Прочитав сообщение на экране смартфона, Даня так и замер, молча пялясь в телефон. Из ступора его вывел Миша, легонько щелкнувший агента по носу, обращая на себя внимание, а затем тихо спросивший, что случилось.
-- Нашли еще одно граффити. Судя по координатам, оно расположено ближе к центру, в отличие от предыдущих - ответил наконец Даниил, словно просыпаясь от долгого и приятного сна.
-- Ближе к центру? Где? - уточнил Михаил, вскинув бровь и заинтересованно посмотрев на напарника.
-- Старая городская библиотека, - сказал Корнилов и убрал телефон в карман брюк, - нам нужно ехать.
-- Да, ты прав, - произнес Цыркунов, отводя взгляд карих глаз от лица агента, еле заметно кивая, и отошел к входной двери комнаты. Он провел рукой по взъерошенным темным волосам и покинул помещение. По пустому коридору раздавались гулкие быстрые шаги, очевидно направляющиеся к выходу. Цыркунов, не дожидаясь Даню, сразу пошел в машину, то ли избегая Корнилова из-за произошедшего "момента" между ними, то ли Бог знает из-за чего. Светловолосый в свою очередь последний раз окинул взглядом эту странную комнату, затушил керосиновую лампу и пошел к машине, попутно прокручивая в голове события прошедшего часа. Даниил точно знал, что если бы не это сообщение, он бы в конечном счете поцеловал Цыркунова. Прямо сейчас его сердце и разум вели жестокую битву: первое отчаянно желало обладать темноволосым, невзирая на запреты и законы, но мозг кричал, что чувства, испытываемые Корниловым в данный момент - неправильные и, тем более, незаконные. Все казалось таким сложным, и в то же время простым. К тому же, откуда Дане знать, испытывает ли Миша что-то подобное к нему. Было страшно даже просто подумать, что с ним сделают, если Михаил на него донесет.
Поток мыслей прервал шум мотора машины. Цыркунов уселся за руль служебки и ждал Корнилова. Даня тряхнул головой, отгоняя противные мысли, и сел на пассажирское сиденье. Продиктовав Мише адрес, тот тронулся и выехал на трассу, ведущую в центр.
***
Почти всю дорогу до библиотеки парни молчали, полностью погруженные в свои мысли. Даня смотрел в окно, подперев голову рукой, а Михаил внимательно следил за дорогой. Лишь когда Миша свернул с трассы в город, они заговорили и принялись обсуждать дело. Наконец Цыркунов заглушил мотор и парни вышли из служебной машины. Они остановились напротив старого здания библиотеки, фасад которого покрылся пятнами от высокой влаги, источником которой являлась речка, протекающая совсем рядом и пересекающая почти всю центральную часть, отгораживая жилые, рабочие и бедные районы от партийной администрации и резиденций чиновников. Корнилов осмотрелся и увидел стоящую неподалеку патрульную машину, которая, судя по всему, и обнаружила граффити. Парочка полицейских стояли в арке и рассматривали стену, явно пытаясь понять, что означает рисунок. Имен этих патрульных Даня не знал, да и узнавать особо не хотел. Корнилов кивнул Мише в сторону арки и напарник пошел к рисунку. Вслед за ним пошел светловолосый, попутно думая, как будет недоволен Виктор Владимирович и как его снова попросят отказаться от дела. Глубоко вздохнув и потерев устало переносицу, Даня встал рядом с Михаилом напротив стены, где той же красной краской был нарисован знакомый символ ключа. Однако надпись в этот раз изменилась. В прошлый раз надпись состояла из двух коротких слов "к свободе". Теперь же слова поменялись на "Лежит через".
-- Что это вообще значит? - озвучил свое негодование Корнилов, перечитывая надпись снова и снова, пытаясь понять, какой смысл она несет.
-- Послание, очевидно - ответил Миша, пожимая плечами и поворачиваясь к Дане, - в прошлый раз, насколько я помню, было "к свободе", добавь к этому "лежит через" и получишь "ключ к свободе лежит через". Как по мне, звучит неплохо. Прям лозунг. Только явно чего-то не хватает...
-- Наверняка будет еще одно послание... - мрачно произнес Даня, уже представляя злое лицо Виктора Владимировича, растерянного секретаря Диму Коростелева и бумаги на столе, где крупно сверху написано "Добровольный отказ от дела". Скорее всего, так и будет, ведь теперь, установив, что это явно политическое послание, к делу будет приковано пристальное внимание высших инстанций.
-- Ладно, поехали в участок. Я напишу отчет, а ты проверь камеры, окей? - сказал Даниил, отворачиваясь от стены. Он поправил взъерошенные ветром светлые волосы и, не дожидаясь ответа Михаила, побрел к машине. Миша молча кивнул и пошел вслед за агентом, изредка оборачиваясь и кидая взгляд на стену и надпись. Усевшись за руль, Даниил завел мотор, дождавшись Цыркунова, тронулся и поехал в участок, продолжая прокручивать у себя в голове события этого сложного и странного дня.
***
Остаток дня Корнилов, как и ожидал, провел в участке, работая над отчетом и документами, которых, как оказалось, накопилось больше, чем парень планировал. Вся эта бюрократия и бесконечная бумажная волокита ужасно раздражала и выматывала Даню. Хоть впереди были выходные, они мало радовали Даниила, ведь наверняка и их придется посвятить работе. Но с другой стороны, он завтра снова, скорее всего, увидит Мишу , а это довольно веская причина пережить этот вечер и дожить до завтра.
Вспомнив темноволосого, Корнилов непроизвольно улыбнулся. Даня не мог понять, чем так привлекает его Цыркунов. С первого взгляда, он обычный парень, каких полно вокруг. Что в нем такого особенного, что так завлекает и завораживает Даню, что последний лишь при одной мысли о встречи с Мишей начинает улыбаться? Почему, когда Цыркунов заглядывает в глаза Корнилова, его сердце пропускает удар, а щеки покрываются еле заметным румянцем? Светловолосый никогда не испытывал нечто подобное со своими предыдущими девушками. Неужели он впервые в жизни по-настоящему
влюбился? Где-то на задворках сознания все еще таилась эта противная, не дающая покоя мысль о том, что это все неправильно и незаконно. Внутренний голос шептал, что, возможно, Даня сломан, что его чувства временные и скоро пройдут, стоит только встретить хорошенькую девушку, жениться, завести детей и жизнь сразу же наладится. Но сердце подсказывало, что нет ничего страшного во влюблённости парня. Да, официально это незаконно, но можно ведь прятаться от камер и тайно встречаться, как это происходило с его прошлой девушкой-коллегой. От всех этих внутренних противоречий голова начала отдавать гулкой и тупой болью в висках. Корнилов прикрыл глаза ладонями и, посидев так пару минут, попытался сфокусироваться на работе, забросив мысли о чувствах к Мише в "ящик" с надписью "подумаю потом
(а лучше вообще никогда)". Закончив с отчетом, светловолосый устало откинулся на спинку стула и глянул на часы. Уже было довольно поздно, а в помещении почти никого кроме самого парня не было. Лишь пара офицеров ночной смены и уборщица, убирающаяся в кладовке. Корнилов потянулся, хрустнув спиной и шеей, а затем взял со стола несколько документов и фотографий граффити, засунув их в небольшую папку. Агент поднялся с места, задвинул стул и направился в жилой корпус. Поднявшись на нужный этаж, Даня прошел по пустому коридору и зашел в свою комнату. Щелкнув по выключателю, комнату осветил яркий свет люстры. Парень зашел внутрь, прикрыв за собой дверь, и положил папку с документами на тумбочку, а сам открыл шкаф и достал первую попавшуюся футболку с джинсами и удалился в ванную. Теплый душ привел агента в чувства и даже на некоторое время отогнал тревожные мысли, которые преследовали парня на протяжении всего дня. Переодевшись в футболку и джинсы, Корнилов вышел из ванной с полотенцем на плечах и мокрой головой. В комнате ждал неожиданный гость, а именно Миша, который сидел на полу возле кровати и просматривал материалы из папки, которая пару минут назад лежала на тумбочке.
-- Эй! Стучаться не учили? - возмутился Даниил, подходя к парню и выхватывая у него из рук фотографию граффити из библиотеки.
-- Я стучался, ты не ответил, я начал волноваться и заглянул внутрь. Тебя нет, хотя свет включен, но потом я услышал, что в ванной включена вода и решил подождать, когда ты выйдешь, - спокойной ответил Михаил, словно не видел ничего плохого во вторжении в чужую комнату.
-- А позвонить или написать не мог? - поинтересовался Даниил, скрестив руки на груди.
-- Хотел тебя увидеть. - ответил Миша, чуть смутившись и, повторив жест Корнилова, скрестил руки.
-- Ладно, допустим. Что хотел? - сказал Даня, вздохнув и вытирая полотенцем свои светлые волосы, изо всех сил пытаясь отогнать подступившее смущение.
-- Короче, я просмотрел камеры. Чел прошел прям под камерами, но как-то смог не засветить лицо, поэтому ничего полезного - ответил Цыркунов, разворачиваясь лицом к агенту и устраиваясь поудобнее на полу.
-- Итого, у нас вообще нихуя нет: ни отпечатков, ни лица, ни надежных свидетелей - констатировал Даниил, потерев переносицу и в очередной раз вздохнув.
-- А Вася Звездкин? Чем тебе не надежный свидетель? - поинтересовался темноволосый, вопросительно вскинув бровь.
-- Не знаю, какой-то он мутный...типа, он видит, что кто-то рисует на стене и ничего не делает? Как минимум, странно. - Даня пожал плечами и повесил мокрое полотенце на батарею в углу комнаты.
-- Ну может у него ступор был или типа того - предложил Михаил, пожимая плечами.
-- Может быть. Но он все равно кажется каким-то подозрительным. Так что, я бы не стал называть его надежным свидетелем. - Корнилов взял расческу и принялся расчесывать спутанные после душа волосы цвета ржи.
-- Ладно, как скажешь. Что дальше? Я конечно не специалист, но по-моему мы в тупике.
-- Честно, сам не знаю. Думал, что следует пересмотреть полицейские отчеты и снимки граффити, вдруг мы что-то упустили. - Даня положил расческу и, взяв в руки папку, сел на пол перед Цыркуновым, разложив на паркете фото, сделанные у библиотеки, и несколько документов. Темноволосый вздохнул и взял в руки одну из фотографий, принимаясь ее внимательно изучать. Даниил же взял отчеты и стал читать их содержимое.
Где-то через пятнадцать минут парни поняли, что это бесполезно и так они ничего не найдут. Даня устало лег на полу и уставился в потолок. Если он не найдет какой-либо стоящей зацепки, дело, скорее всего, передадут другому агенту, который вряд ли станет разбираться так тщательно и просто свалит всю вину на невинного человека.
-- Похоже, пора признать, что мы в тупике, - наконец произнес Даниил, громко и вымученно вздохнув.
-- Ты сейчас серьезно? - сказал Миша с небольшим удивлением и возмущением в голосе, - ты так тщательно изучал дело, и теперь хочешь просто бросить его?
-- А какие у меня есть варианты? У нас нет ни одной стоящей зацепки по преступнику. Дело прикроют в любом случае, как бы мы не старались - ответил Корнилов, приподнимаясь и усаживаясь на полу.
-- Но это не может закончится вот так! - громко сказал Михаил и вскинул бровь, скрестив руки на груди. - ты единственный агент, который попытался докопаться до правды. И сейчас, посередине дела ты хочешь просто забить на свои принципы и передать дело другому копу, который даже половину усилий не приложит к разгадке этого кейса?
-- Я был бы и рад не отдавать это дело, но мы и правда в тупике! Что ты предлагаешь? Давай, я открыт к любым предложениям - в конце концов Корнилов перешел на крик. Светловолосый выжидающе посмотрел на Цыркунова.
-- Вот именно - добавил он спустя минуту молчания. Даня вздохнул и вновь лег на пол, уставившись в белый потолок квартиры.
В комнате повисла гнетущая тишина. Корнилов упорно размышлял о том, как ему следует поступить: продолжить это, казалось, тупиковое расследование или действительно передать дело.
-- Помнишь, тогда на пожарной станции, я сказал тебе, что вспомнил кое-что неприятное из своего прошлого? - неожиданно прервал тишину Миша, глянув на Даню потускневшим взглядом из-под густых бровей.
-- Да, помню. А что? - непонимающе ответил Корнилов, усаживаясь на полу и двигаясь ближе к темноволосому.
-- Когда я был совсем мелким, мои родители погибли. Конечно, официально они считаются пропавшими без вести, но...я знаю, что это неправда. Они работали в одном баре. Мама была официанткой, а отец - барменом. И именно в вечер их дежурства в бар ворвался мужик с пистолетом. Он потребовал деньги, но отец отказался их отдавать, ведь если все деньги из кассы заберут, ближайшие месяца четыре зарплат не будет. Получивший отказ мужик застрелил отца, а затем и мать, так как та попыталась вызвать полицию. Мужика так и не поймали, а хозяин бара, один из партийных сотрудников, попросил скрыть весь этот инцидент, дабы "не портить впечатление о месте". В итоге по бумагам оформили, что родители пропали, а меня отдали тётке, которой откровенно было похуй на меня. Мы часто ссорились и однажды я сбежал из дома. Сначала ночевал у друзей, но потом стал спать под мостами и, в конце концов, набрел на заброшенную больницу. Я не знаю почему, но наш визит в пожарную часть напомнил мне ту атмосферу, которая царила в больнице: пыль, грязь, крысы и скрипучий матрас на полу.
Даниил внимательно слушал рассказ Миши. На парня вдруг накатила злость на эту прогнившую систему, в которой ребенку приходится жить фактически на улице, а убийца его родителей свободно разгуливает по городу. Но в то же время, Даниил почувствовал это противное ощущение беспомощности: агент хотел бы как-то помочь, но уже слишком поздно. Родителей и детство Миши уже давно не вернуть.
-- Мне жаль, что все так сложилось. Честно. Никто не заслуживает такой жизни. - наконец произнес Даня, сочувственно похлопав Михаила по плечу. По лицу темноволосого было понятно, что воспоминания о прошлом причиняли ему боль и нагоняли тоску. Взгляд Цыркунова был направлен в пол, а тело напряжено. В конце концов, Даня не выдержал и, обхватив плечи друга, прижал того к своей груди, укутывая в объятиях. Тот совершенно не сопротивлялся и практически всем телом вжался в Корнилова, словно в спасательный круг.
Неизвестно, сколько они так просидели: минуту, две, а может и целый час. Однако мышцы спины уже начинали ныть от неподвижного и не очень удобного положения. Даня убрал руки с плеч Миши и чуть отстранился, смущенно улыбаясь ему. Цыркунову, казалось, стало лучше: его взгляд стал теплее и губы растянулись в ответной улыбке.
-- Дань. Спасибо за твою поддержку. Это правда очень важно для меня - сказал Миша, поправляя челку. Корнилов молча кивнул, продолжая наблюдать за эмоциями на лице друга.
-- Но я очень прошу тебя: не будь таким, как те полицейские. Не бросай дело, - тихо произнес Михаил, отводя взгляд на свои колени.
-- Обещаю.
