***
Когда Усаги открывает глаза, она не сразу понимает, где находится. Вокруг — как будто сплошной туман. Сизые клубы облаков перекрывают обзор, словно сковывают в клетку разум. Но чем дольше Усаги смотрит вперёд, вглядываясь в окружающее пространство, тем лучше начинает видеть сквозь рваные клочья дрожащего сумрака. А потом он вдруг внезапно расступается. Раздвигается в стороны полупрозрачная серая вуаль, открывая захватывающий вид на космическое пространство, и Усаги видит перед собой женщину. Тоненькая, будто сама сотканная из звёзд, она подходит ближе и улыбается. В руках у этой женщины — длинный изящный посох, на верхушке которого позвякивает маленький фонарик-колокольчик. — Здравствуй, Усаги, — тепло улыбается женщина. — Вижу, твой час наступил в этот раз рано. — Где это я? — спрашивает Усаги. И тут же поражается тому, насколько звонок её голос. — Это место перерождения, — женщина подходит ближе, и Усаги видит в её глазах сам космос. — А я — хранительница этого места. Только самым сильным и значимым душам доступен вход сюда. Ты готова встретиться с Мамору? Усаги хмурится. В голове — сплошной мрак. Впрочем, вскоре воспоминания наплывают на её уставший разум подобно вихрю калейдоскопа. Вся недолгая, но яркая жизнь проносится перед глазами: обычные будни японской школьницы, становление Сейлор Мун, дружба с девочками, бесконечные битвы и романтические встречи с Мамору; его отъезд в Америку, появление Галаксии, очередное сражение и… Пустота. Вот, что случилось. Они проиграли. — Нет, — улыбается Хранительница. — Вы спасли мир ценой собственной жизни. Усаги чувствует, как щёки холодят дорожки слёз, но не может не плакать. Она всё ещё помнит, какими одинокими были последние месяцы без Мамору. Без его любви и тёплых объятий. — Где он? — задыхаясь, спрашивает Усаги. Ей нужно его увидеть. Очень. До боли в груди. Всё остальное — совсем не важно. — Он ждал тебя всё это время. Идём за мной. Усаги не обращает внимания красоту космоса вокруг. Она стремительно летит следом за Хранительницей, мечтая наконец увидеть его. Мгновение, ещё одно и ещё — и вот, фигура Мамору как будто бы выниривает из очередного призрачного облака. Он замечает её сразу. Делает шаг — один-единственный — и без слов прижимает Усаги к себе. Она тоже молчит, только плачет, судорожно сжимая ткань рубашки пальцами. Им не нужно объясняться — они всегда знали друг друга, интуитивно чувствовали то, что могли бы обличить слова, но… Им этого не нужно. Они понимают друг друга на уровне малейшего мановения руки. Когда поток слёз высыхает, когда губы перестают на миг синхронно двигаться в «Люблю тебя», Хранительница вмешивается в их любовные объятья, перетягивая всё внимание на себя. — Каким будет ваш выбор на этот раз? — спрашивает она, внимательно глядя на Усаги и Мамору, лихорадочно вцепившихся друг в друга. — В какое перерождение отправитесь в этот раз? — Мы… — хрипит Мамору, кашляет и начинает заново, уже более спокойным голосом: — Хрустальный Токио мы уже выбирали? — Да, пару раз, — кивает Хранительница. — В последнем выбранном варианте Хрустального Тысячелетия вы оставили мир в преклонном возрасте. У вас было трое детей, семеро внуков и пятнадцать правнуков. Хотите снова стать Королём и Королевой? Однако учтите, в новом перерождении придётся отстраивать мир чуть ли не заново. Усаги вспоминает боль последних сражений и с трудом подавляет дрожь в теле. Мамору чувствует это. Он ласково гладит её по спине и думает. — Можно выбрать обычную жизнь без магии? Хочется… Отдохнуть от всего этого, — осторожно спрашивает он. Хранительница кивает. — Только знайте, в этом варианте мира вы пока не будете знакомы. — Не страшно, — улыбается Мамору и целует Усаги. — Я всегда найду тебя, где бы ты ни была. — Скорее я тебя, — Усаги находит в себе силы усмехнуться. — Это я кидаю туфли и плохие контрольные. А ты попадаешься под них. — Я делаю это специально, — заговорчески шепчет Мамору, и они тихо смеются. — Вы готовы? — учтиво интересуется у них Хранительница. Усаги и Мамору напоследок жадно целуются, а потом, держась за руки, подходят к Хранительнице и молча кивают. Ради того, чтобы хотя бы одну жизнь провести в покое, они готовы пожертвовать тем, что начинать им придётся заново. Но это, пожалуй, даже будоражит нервы и мысли. Хранительница взмахивает посохом, и свет звёзд ослепляет. Тела становятся лёгкими-лёгкими, разум обоих успокаивается, цепенеет, а потом, ведомый порывом тёплого ветерка, несётся сквозь время и пространство, чтобы очнуться в новых телах и новых историях…***
Когда Усаги открывает глаза, она не сразу понимает, где находится. Она спотыкается о выбоину в асфальте и, чертыхаясь, отходит в сторону. Солнце сегодня стоит в зените. Обмахиваясь очередным плохо написанным тестом, как веером, Усаги сначала рассматривает поцарапанную туфлю. Потом вздыхает, делает глоток из купленной недавно бутылочки воды и идёт дальше…