У любви нет срока годности

***

      …всё началось, казалось бы, с простой карамельки.       Усаги, заскочив в гости, притащила целый кулёк таких конфеток, которые они с Мамору очень любили: некоторые из них были сладкими, а другие — такими ядрёными, что вызывали слёзы. Но она хорошо помогала и от боли в горле — ментола туда добавляли, мама не горюй, конечно.       Мамору работал за ноутбуком, сидя на полу в гостиной рядом с диваном. Дипломная работа была, наконец, дописана и отправлена на проверку научному руководителю, однако отдохнуть он так и не смог: человек, который пару месяцев назад дал дорогой заказ на написание для него сайта с нуля, попросил внести в конечный результат некоторые коррективы. До конца дедлайна ещё оставалось время, но Мамору хотел покончить с работой, как можно скорее, поэтому решил сделать всё и сразу.       А ведь отдыхать тоже было нужно.       — А сегодня день покки, — как бы невзначай сказала Усаги, краем глаза посматривая на Мамору.       Она сидела рядом на диване и шуршала пакетом с конфетками, выискивая ту, что послаще. Они отличались лишь буквами на обёртке, поэтому найти нужную и не просчитаться — тот ещё квест.       — Покки? — отрешённо переспросил Мамору.       Он рассеянным взглядом бегал по строкам программного кода, выискивая ошибку — та упрямо не желала находиться, приводя в раздражение. В глаза как будто песка насыпали, и Мамору всё чаще подумывал надеть очки.       — Именно, — Усаги соскользнула с дивана и устроилась рядом с любимым на полу, прижимаясь к его тёплому боку. — Эх, жаль только покки нет.       — В самом деле?       Мамору, повернув голову, слегка чмокнул Усаги в макушку, и тут же вернул всё своё внимание монитору. Это Усаги очень и очень не понравилось. Он и так уже сидел вторые сутки за компьютером; молодой, но уставший организм требовал отдыха, но Мамору — вот же упрямый какой! — хотел поскорее выполнить работу, и только потом позволить себе расслабиться.       «Вот же вредина», — Усаги тихонько фыркнула и потянулась за пакетом конфеток, который она оставила на диване.       — Да-да. Вот только жаль, что покки я так и не купила, — с притворным огорчением в голосе проговорила Усаги. — Ну, ничего, в следующий раз, да?       Мамору растерянно кивнул.       — Угу.       Похоже, он даже не следил за нитью разговора. Тем же хуже для него.       Усаги коварно усмехнулась и, запустив руку в пакетик, вытянула мятную карамельку — самую ядрёную из всех, но самую любимую у Мамору. Она, не торопясь, развернула обёртку, нарочно громко шурша ею, чтобы хоть как-то привлечь внимание Мамору к себе.       — Но что насчёт конфетки? — промурлыкала Усаги, прижимаясь к его руке.       Мамору вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и повернулся к ней — его взгляд, наконец, стал более осознанным. Усаги не могла не заметить, как судорожно сглотнул он, когда она провела язычком по губам и зажала между ними конфетку, лукаво ухмыляясь.       — Усако? — прохрипел он, не отрывая взора от её лица.       Улыбаясь, Усаги постучала пальчиком по карамельке, явно предлагая взять её несколько экзотическим способом. Скулы Мамору слегка покраснели — Усаги даже восхищённо выдохнула от этого; ей редко когда удавалось смутить его, и каждое такое мгновение было бесценным.       Они ещё не были близки, как бы Усаги не намекала, что вполне готова перевести их отношения в более горизонтальную плоскость: Мамору почему-то твёрдо решил, что всё произойдёт после того, как она выпустится из школы. Однако до конца оставалось жалкие несколько месяцев, а Усаги, будучи подверженной всяким всплескам гормонов, уже не могла ждать. Потому-то и пыталась изо всех своих сил хоть как-то соблазнить своего дурака, начиная с малого. И попытки смутить его входили в этот список, особенно когда он так дезориентирован, как сейчас.       Она убрала изо рта конфетку и быстро проговорила:       — Ничего же не случится, если ты отвлечёшься на пару минут? А я просто поделюсь с тобой карамелькой.       — Пожалуй, не случится…       Мамору, как завороженный, наблюдал за тем, как Усаги, снова зажав конфету губами, прикрыла глаза и чуть подалась вперёд, ожидая. Её ресницы трепетали, а грудь, обтянутая простой хлопковой майкой, тяжело вздымалась.       Пленённый её чарами, Мамору наклонился к ней и коснулся губами другого конца карамельки, лизнул сладость языком. Мятный вкус тут же щедро раскрылся на рецепторах, ударив по натянутым до предела нервам. Они оба негромко застонали, когда Усаги положила ладони ему на колени и слегка провела ими по бёдрам Мамору чуть выше. Руки Мамору дёрнулись, и он, не выдержав сладостной пытки, притянул Усаги к себе.       Карамель была бесцеремонно выкинута куда-то на пол, а жадные губы обрушились на губы Усаги. Она довольно застонала, обнимая Мамору за шею, и успела только мысленно подумать, что надо не забыть бы поблагодарить Минако за уроки соблазнения, прежде чем всё ненужное выветрилось у неё из головы.       Последний раз они целовались, кажется, пару недель назад. Разумеется, ежедневные короткие поцелуи в губы при приветствии или прощании никто не отменял, но чтобы вот так вот, обстоятельно, смакуя каждый момент…       На пару секунду они оторвались друг от друга, жадно хватая ртом воздух.       — Тебе нужно отдохнуть, Мамо-чан, — прошептала Усаги, проводя носом по его щеке. — Хватит уже работать.       — Мр-р, я сейчас как раз отдыхаю, как видишь, — выдохнул Мамору и снова припал к её губам, увлекая в головокружительный поцелуй.       Они целовались и целовались, упиваясь близостью друг друга, теплом тела любимого человека. Отдаваясь ощущениям, Усаги прижималась к Мамору сильнее, с наслаждением чувствуя, как мужские ладони скользили по её спине, нерешительно останавливаясь у края майки.       — Вот только теперь я хочу, чтобы ты поработал, как можно усерднее, — задыхаясь, проговорила она и, извернувшись, одним движением сняла опостылевшую майку. — Только теперь надо мной.       Хитро улыбаясь, Усаги с удовольствием отметила, как расширились его зрачки, как Мамору облизнул пересохшие губы и, кажется, перестал дышать, выразительно уставившись на неё. Значит, она всё сделала правильно, когда по приходе к нему домой, переодеваясь, решила снять бюстгальтер.       — Ты, маленькая чертовка, — прохрипел он.       Усаги негромко рассмеялась и прикусила губу, чувствуя, что начинала краснеть от столь пристального взора.       Ладони на её талии напряглись; Мамору, опустив их ниже, подхватил Усаги под ягодицы и резко встал, заставив её вскрикнуть. Он опустил её на диван, нависая сверху. В тёмно-синих глазах бушевал океан эмоций, и Усаги была жутко рада, что смогла, наконец, достучаться до возлюбленного, который, казалось, совсем потерялся в работе.       — Ты специально это делаешь? — буквально прорычал Мамору.       Он не дал ей толком ответить: горячие губы прижались к соску на правой груди в жарком поцелуе. Усаги успела захлопнуть рот ладонью, чтобы подавить очередной вскрик, когда Мамору прикусил нежную кожу, оттягивая её.       Довольно грубо он сжал левую грудь, вырвав из её горла протяжный стон.       — Д-да, — наконец, выдавила она, выгнувшись навстречу к нему. — Ты совсем уже потерялся в этом компьютере…       Проложив дорожку влажных поцелуев от груди до нежной шеи, он прикусил кожу рядом с бешено бьющейся жилкой, а потом жарко поцеловал в губы, крадя дыхание. Мамору надавил пальцем на подбородок, вынуждая Усаги открыть рот, и коснулся языком её языка, заставив девушку протяжно застонать.       Усаги неумело отвечала на французский поцелуй, но делала это со всей накопившейся страстью, надеясь, что ураган эмоций внутри Мамору бушевал так же сильно, как и в ней.       Когда они ненадолго отстранились, глотая воздух, Мамору вдруг хитро усмехнулся:       — Оно того стоило, разве нет?       А затем без предупреждения коснулся ладонью сосредоточения её нервов между бёдрами.       Усаги ахнула и широко распахнула глаза.       Он… Он что, специально игнорировал её?       — Т-ты, — выдохнула она, прикусив губу, чувствуя, как искусные пальцы сквозь ткань домашних брюк начали дразнить её. — Б-бака Мамору…       — Какой уж есть, — довольно промурлыкал он, кусая Усаги за подбородок. — А теперь, мисс Цукино, позвольте-ка мне… Как ты там сказала? Хорошенечко поработать над вами?       — Да-а, боже, да!.. — воскликнула Усаги, подаваясь бёдрами навстречу его пальцам.       — Ты очень нетерпеливая зайка, не так ли? — горячий шёпот, казалось, сводил с ума.       — Очень!       Она запустила пальцы в чёрные волосы и, сжав в кулак на затылке, притянула голову Мамору к себе, увлекая в головокружительный поцелуй. В этот раз Мамору сориентировался ещё быстрее, и мигом перехватил инициативу.       Яркие ощущения лавинообразно накатывали, с головой погружая в огромный водоворот чувств и эмоций. Мир сузился до пределов этой комнаты — или лучше сказать дивана? Не оставалось ничего и никого кроме Мамору, его жадных рук и заставляющих трепетать поцелуев. Усаги сгорала в огне страсти, плавилась в его объятьях подобно лаве, и умоляла вселенную продлить этот миг ещё немного...