Исцеление

2003 г.

Corey       Я не мог точно вспомнить, сколько времени прошло с того момента, как я прилетел в Лос-Анджелес. Череда скучных, унылых дней слилась в непрерывную чёрную полосу. Каждый день я проводил в беспробудном пьянстве, а после этого ночью отправлялся в известный местный бар «The Rainbow» на Сансет-Стрип, что в Западном Голливуде. Бутылка «Джека» стала мне роднее даже собственной девушки, которой я, признаться, в то время уже начал изменять. Я чувствовал себя последней сволочью и вместо того, чтобы выяснить причину своих проблем и разобраться в них, всё глубже погружал себя в дерьмо. Все мои чувства атрофировались, кроме бесконечного и всепоглощающего отвращения к себе и окружающим.       Сегодняшняя ночь не стала исключением — я как всегда просиживал штаны в баре и тратил последние деньги на выпивку, лениво наблюдая за другими посетителями «The Rainbow». Это место давно стало известным как пристанище для рок-музыкантов и их поклонниц. После нескольких выпитых рюмок звуки музыки и весёлые пьяные разговоры отошли на второй план, казались далёкими и едва различимыми.       Краем глаза я заметил вошедшего в бар нового посетителя, силуэт которого показался мне до боли знакомым. С трудом сфокусировав взгляд, я признал в нём Джои Джордисона. На то, что это был именно драммер «Slipknot», указывали отличительные внешние признаки: чёрная кожаная куртка, порванная в нескольких местах, с которой он не расставался уже несколько лет; длинные тёмные волосы, висевшие грязными патлами и почти скрывавшие худое мрачное лицо, и пронзительные голубые глаза, смотревшие на меня с холодным неодобрением. Без тяжёлых ботинок на платформе рост Джои составлял всего около пяти футов, но никому в здравом уме не пришло бы в голову назвать его коротышкой. Однако я в тот момент ясным рассудком не отличался и мог бросить в адрес драммера любую гадость.       — Какого хрена, чувак? — вместо приветствия произнёс Джордисон, когда подошёл ко мне поближе. — Мы должны были начать репетировать ещё месяц назад. Но тебя вечно нет дома, на телефонные звонки не отвечаешь, а когда я обратился к Шону, то он заявил, что работает над каким-то другим проектом. Что за траханый цирк тут происходит?       Я поморщился от громкого голоса драммера, словно от зубной боли. Некоторые люди обернулись на нас, а бармен, до этого о чём-то без умолку трещавший, заткнулся и с интересом навострил уши.       — Знаешь, я сейчас не в том состоянии, чтобы джемить, — заплетающимся языком пробормотал я, — Мы со «Stone Sour» совсем недавно откатали очередной тур…       — И ты настолько устал, что не мог ответить на грёбаный звонок? — вкрадчиво спросил Джои, скулы которого слегка порозовели; либо перед походом в бар он успел хорошенько надраться, либо просто разозлился. Я не исключал оба варианта. — У меня тоже полно своих сайд-проектов, но это не позволяет мне вести себя как последняя свинья.       Не дождавшись ответа, драммер замолчал, переводя недовольный взгляд с меня на почти пустую бутылку «Джека», которая одиноко стояла на барной стойке среди маленьких рюмок. Он что, хочет запустить её мне в лицо?       — Сегодня непременно напьюсь до беспамятства, — вполголоса заявил Джои, ни к кому конкретно не обращаясь, — Других способов переварить всё то дерьмо, что скидывают мне на голову, я не вижу.       — Первая здравая мысль из твоих уст за сегодня, старина, — поддержал я, чувствуя, как лицо расплывается в глупой ухмылке, — Выпью за твоё здоровье.       — И всё-таки, что мне скажешь насчёт репетиций? — очнувшись, снова завёл свою шарманку Джордисон, — Между прочим, Пол тоже ждёт не дождётся, когда остальные члены группы соизволят собраться вместе.       Я покачал головой, стараясь игнорировать тупую ноющую боль в висках.       — Слушай, давай обсудим это позже. Мне сейчас и так хреново…       — Поэтому ты посылаешь нахрен всех остальных? Прекрасная позиция, Тейлор, — словно яд, выплюнул последние слова Джои, и развернувшись, чуть ли не бегом направился к выходу из бара. Его удивлённо проводили взглядом множество полупьяных глаз.       — Повтори, — заплетающимся языком сказал я бармену, пододвигая к нему пустой стакан. Сзади громко хлопнула входная дверь и тихо, горестно звякнул колокольчик — что ж, отлично поболтали.       По большей части я решил оттолкнуть всех знакомых и коллег от себя. Так почему драммер должен стать исключением?       Едва бармен налил следующую порцию алкоголя, я вмиг осушил стакан, и все лишние мысли поспешили убраться из моей головы. По помещению тихо плыла музыка, утопая в какофонии хмельных выкриков и неприятного, режущего слух смеха таких же конченных пьяниц, как я. В какой-то момент меня охватил неконтролируемый приступ злости на себя, окружающих и вновь опустевший стакан. Резким движением руки я швырнул его куда-то за спину и услышал звук бьющегося стекла и отборную ругань.       — Эй, урод, ты что творишь?!       Тогда я и понятия не имел, что на самом деле был настоящим уродом. Я начал швырять в людей все пустые рюмки, до которых мог дотянуться. Другие посетители бара, тоже успевшие изрядно выпить, были готовы сорваться на меня и как следует набить рожу, но я не позволил этого сделать. Несмотря на количество выпитого алкоголя, я довольно крепко держался на ногах и быстро выбежал из «The Rainbow», добравшись до перекрестка улиц Sunset и Larrabee.       Ночное небо затянули тучи, и воздух пропитала страшная влажность. Сквозь ветви деревьев пробирался плотный дым, идущий из окон старых некрашеных домов.       Мое внимание привлекла витрина какого-то небольшого магазина с тошнотворно-розовой неоновой вывеской. Дико захотелось разбить её к чертям, и этот внезапный порыв показался мне довольно забавным. Недолго думая, я пробил ногой витрину насквозь. Это было очень странно и отдалённо напоминало «слоумоушен».       По случайному стечению обстоятельств, сзади меня на светофоре стояла машина с патрульным полицейским. Я просто подошел к ней и положил руки на грёбаный капот. В это время пошёл мелкий дождь, заставив чёрный макияж стекать по щекам. В груди ощущалась давящая пустота и полное безразличие ко всему происходящему. Полицейский одел на меня наручники и стал заталкивать в машину на глазах у толпы зевак, откровенно смеявшихся надо мной. От чувства собственного бессилия и вновь нахлынувшей злости я начал в них плеваться. Коп принялся смеяться, при этом стараясь удержать мои руки.       Буквально через несколько минут меня привезли в участок и затолкали в тюремную камеру. Шатаясь из стороны в сторону, я медленно побрел к дальнему углу своей клетки, не рискнув сесть на потрепанный матрас, насквозь пропахший застарелой мочой и семенем. Единственным моим желанием на тот момент было желание справить нужду, поэтому я хрипло гаркнул копам, чтобы те отвели меня в уборную. Тем самым я еще оттягивал момент снятия отпечатков.       Я старался лишний раз не думать о том, в какую передрягу мне удалось вляпаться, и делал всё на автомате: неторопливо вышел из камеры, кинув на полицейских пустой взгляд, побрёл к уборной, заглянув по пути в грязный осколок зеркала со следами отпечатков пальцев. Но когда я закончил свои дела и вышел из туалета, меня, к удивлению, повели не обратно к камере, а прямиком на свободу, с которой я где-то на краю сознания уже успел попрощаться.       — Тебе крупно повезло, парень, — сказал один из сопровождавших меня копов, — Твой друг смог договориться с владельцами магазина. Они не станут выдвигать обвинения, если ты сразу заплатишь за витрину. Если бы не он, то тебе уже сегодня выдали бы оранжевую одежду.       Судя по голосу, коп был действительно раздосадован, что меня пришлось выпустить. На ватных ногах я вышел из участка, прирущившись от света фонарей, который неприятно колол глаза после полумрака тюремной камеры.       Я кое-как доковылял до дома и, рухнув на самый ближний диван, сразу вырубился. Последней мыслью, посетившей мою голову перед отключкой, стало примерно следующее: «Боже, что за херня произошла сегодня со мной?»