In auro niger chorea. Surra

Ти всхлипнула, сидя на крыше самой южной башне, прямо над барбаканом, который открывая свою пасть, давал лошадям пересечь крохотный овражик. Она была выше других. В ней были воинские укрепления для лучников сверху и покои для гостей с низу. Танья не знала название этой башни. Наверное, как всегда, что-то не оригинальное. Книжная башня, Вдовья Башня, Абигейл говорила о какой-то Башне Редкости, той самой, со странными окнами. Танья сидела в домотканом платье, отобранном у служанки на Пайке по совету Рика, согнув ноги и обняв колени. Подбородок девушки уместился прямо между коленок и Хомлесс тихо всхлипывала, без слёз. Прошло уже три месяца… Ветер всё холодал, а вчера днём даже появилась пороша. Но сегодня солнце светило более ярче, и тоненький слой снежка растаял в мгновенье ока. Холодно же, думала Ти про себя, но всё равно сидела на крыше. Переодически скатываясь, девушка меняла позу. «Может мне вообще сюда переехать, м?» − спросила она сначала у своего внутреннего раздражённого зверя, который словно волк посаженный на цепь, рвался домой. Да и сама Ти вела себя как волчица – если бы у неё была шерсть, большие уши и длинные клыки, то она сидела бы в комнате Аланнис Харлоу и по шее её струилась кровь по липкой засохшей, текущей ранее из раны натёртой из-за ошейника. « Почему бы нет…» − снова подумала Ти, откуда-то из внутри. – Принести плед, подушку, приделать полочку, поставить вазу с каким-нибудь веником, положить свои красивые любимые дневнечки и нежиться, пока снег не завалит тебя и ты не сдохнешь». В такие дни на неё накатывали исключительно плохие мысли, она считала что все от неё отвернулись. Танья сама себя не узнавала. Все перемены начались из-за волос, строгости Аланнис. Абигейл, составляющая Ти компанию первые две недели совсем забегалась, − полночи занималась с Чтецом, пару мгновений высказывала Ти хвалы о том, как Хомлесс прекрасно читает и какой у неё красивый подчерк и бежала дальше. Куда-то, сломя голову. Нашла новую подружку? Какую-нибудь безмозглую дурашку. Что до Теона, так юноша сначала утешал Ти. Особенно когда она пожаловала с сильным жжением от удара в поясницу. Потом жалость сменилась понимающими объятиями, ласки полностью прекратились, как Ти стала проводить всё время с сёстрами Харлоу. Позже, просто кивал на возгласы девушки, на её цитирования колких замечаний его матери. Потом, как только Ти возвращалась в их покои, уставшая душой и телом, начинает тихонько «поскуливать» о ужасном время при провождении, Теон откладывает книгу и куда-то уходит. Нашёл новую подружку? Какую-нибудь безмозглую дурашку. Возможно… Ах, так и есть. Теон и Абигейл, замечательная пара. Возможно, Башня Редкости идеальное место для их весёлых игр. Ведь до ночи ни один из них не объявляется. Ти с каждым часом становилась всё ревнивее, агрессивнее. Всё чаще приравнивала себя к волчице в клетке, но высказывать что-то либо своему жениху, его матери, лже-подруге − нет. Сил просто не оставалось. Но чем занималась Ти? Она ходила походкой принцессы, со стопкой книг на голове. Трость Гвинессы аккуратно, чтобы не наносить вреда, выравнивала осанку девушки до предела, а корсеты и корсажи было приказано затягивать туже. Всё это было затеяно, как признавалась себе Танья, мудрой и печальной женщиной, которая строила из девушки настоящую невесту для Теона. Где его слова, о том, что он принимает её такой, какая она есть? Они просто пропали, остались лепетом в холодном ветру, шелестом в сухой траве, скрипом дверей в тихом замке. Поддержка у юноши иссякла, и он добрался до меха с вином. Решил не вмешиваться в железное «воспитание» Ти? Однажды он сопровождал служанок до деревни. А Танье всё видно с её крыши, где она сидела и отдыхала − проще сказать, не могла поверить в то, что она, Танья Хомлесс, терпит это. В прочем, мать Теона была замечательной женщиной. Она старается ради сына, ради счастливого будущего Таньи Хомлесс и Теона Грейджоя. Но для Ти, оно разбивалось словно стекло в окне, вчера, в большом зале. Она, Теон и Аби вместе обедали, как вдруг сильный ветер выбил стекло, которое трещало целую луну. Этого момента замок ждал с трепетом. Услышав звук бьющегося стекла, Ти расплакалась и убежала. Правда, в душе. Урок Аланнис Харлоу, как записала Ти в своем маленьком кожаном дневнике, номер восемнадцать: Королева плачет лишь о сыновьях, падших в бою и о дочерях, не нашедших счастья в замужестве, а так же, о своём королевстве и кончине мужа. Ничего из этого у Ти не было, и именно поэтому плакать она не должна было. «Спасибо, леди Аланнис». Ти покосилась вдаль, где у подножья горы, вблизи которой расположился замок, паслось стадо лошадей. Трое держались поодаль… Слетать, взглянуть? Не хотелось… − Грустишь? – окликнул до боли знакомый голос. Последний, кто помнил о Ти, это Рик. Ворон по кличке Голубь сидел на шпике башни, перебирая лапками. Девушка вздрогнула, так как не ожидала его сейчас встретить. Он прилетал раз в пару дней. – Не грусти, Кет передала тебя жгучий привет и страстный поцелуй. − Мне очень приятно, − грубо отрезала Танья и переломила прутик. Прутиков девушка набрала на клумбе и положила в сгиб туловища и ног, прикрыв платьем от ветра. − Эй, я понимаю, тебе сложно! Но… − Ворон вздохнул, опустившись на черепицу. Его коготки приятно застучали. Но для Ти что-то приятное было больнее душевной боли, и девушка в ярости бросила все прутики с башни. – Не хочешь через пару деньков спуститься за пределы замка, в относительно холмов, степь, и потренироваться в магии? Всё внутри у Таньи загорелось огнем гнева и она буквально закричала: − Ты офигел!? – Впервые за полтора года она позволила себе сорваться на почти забытый лексикон девочки двадцать первого века. – Ты предлагаешь мне тренироваться, когда я каждый день как на репетиции в цирке пуделей? Я тренируюсь быть королевой, учусь этом. Пытаюсь ещё жениха к себе приобщить, а то совсем обо мне забыл. Подруга обо мне забыла, − девушка схватила ворона за шею. – Какого, чёрт, фига ты мне такие вещи предлагаешь?! Смерти моей все хотите! − Ти! – каркнул, пыхтя, Рик, когда тонкие пальцы девушки сжали его шею. – Вспомни о перьях! Ти ахнула, когда в памяти всплыли слова о перьях таких ворон как она и Рик. Именно, что их легко можно повредить. Танья только тихо сказала: − Прости, просто… Я устала, и все даже не помнят, что через три месяца у меня День Наречия. − Почему не помнят? Теон помнит. Девушка отрицательно махнула головой. Рик засмеялся, отряхиваясь и полетел прочь. Танья тоже обратилась, но полетела она домой, в свои покои. *** В комнате реял свет от пламени догорающей свечи. Легкие янтарные тени играли не затейливый танец на книгах и шкафах восьмиугольной башни. В полумраке сидели юноша и девушка, довольно плотно к друг другу. Девушка подогнула под себя ноги и с затуманенным интересом наблюдала за жалким огарком. − Я хочу спать, так что давай быстрее. Учиться не так-то просто, − пожаловалась, наконец, девушка и слегка повернула голову, от чего стало ясно, что это была Абигейл. В своём новом, красивом платье цвета морской волны, но в свете свечи оно казалось грязно-зелёным с золотыми разводами. Юноша рядом, был Теон, и он, скучно вздохнув, наконец сказал: − Я больше не могу её слушать. Сначала, я думал, это дело дня, но она уже три месяца жалуется. Я не высказываю недовольства, просто ухожу – потому что, это вовсе не так! Я люблю Ти от пряди волос до ступни. Возможно, она считает, что моя Ти мне больше не нужна, злиться, что мы ни о чём не разговариваем. Я начинаю ненавидеть себя. − Разве это не так? – Абигейл запыхтела и насупилась. − Разумеется, нет, − сердито ответил нет. – Просто… Абигейл повернула к нему своё лицо и её глаза блеснули. − Она с таким горем, − сказал Грейджой. – С таким горем рассказывает о уроках, предоставленных моей матери. Жестокость первых дней прошла, но ей бывает больно ложиться спать. Я слушал, пытался понять, где лучше: в плену Старков, или в покоях сестёр Харлоу. Возможно, даже равносильно. Когда Ти упоминает о том, как ей плохо, я встаю и ухожу – не могу слышать это. Я занимаюсь чем угодно, только не своей леди. − Ты не должен уходить, − по окончанию его слов, высказалась девушка. – Она же девушка, и независимо от своего статуса может поплакаться своему мужу, хоть и будущему. У вас, волшебный дар – вы можете быть вместе до свадьбы, после свадьбы. Она расценивает это как приличное предательство, и скоро может покончить с собой, если уверится в этом. Дай угадаю, но ревнует меня к тебе так как… Трудно признавать, но я тоже редко с ней общаюсь, мне просто некогда, но нет-нет, да узнаю как она. И всё же, паршиво – мы же её друзья. Теон посмотрел сквозь пол, не моргая сидел так довольно долго. Когда свеча начала дёргаться, он наконец очнулся и громко произнес: − Мы сделаем ей приятно, обещаю, − юноша кивнул в сторону Абигейл и девушка улыбнулась. − А начнём мы с того, что я познакомлю её с одной девушкой. Очень интересные она истории рассказывает. Я в них ничего не понимаю, да и имени её не знаю, видимо не дошло до Железных Островов. Но она леди, ещё какая. «Очень интересно, о ком она», − подумал Теон, поднимаясь с кушетки. Кивнув в знак прощания, они расстались. *** Девушка лежала на кровати, спиной к двери. Её лицо застыло в одной эмоции и казалось, что лежит лишь одетое изваяние из мрамора. Дверь со скрипом открылась, и в неё вошёл Теон. Она не произнесла и слова – да что там, даже не вздохнула. Юноша печально присел на другой край к кровати и потянулся к тумбочке, откуда достал мех полный вина, разведённого мёдом. Только откупорив крышку, Теон вздрогнул, и, закрыв мех, отложил его. Ти всхлипом показала, что ещё жива. − А знаешь, чему сегодня твоя мать меня учила? – Ти не оставляла попытки пообщаться. По личным своим расчётом, она представила, как в это мгновение Теон встаёт и уходит, тихонько прихлопнув дверью для большего акцента на том, какая девушка ничтожная. Но шаги так и не раздались по комнате, сколько бы Ти не ждала. − Нет, не знаю, − в голосе его читалась мужская строгость. Хомлесс это очень понравилось. – И хватит об этом говорить, оставляй все эти эмоции за дверью покоев моей матери! По телу девушки прошёл заряд дрожи, она почувствовала на бедре его руку, и, как дерзко он перевернул её на спину – такого Ти удовольствия не испытывала никогда. Он нагнулся над ней и прижал к постели, вдавливая её и сминая одеяло. Танья хотела что-то сказать, возмутиться, но в блаженстве приоткрыла рот, а Теон прижал к алым губам указательный палец. В его глазах блеснул азарт страсти, но в данный момент он лишь хотел заставитьТи его слушать. Теон тяжело вздохнул, навалившись на неё и протянул: − Сейчас буду я говорить, а ты послушай. Я приношу свои глубочайшие извинения, так как к моему великому огорчению, я оказывал тебе не должное внимание. Тебе, конечно, мерещились всякие ужасы, но это действительно так. Я тебя очень сильно люблю, но мне неприятно слышать, как ты страдаешь. Я сам удивлён, как поступили моя мать и тётя. Но это временно. Три месяца прошло, осталось столько же и вместе это будет вовсе не сложно. Танья округлила глаза и ещё шире улыбнулась, на глазах проступили слёзы. − Я так тебя люблю, − девушка поёжилась и, освободив руки, прижала Теона к себе за шею, поцеловала в губы. Юноша после поцелуя страстно прошёлся губами по её шее, а потом резко отпрянул: − Мир? – На вопрос ответила Танья кивком. Теон улыбнулся и пошёл закрывать дверь на ключ. *** Ти предстала пред двумя женщинами в своём любимом зелёном платье с золотистыми узорами. Глаза её как никогда заливал гнев, тонкая затянутая талия казалось смертельно узкой, но это того стоило – девушка выглядела превосходно. Аланнис осмотрела её. − Ты способная девушка, и если научишься направлять свою стойкость в правильное русло, поёдешь далеко, − говорила Аланнис, а Ти кивнула, дожидаясь новой морали. − Ты свободна, можешь приходить сюда, когда угодно. Танья счастливо улыбнулась и ушла прочь.