Исцеление

James       Мне действительно хотелось бы сказать, что работа над третьим студийным альбомом «Slipknot» с самого начала приносила приятное чувство удовлетворения, но это было бы жуткой неправдой. На самом деле, в тот момент я находился в ужасном состоянии. Не мог ни с кем общаться, поэтому постоянно запирался в своей спальне, оставаясь наедине лишь со своим «Fender'ом». Вдобавок, у меня начались панические атаки, из-за чего мне пришлось временно изолировать себя.       Мы едва завершили тур со «Stone Sour» в поддержку нашего одноимённика — и тут сразу же приходится браться за «Subliminal Verses». Писать альбом с теми людьми, с которыми я не общался почти два года, снова учиться контактировать с ними… Многие из них могли подумать, что я просто страдал хернёй и выдумывал проблемы на пустом месте, но всё это было не так-то просто, как могло показаться на первый взгляд.       Я перестал пить и употреблять наркотики, но это нисколько не помогло привести мысли в порядок. Меня не покидало стойкое ощущение того, что я занимаюсь совершенно ненужными, несущественными вещами и делаю это из рук вон плохо. Оно преследовало меня, когда я брал в руки гитару и пытался сыграть хотя бы несколько аккордов, спускался на кухню за новой чашкой кофе или отправлялся в ближайшую аптеку за травяными успокаивающими каплями… Короче, это чувство намертво прилипло ко мне, словно пробравшись под кожу, и играло на нервах, словно на струнах гитары.       Я был настолько внутренне сосредоточен, что мне казалось, будто каждый думает обо мне. Во время репетиций я постоянно ловил на себе, как я думал, недовольные взгляды согруппников, словно говорящие: «Прекращай лажать и начни уже играть нормально». В таких случаях я отстранённо, как на автопилоте, отыгрывал свои партии, и после окончания репетиции сразу же уходил к себе. Если бы я внезапно услышал в своей голове голоса Клоуна, Джои или кого-то другого, то они наверняка начали бы говорить про меня гадости…       Но несмотря на всё вышеперечисленное, альбом был записан, видеоклипы отсняты, и группа начала готовиться к мировому турне. И, как всегда, перед началом тура в поддержку нового альбома нам необходимо было обновить маски. Я не стал вносить в свою каких-либо кардинальных изменений, как это сделали Кори, Клоун или Сид, и оставил прежнюю основу — лицо зловещего шута с молнией вместо рта, но сделал «алмазы» вокруг глаз более темными, а лицо, наоборот, более бледным. Это придало маске бо́льшую контрастность, но выступать на сцене и отыгрывать часовые концерты в ней было по-прежнему неудобно, особенно в жару. Джои однажды сказал, что ношение маски вызывает в нём такое чувство, будто он заперт в Аду — и отчасти я с ним согласился.       Когда мы отправились в тур по Европе в поддержку новоиспеченного альбома, с каждым проведённым концертом усиливалось моё желание достать свою кредитку и заказать рейс обратно домой. В частности, когда мы были во Франции и отыграли очередной концерт, оно достигло своего максимума. После окончания шоу я сразу же направился к себе в гримёрку, на ходу стягивая с головы мокрую от пота маску. Захлопнул за собой дверь и устало опустился в низкое кресло, рассеянно провёл ладонью по лицу, размазывая по щекам остатки тёмного грима. Даже за закрытой дверью до меня доносился хриплый кашель Тейлора вперемежку с его истеричным смехом. Я знал Кори достаточно долгое время, поэтому был почти уверен, что таким незатейливым образом вокалист пытался скрыть досаду на свои плохо исполненные партии, чему виной был голос, испорченный от нескольких месяцев непрерывного пьянства.       — Интересно, дотянет ли он до конца тура или отправится лечить связки уже через пару других концертов? — пробормотал я себе под нос, опираясь локтями о широко расставленные колени, — И, что ещё интереснее, дотяну ли я?       Краем глаза я случайно увидел валявшийся на столе телефон, блестевший в свете лампы серебристым корпусом. Поддавшись внезапному желанию, я вскочил с кресла и схватил его, набирая номер знакомой авиакомпании. На той стороне послышались гудки, которые вскоре прервал приятный женский голос. Я несколько раз прокашлялся и постарался сделать так, чтобы мой голос звучал максимально спокойным и уверенным.       — Добрый день, могу я узнать цену одностороннего рейса из Парижа в Де-Мойн?       — Одну минуту…  — Недолгая пауза. — Авиабилет с Франции в Де-Мойн стоит двести пятьдесят долларов. Хотите заказать рейс?       Тейлор наконец-то заткнулся и притих, но вскоре на смену его голосу за дверью пришли восторженные вопли Криса и Сида. Похоже, они уже успели слегка набраться и теперь шли в сторону моей гримёрки. Этого ещё не хватало…       — Да, — ответил я в трубку, немного понизив голос, чтобы согруппники меня не услышали.       — Пожалуйста, продиктуйте номер вашей кредитной карточки.       — Сейчас, — пробормотал я и начал рыться в ящиках стола, хотя помнил номер кредитки наизусть.       «Ну же, Рут, — настойчиво звучал в голове противный голос, — Просто дай им грёбанный номер, и твои мучения закончатся». Я прекрасно понимал и ощущал это, я отчаянно хотел домой…  И просто не смог этого сделать.       Я извинился, сказал, что перезвоню позже, и прервал звонок, с досадой отбросив телефон подальше. Чёрт возьми, и опять у меня нихрена не вышло!       Мне срочно нужно было выплеснуть куда-нибудь всю свою досаду и негодование, и выбор пал на один из моих кастомных «Fender'ов». Я достал из ящика стола наполовину пустой маркер «Sharpie» и начал писать на гитаре первые пришедшие на ум фразы. Они оказались вполне простыми и немногословными — «Нахрен всё, нахрен эту группу и всех этих ублюдков». Когда весь корпус гитары оказался исписан нецензурной бранью, мне стало чуточку легче.

***

      Но в конце концов, спустя долгие месяцы мирового турне, я осознал, что все ребята из группы находились там по той же причине, что и я. Они не ополчились против меня и не собирались улетать. Наоборот, мы все были там друг для друга. Каждый из нас пришёл к этому выводу далеко не сразу — мы наводили мосты меж собой весь первый год эпохи «Vol.3». И нам потребовалось много времени, чтобы дойти до того места, где мы смогли бы залечить свои раны. Я осознал это и на протяжении следующих нескольких лет начал медленно, но уверенно очищать себя.       И сейчас я с уверенностью могу сказать, что «Subliminal Verses» — моя любимая запись, которую сделала наша группа. Мы пробовали некоторые вещи, которые не вписывались в наши рамки, позволяли себе эксперименты со звучанием, во многих отношениях рискованные, но у нас здорово получилось!       But now it's over...