Бессмертный

      Гвардия начала высадку при помощи малых десантных челноков, которые курсировали с корабля на планету и обратно. Дракула и его отделение попали в один из первых рейсов и уже с земли наблюдали за высадкой Астартес и остатков своего полка, развалившись на мягкой траве, пока лейтенант не высадился.       Всё шло хорошо, но тут одна из орудийных батарей в уцелевшей части Скитальца неожиданно повернулась в сторону челноков и Тандерхоков космодесанта. Все находившиеся на земле замерли в ужасе, понимая, что сейчас будет. Целый шторм лучей турболазеров устремился к десантирующим кораблям. Челноки, ввиду своей неповоротливости, не успели даже изменить курса, и были мгновенно уничтожены, когда как часть Тандерхоков, благодаря большей маневренности и более чутким сенсорам, смогла увернуться. Она отделалась в основном подпалинами на броне и небольшими повреждениями, когда как гвардия потеряла около половины личного состава. Почти пять тысяч человек погибли, ещё даже не ступив на землю!       — С-сержант, что это было?! — проорал гвардеец из соседнего отделения, дёргая своего сержанта за рукав. Но сержант и сам стоял в оцепенении, посматривая на одного из немногих ныне спокойных бойцов, Дракулу, и Грегора, спокойно взирающих на горящие обломки, падающие с небес. Небо горело вместо костров, на которых сжигают тела.       Через несколько минут, когда солдаты начали отходить от потрясения, майор Ионеску, оглядевшись, забрался на большой камень и начал вещать в мегафон:       — Солдаты, с прискорбием сообщаю вам, что полковник Максимилиан Монтана погиб в результате крушения челнока. Поэтому я беру командование на себя! Солдаты, слушать мою команду, — не успел договорить Ионеску, как гул мельтагана прервал его речь вместе с жизнью. Когда тело майора исчезло во вспышке плазмы, то за ним показался несколько потрёпанный Максимилиан Монтана, державший свой мельта-пистолет на вытянутых руках.       — И так будет со всяким лжецом, что попытается встать у меня на пути! — спокойным, даже ласковым голосом сказал полковник, убирая пистолет в кобуру. — А теперь необходимо избрать нового полевого командира взамен предателя. Так как младший офицерский состав практически весь погиб, как и средний, то придётся выбирать среди сержантов. Сержант Дракула, выйти из строя! — поправляя очки и шинель, приказал Монтана. Сержант подошёл к камню, на котором ещё остался пепел от Ионеску.       — Я назначаю тебя временно исполняющим обязанности майора, предоставляя все необходимые полномочия на время операции, а заодно дарю тебе этот силовой меч в знак нового статуса, — произнёс Монтана, поднимая с земли меч Ионеску и швыряя его Дракуле, но, как обычно, промахнулся и чуть не задел рядом стоящих солдат, что предотвратил новоиспечённый И.О., успев схватить оружие в полёте.       — А почему именно он, а не кто-то другой? Здесь немало опытных бойцов, которые могут побольше этого выскочки! — донеслось с задних рядов. Полковник поправил очки и, подняв мегафон с земли, начал говорить:       — Во-первых, выкриков в строю, за исключением боевых кличей, я не потерплю, а во-вторых, я лично видел его в деле много лет назад. Скажу прямо, он могучий воин, способный потягаться с иным космодесантником в доблести и воинском искусстве, а, судя по его досье, он мастер тактики, схожей с используемой нашим полком. Вопросы остались? — солдаты замолчали, а Командор Астартес, и без того недоверчиво косившийся на Монтану, начал что-то нашёптывать сержанту скаутов. — Тогда я приглашаю Командора космодесанта для обсуждения дальнейших действий.       Командору ничего не оставалось, кроме как постараться не выдать себя этому полковнику, очень смахивающему на тзинчита или кхорнита.

Командный пункт Часом позже

      — То есть вы предлагаете обследовать корабль смешанными группами? — недоверчиво спросил Командор.       — Именно, ведь вы, то есть космодесант, обладаете невероятной эффективностью в условиях ограниченного пространства, но не везде сможете пролезть, да и незаметность и ваши габариты не особо сочетаются, — ответил ему Монтана.       — Насчёт проходимости вы правы, но незаметность — конёк скаутов. Идея неплоха, но я не могу доверять вам всецело, ибо вы говорите, как еретик, и в других обстоятельствах я, возможно, расстрелял бы вас на месте, но сейчас наше сотрудничество — путь к успеху. Сколько гвардейцев вы готовы прикрепить к отряду из двух моих бойцов?       — Отделение. Большей группе будет тяжело сражаться в узких коридорах, — ответил полковник. Командор было хотел спросить насчёт того, что будут делать остальные гвардейцы, ибо не хотел, чтобы технологии и артефакты достались потенциальным еретикам, но Цирус, стоявший по левую руку от Командора, поднял руку, прося слова. Командор кивнул в знак позволения и сержант скаутов начал:       — План хорош, но не лишён изъянов. Что вы собираетесь делать с оставшейся пехотой?       — Если вы так боитесь за свои спины, то оставьте одного-двух десантников или скаутов здесь, чтобы в случае моего предательства они быстро устранили угрозу, — невозмутимо ответил Монтана. Командор кивнул и сказал:       — Цирус, ты, твои скауты и капитан Тул остаётесь здесь ввиду неэффективности в ограниченном пространстве. Я предоставляю тебе все полномочия, необходимые для предотвращения предательства со стороны гвардии, — приказал Командор, кивнув сержанту.       — Я, в знак своего уважения, пошлю с вами своих лучших бойцов под командованием нынешнего исполняющего обязанности майора, — предложил Монтана, протягивая руку Командору, который, в свою очередь, пожал её и отдал необходимые распоряжения по воксу на высоком готике. Максимилиан довольно ухмыльнулся, тоже отдав приказания своим людям по воксу, но уже на Валлахийском наречии, похожем на румынский язык.       — Операцию начнём завтра утром, ибо мои люди ещё не отошли от шока, и никакая речь не поможет в данной ситуации. Вас это устроит? — спросил полковник у уже выходящего из палатки командования Командора, который в ответ не сказал ни слова, а лишь кивнул в знак согласия.       Когда космодесантники вышли, Максимилиан Монтана, осознав ситуацию, маниакально захохотал, предвкушая войну. Успокоившись, он сказал, улыбаясь во весь рот, будто бы обращаясь к невидимому собеседнику:       — Наконец-то, несмотря на все проблемы, оркестр войны и разрушения сыграет мелодию, хоть и камерным составом. Жду с нетерпением, когда вновь прольётся кровь, когда вновь услышу крики боли и отчаяния, когда вновь жизни будут подобны фигурам на шахматной доске! Скоро я вновь буду дирижировать жизнью и смертью перед самым внимательным критиком — Судьбой! — после чего он вновь маниакально засмеялся, оглашая округу зловещим хохотом. Предвкушение приносило ему удовольствие, ведь он добился своего, а именно — войны.