Нежное лето

21.-Игорь! Игорь! Игорек! Игорь открывает глаза. Над ним высокое прозрачное небо. Горячий полуденный воздух плавится, струями стекая к земле. Игорь вдыхает глубоко, густой воздух щекочет ноздри. Мальчик смеётся, поднимает голову и видит перед собой лицо мамы. -Мама…, - Игорь просыпается окончательно и тянет к ней руки… Лицо мамы, такое родное, совсем близко. Мама улыбается, легким движением руки откидывая непослушный локон светлых волос, и что-то говорит, но Игорь почему-то не слышит. Так хочется дотянуться до неё… -Игоооорь…., - мама поворачивается, манит его к себе, смеётся, голос её тонет в густой траве. Трава высокая, она больно бьет по лицу, но Игорь не останавливается. Но чем быстрее он бежит, тем дальше от него мама. Игорь уже устал, он тяжело дышит. -Мама….мама… -Сынок, - мамин голос звонкий и высокий, - я здесь, Игорёк… На маме легкое ситцевое платье. Босыми ногами она переступает ему навстречу…. Ещё шаг,… ещё… Ещё несколько шагов…. Игорь берет её за руку… Сразу становится спокойно и легко… Тонкая ладошка утопает в его большой и широкой… Соколовский замирает, он пытается удержать узкую ладонь, но она выскальзывает…. Женщина взволнованно вздыхает и поднимает голову… Глаза, огромные синие, смотрят с нежностью и любовью. Волосы, мягким облаком рассыпанные по неприкрытым плечам, тонкие ключицы, длинная изящная шея в легком наклоне… Игорь тянется рукой, касается шершавым пальцем небольшого шрама на коже груди. -Вика?... Он скользит рукой по оголенному плечу, горячими губами ощущает солоноватый вкус её кожи… Женщина вздрагивает… Она молчит и смотрит на Игоря своими невероятными глазами. Касается ежика его волос, проводит прохладной ладонью по его горячей щеке, тонким пальцем скользит по подбородку, вызывая его мучительный стон, чувственными губами тянется к нему в поцелуе… Игорь пытается её обнять, он чувствует аромат её тела, запах её волос, смешанный с тонким кисловатым запахом летнего луга, от которого кружится голова. Он чувствует, как куда-то уплывает, его тело становится практически невесомым, в ушах звенит, в глазах разливаются разноцветные блики…. В густом горячем воздухе лицо Вики начинает медленно отдаляться, её образ расплывается и, наконец, растворяется белым облаком. Игорь стоит один среди высокой жесткой, иссушенной летним зноем травы, ему нечем дышать, во рту пересохло…Он хочет крикнуть, но голоса нет,… он рвет на груди рубашку….Пуговицы отлетают в разные стороны и рассыпаются разноцветными бусинами по земле. Он глотает ртом воздух… -Молодой человек…, Вы слышите меня? Соколовский открывает глаза. Медсестра в шапочке и маске на лице трясет его за плечо. Игорь смотрит сквозь неё тусклым взглядом. -Вы слышите? – голос взволнованный, - у Вас все нормально? Соколовский машинально кивает головой. Женщина еще немного стоит, смотрит с нескрываемым сочувствием на осунувшегося небритого человека неопределенного возраста. Он сидит здесь уже несколько дней, и время для него остановилось. В прошлое её дежурство он также сидел на узкой кушетке, вздрагивая при каждом звуке и шорохе. Во взгляде из темных провалов глазниц немой вопрос. Медсестра качает головой, ей нечего сказать ему. Она поворачивается и уходит, прикрыв за собой дверь в палату реанимации. Мужчина провожает её долгим взглядом… Он снова закрывает глаза, со стоном выдыхает остатки воздуха из легких, откидывается назад, упираясь спиной в холодную стену. Он будет здесь сегодня, завтра, послезавтра. Он не уйдет отсюда…. без неё…. -Вика…. Вика…, - Соколовский осторожно приподнимает девушку за плечи. Её голова свисает, в уголке глаза дрожит слеза, стекая мокрой дорожкой по щеке. В её глазах останавливается жизнь…. -Врача! Врача! « Скорую»!…. Кто-нибудь… « Скорую»! – он кричит так, что надуваются вены на висках и шее, а глаза наливаются кровью. Вокруг много народа, все кричат и бегают, но Соколовский их не слышит. Вокруг него тишина. Он сидит на полу спиной к стене, на его руках Вика, он смотрит на её бледное безжизненное лицо и не может поверить в случившееся. Он убирает с её лица завиток, пальцы не слушаются, словно деревянные. Наконец, Вику грузят на каталку. Каталка дребезжит и катится по неровному полу. Двери закрываются, и « Скорая» срывается с места. Соколовский обводит глазами собравшихся. Здесь все: Пряников, Симоненко, Аня, Иван и даже Аверьянов. Аня в слезах, она что-то говорит Игорю, она кричит, но Соколовский опять не может разобрать ни слова. -Поехали, поехали! – Ваня дергает ручку переключения скоростей. Машина взвизгивает резиной, из-под которой выстреливает россыпь мелких острых камней. Её круто заносит на повороте, она вздрагивает и стремительно набирает скорость. В салоне тихо, все молчат, никто не решается начать разговор. Симоненко смотрит в одну точку, он с трудом сдерживает себя, кусая кулак. Аверьянов растерян… Соколовский первым взлетает на этаж, перескакивая через ступеньки. Начинается ожидание, мучительное, долгое. Игорь ходит по маленькому холлу. Кажется, он уже знает, сколько шагов вдоль, поперек и по диагонали. За дверями операционной тихо. Соколовский прислушивается, но ни звука. Аня тоже здесь. Она сидит в сторонке, тихо вытирает слезы ладонью, шмыгает носом. Периодически они встречаются с Игорем взглядом, и оба молчат. Время тянется тошнотворно долго, стрелка часов на циферблате замерла и почти не двигается. Появляется Симоненко, он протягивает бутылку с водой Соколовскому. Пузырьки газа обжигают пересохшее горло, и опять все сначала… Наконец, белая дверь открывается, появляется хирург. Он снимает с лица маску, вытирая ею же влажное лицо. Промокшая ткань его костюма натянулась на спине, обозначив мощный торс. Его пальцы слегка распухли от длительного пребывания в латексных перчатках, он потирает ими виски, слегка морщится и сморит на всех уставшими глазами. -Я сделал, всё, что мог…, -слова повисают в воздухе, - жива… Он поворачивается и уходит, втянув голову в плечи. Жива…жива… жива… Как барабанная дробь в голове… -Доктор! – Соколовский бросается к врачу, - спасибо… Скажите, пожалуйста, что-нибудь нужно? На врача смотрят три пары глаз с надеждой и благодарностью. -Да…, нужно …Нужно ждать… Ждать?… Нужно ждать… И Соколовский ждет, он будет ждать столько, сколько это необходимо. Ему кажется, что, если он уйдет, то случится непоправимое. Он давно потерял счет времени. Для него время остановилось, а пространство сжалось до размеров маленького холла перед дверями реанимации. Периодически Игорь подходит к дверям и стоит, вслушиваясь в звенящую тишину, в которой только звуки аппарата. От обилия белого цвета слезятся глаза. Через створки жалюзи на стеклах Игорь пытается разглядеть её. Там на огромной кровати Вика, …. среди множества проводов и трубок, соединяющих её с жизнью. Вика… Порой ему кажется, что он сходит с ума…. К чёрту Фишера, к чёрту Игнатьева…. К чёрту всю эту справедливость… Зачем ему эта вся справедливость, если не будет её? Зачем ему, вообще, вся эта жизнь….без неё? Соколовский в который уже раз отходит от двери, садится на кушетку и закрывает глаза…. Андрей Васильевич Пряников притормозил около своего загородного дома. С трудом выбрался из-за руля, хлопнув дверью. Тело отказывалось подчиняться своему хозяину. В доме было тихо. Подполковник достал из морозильной камеры заиндевевшую бутылку водки, опустился в кресло, положил на стол табельное. Откупорив бутылку, сделал несколько глотков. Вытирая рукавом подбородок, включил телевизор, пощелкал каналами… Так и есть… В сводке новостей скупой репортаж об уникальной операции службы безопасности, проведенной сегодняшней ночью, в результате которой был прикрыт незаконный международный трафик человеческих органов. Ещё что-то про взаимодействие российских спецслужб с коллегами в Европе, Азии и Америке. Организатор ликвидирован при задержании. -При задержании…ликвидирован…, - повторил подполковник за шустрым репортером. Пряников сделал еще несколько больших глотков. Это был самый ужасный день в его жизни, это было его личное поражение. Холодная жидкость обжигала горло, но не выключала сознание. Становилось мерзко жить… Единственное желание было сейчас – избавиться ото всего этого раз и навсегда, одним махом…Подполковник потянулся к табельному… Внезапно настойчивый телефонный звонок. Пряников полез в карман. -Эээх…, про тебя забыл… -Ты что себе позволяешь?....Под трибунал пойдешь… Подполковник сжимает зубы, морщится от отвращения к себе самому, дергает плечом…. -Сейчас буду, товарищ генерал… Пряников отодвинул от себя недопитую бутылку водки, убрал табельное в кобуру. Кровь стучала в висках метрономом. Через полчаса в кабинете Краснов встретил его молча. Генерал стоял к вошедшему спиной, что, несомненно, не предвещало ничего хорошего. -Я виноват, товарищ генерал… Краснов резко развернулся от окна. По его виду стало понятно, что и для него эта ночь была нелегкой. -Виноват! Пряникова передернуло… -Я не знаю, как Вика, - осекся, - капитан Родионова…. там оказалась, я расслабился после того, как Лапина убрал… -Расслабился, … Андрей…, - Краснов присел за стол, кивком головы давая понять, чтобы Пряников присел напротив. Подполковник продолжал стоять, с трудом подбирая слова. -Никто не ожидал от Игнатьевой… -Ты…, ты, Андрей, должен был ожидать…Это ты страховал Соколовского…И с Лапиным , и с Самойловым ты молодец…. А тут какая-то девчонка… -Это целиком моя вина, товарищ генерал…. Готов понести заслуженное наказание….Это я виноват, что Родионова пострадала…. -Не будь там Родионовой, был бы Соколовский! Пряников тяжело вздохнул, закрыл глаза и покачнулся. Усталость и напряжение дали о себе знать. Краснов посмотрел на подчиненного исподлобья. Сколько лет они знакомы? Казалось, целую вечность, со студенчества. И все эти годы только верой и правдой. Тихо, молча, не высовываясь, всегда в тени, всегда на черновой работе, наступая на своё я. Пряников достал из кармана листок, сложенный вчетверо. -Что это? -Рапорт, товарищ генерал. Краснов сделал паузу. Пряников стоял уже твердо и смотрел на генерала в упор. -Я готов понести наказание….,а там уже пусть все будет, как будет…. Краснов пробежал глазами рапорт. -Герой… Пряников опустил глаза в ожидании приговора. -Иди, Андрей, иди…, отдохни сначала…., - Пряников развернулся к двери, - Да, и как там Вика,… то есть, капитан Родионова? -Плохо…, - дверь хлопнула на сквозняке, давая понять, что разговор закончен. -Готов понести наказание…., - перечитывал Краснов рапорт, - ты уже понёс наказание, товарищ подполковник… Он разорвал листок с неровным почерком и выбросил обрывки в корзину. Таисия Петровна медленно вводила в катетер лекарство. Бесцветная прозрачная жидкость легко перетекала из шприца в вену. Рука женщины безжизненно откинута на постели, на бледном лице с заостренным носом и впалыми щеками никаких признаков жизни. Аппарат методично вдувает в легкие воздух. Таисия Петровна покосилась на дверь, за которой все там же, на своем месте, сидел мужчина. -Кто она ему?... Жена? … Коллега? Медсестра много повидала за годы работы : видела и горе, и безнадегу, и радость… Всё было. Таисия Петровна не была сентиментальна, но история женщины, только что родившей и еще даже не видевшей своего ребенка, но уже находившейся на грани жизни и смерти, вызывала у неё щемящее чувство жалости и несправедливости. Медсестра аккуратно наложила свежую повязку на рану. Внезапно аппарат издал тонкий протяжный звук, на дисплее появилась кривая линия, грудная клетка женщины приподнялась. Таисия Петровна метнулась к двери, столкнувшись с врачом. -Юрий Алексеевич, … мне показалось, что пациентка пытается дышать… Реаниматолог склонился над кроватью. Соколовский припал к стеклянной двери, пытаясь понять, что происходит в палате. -Что? – со страхом и одновременно с надеждой. - Есть положительная динамика, посмотрим, … возможно, снимем с ИВЛ… Это хорошо? – Игорь сверлил врача взглядом. -Это очень хорошо, молодой человек, …. Расслабьтесь…., - и скрылся за дверью. Соколовский почувствовал резкую слабость, спустился по стене, закрыв глаза руками. -Молодой человек, - медсестра окликнула Игоря. Соколовский отнял руки от лица, - Вы можете пройти в палату…. Соколовский привстал, медсестра накинула ему на плечи вискозный синий халат. Игорь нерешительно шагнул за дверь и остановился в шаге от кровати. Его лицо вытянулось, глаза остановились…. Он медленно опустился на стул рядом с высокой функциональной кроватью, где где-то на маленькой тонкой подушке с запрокинутой головой и с немыслимой гофрированной трубкой в горле лежала она, Вика… -Вика,… родная…, - Игорь припал к её руке, ощутив губами прохладную кожу. Соколовский вглядывался в её бледное лицо, пытаясь разглядеть любимые черты. -Вика, родная моя, ….ты слышишь меня? – Игорь взял её руку в свою, легонько сжимая её тонкие пальцы, - Вика, милая моя, … Я люблю тебя…прости меня…прости… Соколовский резко повернулся. -Она сжала мне пальцы! …. Слышите? …. Она сжала мои пальцы…, - с надрывом в голосе, ища поддержки у медсестры, которая склонилась над другим пациентом. -Не выдумывайте, пожалуйста…, - Таисия Петровна подошла к Игорю и с плохо скрываемой жалостью легонько подтолкнула мужчину к выходу, - Вам лучше уйти сейчас. -Это не бред… Она пожала мне пальцы… -Может быть…. Может быть…., - Таисия Петровна с болью в сердце смотрела на возбужденное лицо с горящими глазами. От этого взгляда её стало немного не по себе, она уже пожалела, что поддавшись чувствам, впустила в палату мужчину, возможно, раньше времени обнадежив его. -Она пожала мои пальцы…. Вика пожала мне руку….. Это положительная динамика…., - Соколовский говорил это Ане и Ивану. -Игорь…., - Аня обняла Соколовского, всхлипывая и улыбаясь одновременно, - ой,….ты колючий…. -Врач сказал, что есть положительная динамика, - Игорь тер лицо руками. -Поедем с нами, тебе надо умыться и переодеться…. Соколовский покачал головой. -Игорь…, - Аня продолжала, тщательно подбирая слова, - ты не хочешь навестить свою дочь? Морозом по коже. Дочь… Его дочь… Внутри всё сжалось, к горлу ком подкатил. Соколовский проглотил. -Да… Да…, - и, обернувшись на дверь реанимационной палаты, зашагал к выходу. Горячая вода и тарелка супа сделали свое дело. Соколовский разомлел и уснул прямо за столом, облокотившись на руку. Ни Аня, ни Иван не решались его разбудить. Игорь проснулся сам. Всеми правдами и неправдами, молодые людям все же удалось встретиться с доктором. Всё та же молодая врач, которая разговаривала с Викой несколько дней назад, выслушав сбивчивый рассказ, изменилась в лице. -Я отец этой девочки…. Разрешите мне её навестить… Врач немного растерялась под взглядом этих зеленых глаз. На невероятно уставшем измученном лице только эти глаза и выдавали в этом человеке признаки жизни. Она позволила мужчине взглянуть на малышку. Он присел перед кроваткой, по его лицу пробежала улыбка. За маской на лице трудно было её разглядеть, но улыбались глаза. Девушка, с трудом сдерживая подступившие слезы, жестом попросила выйти. -Я могу её навещать? -Можете…., - женщина пригласила Соколовского в ординаторскую, - Игорь Владимирович, Вам необходимо установить свое отцовство…. -Зачем?... Это мой ребенок…. Мне это не нужно…. -Это нужно вашей дочери…. -Не понял…. -Я так полагаю, что мама не может ухаживать за ребенком, - Соколовский вскинул глаза, - пока….не может…., - мягко уточнила, - А девочка не может находиться здесь долго, поэтому по истечении некоторого времени ребенка нужно будет передать родственникам или опекунам…. Или отдать в дом малютки…. - В дом малютки?....Это Вы сейчас так пошутили? -Нет, Игорь Владимирович, это не шутка, это такие правила…. Соколовский привстал. -Я все понял… Я обязательно сделаю тест…. Адвокат, Гельман Артур Дмитриевич, ожидая врача в мрачном коридоре диспансера, переминался с ноги на ногу. За годы своей работы ему ни раз приходилось посещать подобные заведения, но всегда он ощущал некоторую неловкость и дискомфорт. -Я здесь по поручению Игнатьева Аркадия Викторовича, - начал он разговор, - и хотел бы встретиться с его дочерью Игнатьевой Екатериной. -К сожалению сейчас это невозможно…, - высокий немолодой врач пригласил присесть и сам сел напротив, разглядывая документы адвоката, - пациентка медикаментозно загружена и находится в состоянии сна. -Вот как… -Да, у Екатерины Аркадьевны тяжелое послестрессовое расстройство с эпизодами психомоторного возбуждения, к сожалению. - И как долго она пробудет здесь? -Боюсь, что на этот вопрос Вам сейчас никто не сможет ответить, - психиатр развел руками. Адвокат поднялся со стула, слишком громко отодвинув его, поблагодарил за беседу и поспешил откланяться. Уже на улице, перед тем, как сесть в автомобиль, он задержал взгляд на фотографии девушки: « Красивая… Жаль…». Убрал фотографию обратно в документы, закрыл пухлую папку и бросил её на заднее сиденье. Гельман понимал, что обрадовать её отца, чьим делом он сейчас занимался и чьим доверенным лицом выступал, ему не удастся. За время своей адвокатской практики он научился прогнозировать исход дела и гибко выстраивать линию защиты. Но чем больше он вникал, тем больше понимал, что в этот раз интуиция его подвела, и чувствовал, что здесь тупик, и зря он, вообще, взялся за это дело… Лето, незаметно переступив свой экватор, медленно катилось к финалу. Дневная жара уже не так мучила горожан, дожди всё чаще поливали город, отстукивая барабанную дробь по крышам и карнизам. Город медленно погружался в осеннюю сонливость. Каждое утро начиналось со звука метлы дворника, который скрябал жесткими прутьями, собирая первые желтые листья, прилипшие к мокрому асфальту. Дни тянулись долго, иногда очень долго. Вика открыла глаза, окинула взглядом палату. Здесь она просыпалась все последние дни и недели. Облокотившись на ограждение кровати, положив руку под голову, дремал Соколовский. Женщина улыбнулась, легко откинула с лица прядь волос и посмотрела на Игоря. Это лицо она видит изо дня в день все эти дни и недели, с того самого момента, как она открыла глаза и ощутила себя в этом мире. Соколовский всё время был рядом, он отказывался уходить, с ним Вика засыпала и с ним просыпалась каждое утро. С ним она заново училась чистить зубы и глотать твердую пищу, это он держал её, прижимая к себе, в приступе неукротимого кашля. С ним она ела ненавистную кашу. Она не могла её не есть… У Соколовского был удивительный дар убеждения. Она давилась, смеялась и ела. А ещё он приносил ей фотографии дочери. Это был ежедневный фото отчет о том, что ели, пили, как спали. По вечерам они катались на кресле- каталке по больничному коридору, чем приводили в замешательство дежурный персонал. Но на сегодня была назначены выписка и перевод в реабилитационный центр. -Игорь, может, все же домой? – с надеждой в голосе, - я домой хочу… -Нет, Виктория Сергеевна, рано… Вспоминая вчерашний их разговор, Вика улыбнулась. Она провела рукой по волосам Игоря, отросшим и забавно торчащим жестким ежиком, на висках посеребренным. Женщина задержала взгляд на его лице. Она знала каждую черточку и каждую его морщинку. -Где же тот милый мальчик? Игорь приподнял голову и открыл глаза. -А ты запала на мальчика? – уголок рта полез вверх, зеленые глаза засмеялись. Женщина смутилась, прикрыв рот ладонью, и закивала в ответ. -Эээээ, Виктория Сергеевна, серьезная женщина,… капитан полиции,…. на какого-то пацана повелась…., - Игорь потянулся губами к губам женщины, глядя ей в глаза, - проснулась? Дверь в палату открылась, на пороге появился лечащий врач. -Доброе утро. Выписка готова, - он протянул несколько отпечатанных листов. -Ух, ты…. -Да, есть что написать… Телефон Соколовского пикнул смс-кой, он быстро стер сообщение и убрал трубку в карман. -Кто тебе пишет? -Да, так… сюрприз…, - Соколовский поджал губы. -Сюрприз? Игорь кивнул головой. -Ногу давай…, - он уже завязывал шнурки на кроссовках Вики. -Я сама… -Сама,…конечно, сама, - Соколовский пересаживал Вику на кресло-коляску, придерживая её за подмышки, - ну, что, поехали что ли? Спустившись на лифте, молодые люди оказались в просторном больничном холле, а там и на улице. День сегодня обещал быть теплым. Вика сощурилась от яркого утреннего солнца. Навстречу им по дорожке больничного парка шла Аня с коляской. -Сюрприз…, - Игорь сзади обнял за плечи Вику, уже готовую расплакаться. -А вот и Ангелина, - Соколовский приподнял из коляски маленькую всю в каких-то немыслимых рюшах и бантиках девочку. -Как? Как ты её назвал? – голос Вики дрожал от переполнявших её чувств. -Ангелина… Что-то не так? -Ангелина…., - женщина повторила, пробуя на вкус каждый звук. -Да…., она, как ангел…., - Игорь переложил ребенка на руки к матери. Женщина обняла дочку, её глаза наполнились слезами… Девочка несколько секунд разглядывала лицо матери, потом вытянула губы, наморщила носик и издала громкий плач. -Уууу, как некрасиво…, - Соколовский принял из рук растерянной матери ребенка. Девочка быстро успокоилась. От Вики не ускользнуло, как шустро Игорь управляется с ребенком. -Я буду ревновать… -Да, пожалуйста…А сейчас… карета подана…. Соколовский усадил Вику на заднее сиденье автомобиля и сам же сел рядом. -Мы приедем к вам в воскресенье…, - Аня махала рукой, другой удерживая коляску. Вика откинулась на сиденье. На душе стало вдруг так хорошо и спокойно… Она мысленно посчитала про себя: до воскресенья оставалось всего лишь два дня. Автомобиль легко тронулся с места, за окнами остался больничный дворик. А впереди была целая жизнь….