Множественные умы Персиваля Грейвса

- Ну что, Стэн, как он? - обратился Митчелл к временно исполняющему обязанности директора Отдела магического правопорядка МакКизу. Все присутствующие в кабинете напряглись в ожидании его ответа. - Колдомедики говорят, что его тело практически в порядке. Но о том, что у него творится в голове, не знает никто. Впрочем, как не знают и то, когда он придёт в себя. Грейвс в коме. Главный колдомедик Райдерс говорит, что Гриндевальд использовал обширное количество ментальных техник во время пыток, чтобы добыть необходимую ему информацию, но, судя по всему, наш директор не собирался так просто сдаваться. Есть вероятность, что безумец повредил его сознание. В любом случае, по словам Райдерса, оценить реально нанесённый урон он сможет только, если Грейвс очнётся, - от услышанного вся команда напряглась. - Мистер МакКиз, сэр, я не совсем понимаю.. мистер Райдерс хотел сказать, что он может не выйти из комы или же, наоборот, выйти, но совершенно другим человеком? - испуганно прошептала Тина. - Полагаю, что так, Голдштейн. - Н-но, сэр.. что мы тогда будем делать? И можем ли мы сейчас чём-то ещё помочь? - Голдштейн всегда была готова бороться до последнего и упрямо стоять на своём. Именно эта черта вызывала у одних снисходительную улыбку, вторых же заставляла относиться к ней с уважением, в третьих будила лишь раздражение и ощущение скорых неприятностей, которые обязательно коснутся всех, ведь зачастую Тина кидалась в омут с головой, совершенно не думая о последствиях и сопутствующем ущербе от ее чересчур активных и непродуманных действий. - У меня нет пока ответов на твои вопросы, Тина, - устало выдохнул МакКиз. - Придется подождать немного, я думаю, что скоро все станет ясно. Теперь все дело за Грейвсом. Он у нас крепкий малый, много чего повидал и многое пережил. Уверен, он справится и с этим. - Стэн сосредоточенно кивнул, будто успокаивая уже сам себя, затем провёл рукой по своей изрядно отросшей на лице рыжей щетине и выдохнул. Тина внимательно смотрела на стоящего во главе стола коренастого мужчину, отмечая про себя, что за последние недели лицо старшего аврора вкупе с обрамлявшими его волосами, ровно разделёнными прямым пробором на рыжие пряди с одной стороны и седые как стальной металл с другой (прощальным «подарком» контрабандиста, пойманного в одной из их первых совместных с Грейвсом операций), выглядело совершенно изможденным: посеревшая кожа придавала его лицу болезненный вид, синяки под глазами, казалось, стали самыми преданными напарниками, а межбровные морщины выделялись еще сильнее, чем прежде. - Ладно, все, давайте теперь вернёмся к насущным делам. Перед тем, как доложить президенту Пиквери о том, что нарыл Вэй по делу обскура, мы должны быть точно уверены, что он мог выжить.

***

Спустя четыре часа после «летучки» у МакКиза Тина спускалась в крыло колдомедиков, чтобы поговорить с доктором Райдерсом. - Мистер Райдерс, сэр, добрый день! - догоняя мужчину в коридоре, звонко проговорила девушка. - Здравствуйте, мисс Голдштейн. Вы снова попали в какую-то передрягу и Вам нужна наша помощь? - его лучистые глаза улыбались, в то время как весь остальной вид выражал серьезность, соответствующую его статусу. Тине всегда нравился этот бодрый старичок невысокого роста и сухонькой комплекции. Несмотря на свой внешний вид, он был одаренным и опытным колдомедиком. Именно познакомившись с ним, Тина впервые в полной мере поняла, что значит выражение: «внешность обманчива». Этот тщедушный старик был полон магии, которая практически осязалась вокруг. - Ох, что Вы, мистер Райдерс, сэр, нет, - зардевшись, Тина покраснела, вспоминая все те разы, что попадала сюда по воле случая и мановению руки строптивой фортуны, так редко улыбавшейся ей, - я здесь из-за мистера Грейвса. Как он? - Ну вот, даже в бессознательном состоянии, в шаге от смертного одра к нему слетаются очаровательные леди, - притворно проворчал колдомедик и, видя отразившееся беспокойство на лице девушки, осекся, быстро продолжив, - он стабилен. Насколько это в принципе возможно в его ситуации. Но никаких прогнозов я пока дать не могу. Кажется, он не стремится возвращаться к нам, мисс Голдштейн. Физически он быстро восстанавливается. Практически все переломанные кости уже срослись. Но его душа, мисс Голдштейн, - Райдерс указал сморщенной кистью руки себе в район солнечного сплетения, повторяясь, - его душа и разум истерзаны. - Сопровождая последние слова, старик легко коснулся своего лба указательным пальцем, внимательно окидывая взглядом растерянную и взволнованную девушку. Та прикрыла дрожащие губы ладошкой, пытаясь скрыть свои переживания. - Мистер Райдерс, я могу его навестить? - осторожно поинтересовалась аврор. - Не думаю, что это плохая идея, Тина. Однако, об этом никто не должен узнать, иначе нам с Вами «крышка», - лукаво усмехнулся колдомедик, - госпожа Президент запретила кому бы то ни было посещать его без ее ведома и разрешения. Но я уверен, что мистер Грейвс должен знать, что здесь есть те, кто его ждёт, и, чем больше этих людей, тем лучше для него. Будет чудесно, если Вы, молодая леди, немного побудете с ним и поговорите. Я убеждён, что он, несмотря на забытье, все слышит. - Девушка внимательно слушала Райдерса, кивая, будто что-то решая для себя, ее глаза отражали упрямую решимость. - Вторая дверь налево, - указал рукой колдомедик. - Позовите его к нам, Тина. Поблагодарив мужчину и попрощавшись, девушка направилась к указанной двери. Замерев перед ней на мгновение, она глубоко вдохнула пропахший зельями и отварами больничный воздух и, собираясь с силами, потянула позолоченную ручку на себя. Дверь тихо открылась. Ее взору предстала совершенно белая комната с таким же белоснежным аскетичным убранством. Ослепительный солнечный свет проникал через огромное окно напротив. Такая стерильность представшего перед ее взором пространства больно ударила по глазам. Девушка зажмурилась, лихорадочно моргая. Наконец, привыкнув, Тина осмотрела палату. Единственное темное пятно, выделявшееся на фоне безгранично белого помещения, - волосы Персиваля Грейвса. Отросшие, чёрные как смоль с мелкими паутинками седины, играющей на солнце, они подчеркивали бледность его спокойного лица. Тина никогда ещё не видела своего начальника таким умиротворенным. Мягко ступая по полу, она подошла ближе к высокой больничной кровати. Девушка, оставшись без свидетелей, позволила себе впервые внимательно рассмотреть черты его лица. Колдомедики потрудились не только над его израненным телом, но и привели его лицо в порядок, гладко выбрив. Точеные скулы сейчас особенно резко выдавались на фоне мертвенно бледных тонких губ. Ресницы же, казалось, будучи длиннее, чем у самой Тины, отбрасывали тень на и без этого серые синяки под глазами. Брови, густые и чёрные, подчиняясь воле своего хозяина, всегда красноречиво доносили его мысли без слов. Сосредоточенный и задумчивый, хмурясь, он смыкал их, удивленно поднимал, если вдруг встречал интересную головоломку в череде бессмысленных рутинных дел похитителей, контрабандистов, фальсификаторов и прочего отребья, изгибал правую, одновременно с этим насмешливо растягивая губы в кривоватой ухмылке, когда она, Тина, снова с повинной стояла и блеяла объяснения после очередного своего провала. Отвлекшись, волшебница обратила внимание, что солнце мучительно ярко светит Грейвсу в лицо. Переведя взгляд на окно, она увидела, что по бокам от окна висели плотные, такие же кипенно-белые, как и все вокруг, портьеры. Тихо ступая по полу, словно боясь разбить царившую в комнате тишину, нарушаемую разве что еле слышным дыханием мужчины, Тина подошла к окну, задергивая ткань, и медленно погружая его лицо в тень. Вернувшись к кровати больного, девушка пододвинула к ней ближе стул, стоящий недалёко от маленького, узкого письменного стола. Сев и слегка наклонившись к непреходящему в себя директору Отдела магического правопорядка, она робко коснулась своей тёплой ладонью его руки, лежащей на краю кровати. - Мистер Грейвс, - тихо позвала Тина, - сэр.. Она откровенно чувствовала себя очень глупо. В уже который раз перед этим мужчиной. Даже сейчас, в бессознательном состоянии, он заставлял ее ощущать себя наивной дурочкой. Девушка понимала, что имел ввиду доктор, однако не знала, о чем ей говорить с мистером Грейвсом. Единственное, о чем она привыкла с ним разговаривать, - это работа. Откровения, которыми они делились друг с другом были редкими и неловкими. К примеру, когда они в прошлом году сидели в засаде около волшебной бакалейной лавки, пытаясь поймать наркодилера, толкающего старшекурсникам Ильверморни порошок из тертых когтей хвостороги. Случайно зацепившись взглядом за маленькую девочку, выходящую с мамой из этой злополучной лавки и поедающую вишнёвый пудинг, она поделилась с начальником своими немногочисленными счастливыми воспоминаниями из юности: когда они с Куинни, а последняя, необходимо заметить, обладала с ранних лет удивительными кулинарными способностями, учились готовить этот самый злополучный пудинг. Говорят, что первый блин комом? Первый несомненно пудинг тоже. А если быть точнее, то вязким, постоянно множащимся и непоседливым комом. Тогда из-за неправильно применённого бытового взбивающего заклятия Тина чуть не залила этой сладостью всю кухню до середины окна под веселые возгласы младшей сестры. После чего мама наказала обеих, заставив разбирать от завалов самое пугающее девочек место в доме - чердак с живущим на нем в старом отцовском вечно грохочущем, утробно воющем чемодане боггартом. Грейвс же в ответ только тихо рассмеялся, воображая свою темноволосую подчиненную по пояс в липкой суфлеобразной массе. Голдштейн - это диагноз. Проверено лично Персивалем Грейвсом на себе. Теперь же Тина не знала, как начать свой монолог с молчаливым собеседником. Девушка не была уверена, что ее личная жизнь может быть настолько интересной, чтобы заставить прожжённого аврора вернуться из этой, как она надеялась, сладкой пелены обратно в реальный мир. Тине не хотелось думать, что там, где Грейвс находился сейчас, мучительно страшно и больно, как было в тех кошмарах, которые преследовали ее после смерти родителей. Ещё раз прикинув все за и против, волшебница решила рассказать обо всем, что происходило незадолго до того, как нашли Грейвса, о том, что творил Геллерт Гриндевальд под его личиной. Понимая, что сейчас не было необходимости докладывать сухие факты, Тина сдабривала рассказ своими острыми умозаключениями, колкими возмущениями и сбивчивыми догадками. Когда же она дошла до того момента, как Гриндевальд-Грейвс, допросив, отправил ее и чудаковатого магозоолога Скамандера на казнь, то так увлеклась, что необратила внимание, как указательный и средний пальцы на правой руке настоящего Грейвса дрогнули. Закончив свой рассказ, девушка с ужасом поняла, что она пробыла в его палате два с половиной часа. МакКиз точно ее убьёт. - Простите, сэээр.. - спешно засобиралась девушка, поднимаясь со стула, - я обязательно вернусь завтра. Наверное, возьму какую-нибудь книжку и почитаю Вам после работы, - словно оправдываясь за нелепость сегодняшнего разговора, пробормотала девушка, слегка сжимая ладонь мужчины, которую не выпускала из своей руки все это время. - Поправляйтесь, мистер Грейвс. Мне Вас не хватает.. нам всем Вас не хватает, - рассеяно исправила себя волшебница и спешно удалилась, тихо прикрывая за собой дверь палаты.