. Повернув голову дальше, она мягко прощупала сколотую дыру и глубоко нахмурилась. Конечно, череп Колора выглядел не лучше, но его объятые пламенем раны не взывали к ее чувствам как нечто болезненное и требующее исправления, так что она ничего не сказала. Поглощение душ людей редко обходилось без физических метаморфоз, ибо излишкам энергии нужен был выход — кто-то отращивал новые конечности, как Серафим — в других случаях переход был более… грубым. Вот только у скелета перед ней не было излишка, наоборот, его магия была такой слабой, что богиня едва чувствовала ее. Как будто саму сущность его души вырвали, оставив позади лишь пустую оболочку, и даже та была повреждена, приводя к постоянной утечке, которую тот не мог себе позволить. Складка ее бровей углубилась, и Ториэль приняла решение. Ее не волновало, кем был ее подопечный — ценить и лелеять любую жизнь во всех ее проявлениях было самой ее сутью. И конечно, для личного комфорта она держала свой Сад закрытым, но если уж кто-то оказался на ее территории, оставить их в таком состоянии богиня не могла. Уложив бессознательного Хоррора удобнее, она закрыла глаза, и ее лапы окутал мягкий живительный свет, концентрируясь не только у шеи, но и вокруг раны на черепе. Скол выглядел старым, и она подозревала, что бедолага уже привык к нему, так что пытаться закрыть его, не получив на это согласия, Жизнь не стала, вместо этого обратившись к проблеме напрямую. Там, под дырой в кости, скрывалась брешь в магической структуре, довольно плохая, но ничего, что ее божественная сила не могла бы исправить… Если бы у нее было на это время. На восстановление нужна была энергия, и собственных запасов души монстра явно не доставало. Иначе эта рана исцелилась бы сама давным давно. И как бы ей ни хотелось остаться и проследить за его поправкой, подпитывая своей силой, пока в этом была необходимость, у Ториэль уже была назначена встреча с куда более нуждающейся душой. Спешно думая, что же делать, богиня оглядела комнату, зацепившись за последнюю неубранную после готовки миску, и ее осенило. Это сработает! Призвав одну из своих лиан, чтобы не вставать, Жизнь притянула посуду к себе и тщательно соскребла последние остатки теста со стенок. — Эй! Это должна была быть моя ложка! — обиженно насупился Фреш, но не сделал попыток остановить ее, когда хозяйка дома надавила на челюсть скелета в отключке и просунула упомянутую ложку между зубами. К счастью, даже без сознания, внутренняя магия знала, что делать, и при обнаружении во рту еды тут же принялась жадно поглощать предложенное. — Ну, можно и так, — кивнул со своей стороны Киллер, когда Хоррор впервые слабо дернулся и заворочался в чужих руках, уже выглядя лучше, даже если он все еще не просыпался. — Не увиливайте от темы, — вновь одернула их Гупи, все еще выглядя подозрительно. — Колор, ты так ничего и не объяснил. — Как… он попал… сюда?.. — повторил ее прошлый вопрос бывший королевский ученый, хотя в его исполнении фраза прозвучала скорее с искренним интересом, чем с обвинением. Несмотря на сожительство в одном теле, у него с напарницей были немного разные личные приоритеты. Красочный скелет вновь вздохнул, но он понимал причины такого недоверия. И конечно же его друзья так просто не отстанут, у путешественников всех видов и мастей любопытство было основной доминирующей чертой, нередко затмевающей все остальное. Так что он сдался и на этот раз ответил без увиливаний: — Это то, как я настроил «ключ», когда давал его. Я пообещал, что когда Киллеру потребуется помощь, он всегда может прийти ко мне. Но я странник, я не могу сидеть и ждать в одном месте вечность, просто на случай, если что-то случится. Так что я привязал «ключ» не к координатам мира, а к своей магической подписи. — Это… возможно?.. — поразился Гастер, теперь точно заинтригованный, и оранжево-голубые огни маски загорелись ярче, отражая совершено особый тип восторга, знакомый лишь разделяющим его профессию. — Как оказалось? — слегка ухмыльнулся Колор, не просто довольный, но гордый. — Не ты один тут бывший ученый. Когда я узнал о «ключах» и что могу раздавать их, я провел десятки экспериментов с этим, и это было одним из открытий. Хотя я также выяснил из опросов, что это сложный трюк. Насколько я знаю, кроме меня только хранители могут делать это. Но я давно подозревал, что у меня что-то вроде таланта в этой области. — Ага, цветик у нас просто гений! Я не собирался оказаться здесь. Я просто знал, что тут окажется он. Где бы это «здесь» ни находилось! — с энтузиазмом добавил убийца, хлопнув своего пылающего знакомого по спине, причем на порядок сильнее, чем того требовал подобный жест. — И не кисни ты так, я бы не бросил тебя! Ты слишком полезен как мой незаменимый запасной план «ю». — Серьезно? Я твой последний вариант? — вскинул бровь Колор, на самом деле ничуть не удивленный. Учитывая, что речь шла о Киллере, он не знал, чего еще он ожидал. — Предпоследний! Большая разница! Красочный скелет закатил единственный глаз, но сквозь его напускное раздражение явно просвечивало облегчение и на удивление искренняя привязанность в виде вновь сменившего цвет пламени. — Я рад, что ты в порядке. Но серьезно, звони хоть иногда! Думаешь, мне нравится узнавать о том, что ты еще жив, только из слухов о крупных нападениях твоего босса? — Ммм, да, кстати об этом. — Выражение убийцы впервые приобрело хоть какое-то подобие серьезности, и он с явной неохотой отстранился, даже перестав дурачиться с телефоном. — Это все очень весело, но мне пора. Босс вроде как немного сошел с ума, и как бы мне ни хотелось и дальше зависнуть на вашей мини-тусовке, мне нужно найти его. — Подожди, что? О чем ты? — тут же всполошился Колор, и не только он. Остальные почти не влезали в их диалог, но учитывая причину их общего сбора, новость о том, что с хранителем негатива что-то не так, едва ли была обнадеживающей. — Что там происходит, Киллер? — Долго рассказывать, и я заскочил, только чтобы избавиться от лишнего груза, — отказался делиться подробностями подчиненный Кошмара, все еще сохраняя легкий и беззаботный тон, но под ним пряталось что-то еще. Не совсем угроза, но определенно невысказанная острота. — Ты сказал, что поможешь мне без вопросов. — Я сказал, что помогу без осуждения, — поправил его пламенный знакомый, ничуть не напуганный. Наоборот, он казался даже более настойчивым. — И как ты сам отметил, ты не пришел бы ко мне, если бы там не творилась какая-то откровенная дичь. Хотя даже без этого, мне не нужна причина, чтобы интересоваться твоей жизнью. Я твой друг, Киллер. Их взгляды пересеклись, и убийца на мгновение застыл, только чтобы откровенно расхохотаться на заявление. Иногда он забывал, почему он сохранил контакт с Колором. Идиот был совершенно неисправим, и это было восхитительно. Но прежде, чем Киллер успел сказать еще хоть слово, его внезапно перебили. — Если ищешь Найтмера, тебе не придется никуда идти, — раздался непривычно встревоженный голос Кор, чей рваный образ вновь проявился в комнате, и практически одновременно с этим пространство содрогнулось во всплеске мощной, и причем подозрительно знакомой энергии. — Он здесь. — Подожди, здесь, как, в Рипертейле? — ахнул Тайм Кид, сорвавшись с места и инстинктивно бросившись к своему другу. Он подхватил нечеткую серую проекцию и, после момента раздумий, призвал клочок своей магии с временной отметкой, чтобы помочь с фокусом. — Почему… Сейчас?.. — Пришел за своим подчиненным? — высказала предположение Гупи, все еще поглядывая на прихвостня Кошмара с недоверием. Это был бы не первый раз, когда Найтмер заслал своих пешек в какой-то мир, чтобы те вызвали достаточно негатива для него, и он затем смог пройти и столкнуть баланс мира во тьму. В конце концов, все знали, как пал Хевентейл. — Что, правда? Да мне сегодня везет! — просиял на новость Киллер, в яркий контраст в реакциями абсолютно всех остальных. Единственным ответом Фриск стало не совсем разочарованное, но явно напряженное: — И где потерялись эти хранители, когда они так нужны? Невидимый взор уже прочесывал Мультивселенную в поиске вполне конкретных личностей, сотни миров и тысячи локаций проносились перед темными провалами глаз, но даже сосредоточенный поиск не дал результатов так быстро, как Кор бы хотелось. Обычно шумная и легко обнаруживаемая компания как будто сквозь землю провалилась. Или, что куда вероятнее, нашла самый неудачный момент, чтобы затаиться в какой-то закрытой вселенной, что было очень некстати. — Рипер с ними, — услужливо предложила Жизнь, успев укутать Хоррора в защитный цветочный кокон и теперь настороженно прислушиваясь к разговору. Она не видела, что происходит, как вездесущий хранитель Омегатаймлайна, но ей и не нужно было. Предсказание Удачи сбывалось, и она чувствовала это всем своим существом. — Тогда позвони ему, — последовала настойчивая просьба Кор!Фриск. — Пусть передаст, что Найтмер у границ Рипертейла, и что им нужно быть здесь, чем скорее, тем лучше. Эта вселенная, нет, часть центра под угрозой. — Под угрозой? Подожди, он здесь, чтобы напасть? Типа, всерьез?! — неверяще переспросила Гупи, и управляемый уровень неприязни в ее голосе перетек в зарождающиеся отголоски паники. — Помнишь часть про «сошел с ума»? — с невинной ухмылкой подсказал убийца, впрочем, все еще не предлагая пояснений, что именно это значило. За свои старания он заслужил еще один прожигающий взгляд, но это был Серафим, кто задал самый животрепещущий вопрос: — Должны ли мы вмешаться? Комната резко затихла, и компашка взволнованно переглянулась. Обычно путешественники держались подальше от подобного. Но ничто в этой ситуации не было «обычным», и они уже были прямо здесь. Тем более, что отсиживаться в стороне едва ли было в натуре хоть кого-то из них, кроме Кор, кто принес им дурные вести, и шестикрылого, что медленно поднялся и потянулся, разминая затекшие суставы и с громкими щелчками вставляя кости на место, этим самым уже озвучив свой выбор. — Мой ответ вы знаете, — скучающе хмыкнул Киллер. — И если я хоть немного знаю цветика, он увяжется за мной. — О, будь уверен! — подтвердил Колор, буквально пылая решимостью. — У меня к твоему боссу больше чем несколько претензий. Мнения Тайм Кида и Гупи тоже были довольно очевидны, и с этим, группа пришла к коллективному согласию. Но вот Ториэль покачала головой в извиняющемся выражении. — Я с вами не пойду. Мне нужно быть где-то еще. И к тому же, я действительно не горю желанием встречаться с другими богами. — Она уже сделала исключение для Удачи. И если быть совсем уж откровенной, с нее было достаточно социальных контактов на сегодня. А ведь был еще не вечер. Однако… — Но это не значит, что я не смогу помочь. Жизнь расправила плечи и поправила осанку, и хотя она всегда была величественной, вызывая в любом, кто оказался в ее присутствии благоговейный трепет, с этим простым изменением позы это как будто увеличилось стократно, заставляя как никогда четко осознать, что они находятся подле верховного божества. При этом внутренне она поморщилась, предпочитая говорить с другими на равных, без напоминаний, что она нечто выше смертного восприятия, но увы, если она хотела обратиться к своей силе, это было неизбежно. Ее шерсть вновь взметнулась белым пламенем, окутывая ее фигуру неземным светом и уже дважды за сегодня раскрывая ее истинную сущность. Воздух нагрелся, пронизанный приятным теплом, чувствуя и окутывая каждую душу, что оказалась сегодня в ее обители, тогда как Ториэль вскинула руку, с редкой для нее формальностью огласив: — Всем тем, кто был сегодня моим гостем, я дарую свою защиту и благословение. Властью, данною мне моим миром, пока мое слово держит силу, да не затухнет ни один из их огней во тьме! Реальность покачнулась под весом впечатанных в нее слов, и хотя свет магии быстро утих, тепло задержалось, как будто сущности всех присутствующих все еще были в ее нежных лапах — даже если технически она не коснулась ни одной из них. По крайней мере не физически. Но как богиня, она уже удерживала их жизни, и благословение лишь слегка усилило эту хватку. И к счастью, большинство отреагировало на ее вмешательство нормально — кроме Киллера, который замерз на месте, уставившись на собственную душу-мишень в легкой прострации и впервые потеряв свою коронную ухмылку. — Это убережет ваши жизни от косы Рипера, на время, — «по крайней мере до тех пор, пока Рипертейл еще стоит» — пронеслось у Ториэль в мыслях, но она проглотила эту часть, вместо этого предупредив: — Но все равно советую быть осторожнее, ибо мой дар не бессмертие и не неуязвимость. Он защитит души и магическую суть, но тела и материя на самом деле не мой домен. — На этом моменте Жизнь задумалась, как будто что-то осознав, и смерила Тайм Кида странным, расчетливым взглядом. — Впрочем… Эта вселенная все еще им является. Богиня колебалась, и обычно она бы и не подумала предложить подобное, но она уже получила от своей магии все, что хотела. От нее не убудет, а им действительно не помешает вся поддержка, которую они могли получить. И внутри нее промелькнула сожалеющая мысль, что она все равно никогда не была хорошим правителем, покинув свой народ и всегда втайне желая отказаться от этой части своей сущности. С печальной улыбкой, Ториэль решилась и подошла к юному хранителю, опустившись на его уровень и приложив одну лапу к его груди, а вторую к своей собственной. Тот слегка смутился, но был в основном любопытствующим, особенно когда ощутил за теплом чужой ладони скрытое намерение. — Моя воля поддержит вас в пути, но есть еще кое-что, что я могу сделать. Я отказалась от своего места на вершине пантеона, но я все еще храню в себе власть верховного божества, что возгласила меня его главой. Моя надобность в ней отпала века назад, но я уверена, что эта сила найдет пользу в ваших руках. Особенно учитывая, кто ваш противник. Глазницы Тайм Кида расширились, понимая полную импликацию за чужими словами и пылающей магией, что была в шаге от того, чтобы влиться в его сущность. И все же, он не мог не спросить, одновременно в ужасе и трепете от оказанной чести: — Т-ты хочешь отдать мне свой титул? — Не весь, но его часть, что воплощает мою обязанность перед этим миром, — подтвердила Жизнь, как всегда мягко и ненавязчиво. — Ты оказал мне неоценимую услугу, страж времени, и я не собираюсь оставаться в долгу. И даже если бы ты не был единственным из своих спутников, способным выдержать энергию божества, я верю, что ты используешь мой дар во благо. — Спасибо за доверие, — расплылся в восторженной улыбке юный хранитель, гордо выпятив грудь и неосознанно вжавшись сильнее в теплую пушистую руку. — Я не подведу! — Я не сомневаюсь, — кивнула богиня. Она наклонилась и, сохраняя прежний контакт, приложила к его лбу легкий, невесомый поцелуй. Белоснежное пламя вокруг нее взметнулось, только чтобы полностью стихнуть, тогда как магия хранителя времени наоборот взвилась и заискрила, на момент подняв его в воздух, прежде чем передача полностью завершилась, и Тайм Кид слегка пошатнулся, с трудом пытаясь обработать всю эту новую энергию. Убедившись, что с ним все в порядке, и что никаких странных взрывов больше не предвидится, Ториэль отстранилась и поднялась, но она все еще не была удовлетворена, на этот раз отыскав взглядом самого нового вторженца в ее обитель. — И последнее… — Жизнь прищурилась, наименее уверенная насчет этой части, но учитывая, что Удача лично предупредила ее, игнорировать младшую богиню после всей ее помощи было как минимум грубо. Так что она решила хоть раз внемлить судьбе, потянувшись к коробке с пирогом, достав из нее один кусок и завернув его отдельно, только чтобы к удивлению всех шагнуть ко все еще ошарашенному Киллеру и с важным видом протянуть угощение ему. — Он предназначен не тебе, но я избираю тебя быть моим посланником, — не столько попросила, сколько заявила как факт богиня, настойчиво вложив сверток в его руки и в то же время прошептав что-то сбоку залитого черными подтеками черепа. — И ты думаешь, что я соглашусь быть твоим мальчиком на побегушках, потому что? — вскинул бровь убийца, вырвавшись из своего краткого транса и явно насмехаясь над идеей. Взгляд Ториэль полыхнул пламенем, и без секунды раздумий, она вскинула свободную лапу, взывая к сокровенному свету жизни перед ней во второй раз. То, что тот открыто парил перед чужой грудью было лишь дополнительным бонусом и сделало демонстрацию силы куда более зрелищной, когда края круглой мишени внезапно пошли рябью и свернулись в себя, изменив форму на неровное, но куда более узнаваемое перевернутое сердце. Перемена была мгновенной. Острая улыбка Киллера умерла, оставив лишь пустой, абсолютно нечитаемый взгляд, а его наплевательская беззаботность так же резко сменилась безраздельным вниманием. Но она еще не закончила. Отбросив любой намек на свою нежную натуру, богиня оскалилась, дав проявиться своим более драконьим чертам, и громогласно провозгласила, вновь напомнив всем о своем статусе властительницы этого реалма, вот только совершенно иначе, чем пару минут назад: — Ты посмел вломиться в мою священную обитель без позволения, и все же я была достаточно милостива, чтобы исцелить твоего соратника. И я уж не упоминаю благословение. Прошу, не играй с моим терпением. — Она сдвинула пальцами, от чего душа перед ней и ее владелец синхронно дернулись, хотя жест был только для шоу. С тем, как скромно она распоряжалась своей властью, люди часто забывали, что Жизнь затрагивала больше, чем просто рождение. Особенно в случае тех, кто больше не был защищен сюжетами своих историй и волей своих Создателей. — Твоя душа жаждет острых ощущений, но даже ты не захочешь узнать, на что похож гнев верховного божества. Ее тон сквозил злобным обещанием, и это было почти сюрреалистично. Ториэль не была открытой персоной, и мало кто мог сказать, что действительно знает ее, но даже так этот всплеск грубого авторитета казался крайне нехарактерным для нее. Точно так же как для дерзкого, громкого и лишенного инстинкта самосохранения Киллера было нехарактерно просто заткнуться и… принять это. Обычно убийца сразу нашелся бы, как свернуть все к грубому подколу или непристойной шутке, но на этот раз это заняло у него долгую тягучую минуту. — Вообще-то, теперь, когда ты сказала это, мне определенно любопытно. Кто-нибудь говорил тебе, что ты прелестна, когда кому-то угрожаешь? — хрипло выдохнул он, абсолютно завороженный, с нотками расцветающего предвкушения. Его ухмылка все еще была шаткой, когда она вернулась на его лицо, но он нашел в себе силы подмигнуть, даже если жест казался механическим. Богиня даже не дрогнула. — Рипер, пару раз, — просто ответила она, вздернув подбородок еще немного и привлекая внимание к факту, что она возвышалась над всеми в комнате. Может, Серафим со всеми расправленными крыльями мог бы с ней потягаться, но разумеется, у драконоподобного Санса не было такого желания, и даже тогда, что-то подсказывало, что она осталась бы внушительнее. Это не было просто о размере, но о величии, что было крайне сложно облечь в слова. — Hey, chill out, — развязно влез Фреш, единственный не затронутый странным сдвигом атмосферы и взглянув на Киллера с собственной версией предупреждения в виде сияющего «NOT COOL» на очках. — Она занята. И если мой бро прознает, что ты подкатывал к девушке Рипса, я тебе не завидую. — Они могут присоединиться, — пожал плечами убийца, искренне не видя в этом проблемы. — Чем больше тем веселее. И я слышал, у нас есть кое-какие схожие интересы, если ты понимаешь, о чем я. — Он покачал бровями, и единственное, что могли выдать чужие темные стекла это упрекающее «DUDE». Но Киллер не обратил внимания, все еще сосредоточенный только на Жизни и, несмотря на возвращающуюся легкость в обращении с максимально неуместными намеками, странно покладистый. Замешательство прошло, и его место занял не иначе как восторг. — Давай так? — предложил он, не делая попыток скрыть свое волнение, — Я передам твой презент… — В целости и сохранности, — отчеканила Ториэль, не иначе как припечатав этими словами и помешав ее собеседнику подкинуть сверток в воздух, как тот инстинктивно собирался. — Да, да, что угодно, — отмахнулся подчиненный Кошмара, закатывание глаз практически слышно в его тоне, даже несмотря на отсутствие зрачков, чтобы сделать это физически. — Я доставлю его кому надо, а ты прибережешь эту мысль с божественным гневом. Я не знаю, что ты сделала, но моя душа почувствовала что-то. И эта форма! Такого не случалось с… Пха, я даже не помню! — Он бесстыдно подался вперед и без капли скромности признал: — Я хочу больше. Богиня едва заметно вздернула губой в неодобрении, но отголосок чужого благословения шептал, что это лучший выбор, и Жизнь не решалась спорить, даже если она честно не понимала этого. Иногда судьба выбирала витиеватые пути. Конечно, она могла бы попросить Фреша, но ей было нужно, чтобы тот остался с ней, и если честно, она не доверяла паразиту, что он не набросится на угощение при первой же возможности, если его аппетит до этого был хоть каким-то показателем. Она внутренне вздохнула, но внешне сохранила образ, даже если весь этот фарс ее утомлял. Как и у Рипера, у Жизни был дар чувствовать чужие души и находить голос, к которому они лучше всего прислушаются, но она крайне редко прибегала к этой конкретной способности. В работе жнеца это было востребовано, практически необходимо, но ее назначение и сущность взывали к поощрению свободной воли, а не к ее усмирению. И тогда как бог Смерти был прирожденным актером, Ториэль ненавидела притворяться. Особенно когда предпочтения Киллера в этом плане были… ну… чем бы ни было то, что ей пришлось только что изобразить. — Если такова твоя цена. Боюсь, я не в том положении, чтобы тратить время на торг, — приняла чужие условия богиня, протянув руку дальше и под пристальным взглядом пустых глазниц коснувшись выставленной на обозрение души кончиком когтя. — У тебя есть мое слово, смертный. Ты выполнишь мое поручение, а я вознагражу тебя по праву и твоему усмотрению. — Она нахмурилась на исходящую от сгустка света энергию, чужое намерение прозрачно для нее как вода, и одарила убийцу особенно невпечатленным взглядом. — И не думай, что сможешь схитрить. Ты только что заключил божественную сделку и сковал себя ею, — с намеком на рычание предупредила она, осмотрительно умолчав, что их договоренность могла потерять силу в любой момент. Не то что бы она отказалась от своего слова в таком случае, но вот убийце определенно не стоило этого знать, и Жизнь могла лишь молиться, что чужая бунтарская сущность не проявит себя до того, как он исполнит свою часть этого обмена. Почему Удача так настаивала именно на нем действительно было загадкой, но Ториэль полагала, что удача на самом деле не должна иметь смысла. — И в мыслях не было, — нагло соврал Киллер, наблюдая, как его душа возвращается в прежнее состояние, стоило богине убрать руку. Вместе с изменением формы ушло и давление, но его почти сразу заменило другое, на этот раз физическое, когда Колор положил руку ему на плечо и с усилием сжал. — Я присмотрю за ним. Это меньшее, что я могу сделать, — пообещал он, видимо восприняв свое заверение о взятии ответственности всерьез. Жизнь благодарно кивнула и с этим решила, что она точно сделала все, что могла. Теперь со спокойным сердцем, она забрала остальную часть пирога и обернулась на Фреша, что явно изнывал от скуки и ждал только ее. Паразит галантно предложил ей руку, которую Ториэль так же изящно приняла, и с последним прощанием, верховная богиня исчезла в наиболее неуместной радужной вспышке, оставив группу странников проводить себя на выход самим. Остальное зависело только от них.