denouement.

На прошлый Новый Год Аня загадывает себе денег, сжигает свое прошлое в синем пламени Б-52 и возвращается на танцпол; у Миры прошлый Новый Год – горящие дедлайны, из праздничного – разве что чашка, по ошибке купленная в супермаркете, на которой веселое 'с новым 2018 годом собаки', и Фёдорова принципиально выделяет запятой обращение. Они – совершенно разные точки на карте, между которыми, конечно же, меньше шести рукопожатий. Между ними одна регистрация в тиндере, где у Ани в профиле каждая фотография – разный цвет волос и много розовых эмодзи. Мира никогда не регистрировалась на любых сайтах знакомств: в её телефоне много разных словарей, заметки с почти тысячей рандомных фраз, телеграм и твиттер как необходимый минимум социальной активности. Да и вряд ли они взаимно свайпнули друга друга, сокращая непонятные скитания в разы. Просто Мира из тех, кто вряд ли назовет хоть какую-то ситуацию из 'tinder nopes' типичной; она из тех, кто на кофе ходит с работой, а не с интернет знакомствами. Между ними минут пятнадцать пешком, но нет ни одного автобуса, ни одного трамвая, который бы синей лентой гугл карт соединял Анин уютно-неоновый мир, где то джаз, то металл попеременно смешиваются со щелчками мышки, с миром Миры, в котором Лил Хесус носится между книжных стопок и засыпает в итоге на толстом блокноте, исписанном убористым почерком (на полях периодически мелькают одинокие буквы ё; если бы у Фёдоровой был тиндер, то она, наверное, указала бы, что отмечает – бокал красного сухого – её день рождения). Вот так получается, что, пока Аня стоит в очереди в Старбаксе («да, фраппучино, да, к сожалению, декабрь»), Мира заходит в любимую кофейню третьей волны, как раз напротив, и берет себе фильтр. Они как минимум трижды танцуют в одной фан зоне, и (как максимум взаимодействий) Мира пьет водку со льдом на мероприятии, где сет играет Евстигнеева. Между ними встреча в «Подписных», но Аня забывает кошелек дома, ругает свою рассеянность и, в итоге, возвращается домой ещё два раза. Мира теряется между полками, выбирает подарки друзьям и (дольше всего, на самом деле) зависает перед стикерами, решая, насколько взрослая она для них (она, в конечном итоге, покупает «Америку» Уорхола, много художки и несколько паков с новогодними котиками). И так получается, что между ними меньше пяти минут, чтоб столкнуться в дверях, и, может… (Евстигнеева спотыкается, материться сквозь зубы и отходит в сторону, чтобы завязать шнурки; Мира толкает плечом дверь книжного, на ходу поправляя холщовую сумку) Мирин декабрь – безумная гонка за собственной тенью, где только всплывающие напоминалки на весь экран держат на плаву, звуковыми сигналами возвращая мысли в правильное русло. У неё вечное ощущение, что что-то убегает сквозь пальцы (кроме времени; с этим фактором она смирилась, когда начала заваливать первые сроки), а она может только открывать и закрывать рот, как рыбка за толстым стеклом аквариума в торговом центре. Фёдорова включает телевизор и распаковывает суши; она сразу же натыкается на осточертевшие «Ёлки», кривится и спешно переключает, надеясь найти что-то не столь современное. Лил Хесус отцепляется от гирлянды и почти запрыгивает на диван, но замирает из-за громкого «блять» из коридора. (Мира ударяет ладонью по лицу, хотелось, конечно, по лицам тех, кто не позаботился о звукоизоляции, и забыла бы об этом всем, но кот уже противно мяукает под дверью, грозясь самостоятельно открыть все замки) Аня смеется, наверное, от отчаянья. Телефон ещё полчаса назад приказал долго жить, из денег только карточка и несколько рублей мелочью, что явно завалялась в карманах, единственная связь с реальностью – резинка чулок и ощущение холодной стены под лопатками. - Всё нормально? Евстигнеева вздрагивает от звука открывающейся двери; поворачивается и видит по-домашнему одетую (на фоне Аниного платья и блесток под глазами особенно заметно) девушку и кота, который быстро проскальзывает мимо её ног в коридор. - Таксист перепутал адрес, а телефон умер, – Аня морщится недовольно. – Господи, какая же тупая ситуация. Лил Хесус начинает тихо мурлыкать под Аниными пальцами. Мира думает, что сейчас может стать для кого-то новогодним чудом хотя бы на полчаса, пока заряжается телефон (и она точно не хочет отказывать себе в этом). - Заходи, розетки у меня, вроде, есть. (И между ним, в итоге, только таксист, который в ночь с тридцатого на тридцать первое уже начал отмечать)