Бой, гремящий в твоей груди

      В Корею они попали посредством нескольких аппарационных прыжков и двух порт-ключей. Альбусу было не очень удобно перед Аберфортом - он лишь наскоро написал ему письмо, в котором вкратце обрисовал ситуацию, и информировал о своей поездке в Восточную Азию.       Город, где они оказались, был похож на большую деревню. Хотя здесь было достаточно многоэтажных домов. По улицам ходили военные в японской, как понял Альбус, форме, по зданиям были развешаны флаги - какая-то пародия на красное солнце на белом фоне. Японцев от корейцев, несмотря на некую похожесть, Дамблдор все же отличал. - Как называется этот город? - спросил Альбус, закутываясь в пальто. - Сеул. В переводе с корейского это означает «столица». Японцы назвали этот город Кэйдзё. Судя по тому, что написал Скамандер, Пак Ён Джу живет в этом городе. Предлагаю сразу наведаться к нему, а после я хотел тебя кое с кем познакомить. Эти люди… они борются за независимость страны. Пытаются, по крайней мере. Методы у них… - Дай угадаю, - усмехнулся Альбус, - террор? Гриндевальд кивнул. - В свое время мне здесь очень помогли - я просто чувствую себя обязанным. В сопротивлении состоят как магглы, так и маги - с учетом того, какую политику развернули японцы в отношении магов Кореи и Китая, я не могу оставить их без помощи. - Помогаешь им финансово? - В основном. Понимаешь, Альбус, нас, волшебников, и так довольно мало, мы должны держаться вместе - и меня всегда удивляло, что маги так трясутся над секретностью, даже когда их братьев-волшебников, хоть и в других странах, в буквальном смысле массово убивают. Дамблдор хотел ответить что-то еще, но они дошли до дома Пака. Постучавшись, они особенно не надеялись на то, что им откроют, но дверь скрипнула - и в щель просунулось взволнованное лицо. - Добрый день, - по-английски сказал Геллерт, - мы от Ньюта Скамандера. В следующее мгновение им открыли. Пак Ён Джу собственной персоной был жив - и даже относительно здоров. По его рассказам, он применял отводящие чары - даром, что жил в том районе, где обитали одни магглы. - Признаться, не часто ко мне ходят гости, - Пак выставил на стол блюдца с какими-то овощами, над прирученным огнем повис котелок, куда кореец сбрасывал какую-то оранжевую капусту, несколько кусочков мяса, пророщенную пшеницу и нечто, похожее на водоросли и сыр. Также на столике стоял небольшой котелок с рисом. Альбус в своей жизни ел рис всего дважды - в каких-то китайских забегаловках в Лондоне. Здешний рис также был пресноват - но отлично помогал насыщению, а также немного сглаживал ощущения от непривычно острой еды. Остроту супу придавала, как понял Дамблдор, капуста - именуемая здесь кимчи. Впрочем, Альбус быстро ко всему привыкал. Разлив по мелким рюмкам местный самогон (который, как выяснилось, варили соседские магглы), Пак решил завести разговор о фениксе. - Давно он появился у вас, Альбус? - спросил Пак, поставив фениксу пиал с самогоном. К удивлению юноши, птица охотно пила спиртное и потребляла острую пищу. - Он появился несколько дней назад. В моем роду есть легенда, что в минуты отчаяния к нам является феникс - и подобный случай в последний раз был с моим прадедом. Феникс исчез с его смертью. Ньют рекомендовал вас как специалиста по редким птицам. Хотел подробнее узнать, как ухаживать за фениксом, чем кормить - и когда он сгорит. Улыбнувшись, Пак призвал какой-то саквояжик. Выудив оттуда листы, он передал их Альбусу. - Это результаты моих наблюдений за фениксами, берите, юноша, мне они точно не пригодятся. Правда, они на корейском, но, полагаю мистер Гриндевальд вам поможет? - старик с усмешкой посмотрел на Геллерта, и тот кивнул. - Я, по правде говоря, не смог выявить точную закономерность жизненных циклов феникса, поскольку они очень редки и выборка маловата. Но если основываться на имеющейся у меня информации, фениксы очень привязаны к своим владельцам - фактически, это ваш фамильяр, Альбус. Я полагаю, он сгорит и возродится тогда, когда вы сами фактически переживете некие глубинные изменения. Когда ваша личность в определенной степени изменится - скорее всего, под влиянием жизненных обстоятельств. Известны случаи, когда феникс сгорал каждый год, также я сталкивался с человеком, чей феникс и не сгорал вовсе. Фениксы неприхотливы в питании, им хватит мелкой галеты, чтобы насытиться, но мясо они не едят, - усмехнувшись, Пак залпом осушил рюмку.       Аппарировав из переулка недалеко от дома Пака, они подошли к какому-то дому - внешне довольно неприметному. Просто двухэтажный деревянный дом. Гриндевальд стукнул несколько раз - через минуту ответили несколькими короткими постукиваниями, на что мужчина ответил двумя резкими стуками. Как понял Альбус, завершая тайный шифр. - Альбус, ты же не говоришь по-корейски? Для меня не составит нужды переводить для тебя. - В этом нет необходимости, - улыбнулся юноша и прошептал изобретенное им заклятие, - лингва уника. - Это… что это? - мужчина казался искренне удивленным. - Мое изобретение. Хотел понимать, что мне говорят на любом языке мира - правда, на письменные тексты это не распространяется. Только на речь.       Гриндевальд потрепал парня по голове, чувствуя невероятную гордость. Дверь им открыла неприметная девушка, на вид лет двадцати. Кивнув, она жестом пригласила их в дом. Геллерт наложил на дверь запирающее заклинание и заглушающие чары. Сложные заглушающие. Они проследовали за девушкой в одну из комнат, наскоро состряпанную заклятием незримого расширения. В комнате сидело около трех десятков человек, в основном - юноши и мужчины, девушек было не так много. - Господа, спасибо что откликнулись на мой призыв, - сказал Гриндевальд на чистом корейском, - хочу представить вам одного человека, который будет помогать нам в дальнейшем. Это Альбус Дамблдор, мой друг и единомышленник, - с этими словами Геллерт обнял стоявшего рядом юношу, - он блестящий, гениальный волшебник, и хочу вас уверить, он поможет вам в вашей дальнейшей деятельности. Дамблдор сглотнул. К такому он был не готов - нет, он был бы рад помочь этим людям, если они в беде (а с учетом ситуации в стране, они точно в беде). Но Гриндевальд ничего не рассказал ему о деле, да и представил просто как друга… Нет, конечно, они были друзьями и смотрели в одном направлении, но… хотя, с другой стороны, он не знал, как к отношениям подобного рода отнеслись бы в Корее. Неожиданно вперед вышел один из мужчин и пожал Альбусу руку. - Ли Кын Нам, приятно познакомиться, - отрывисто сказал мужчина, - Гриндевальд сказал нам, что вы оба сможете помочь нам в нашем деле. - Конечно… какого рода помощь нужна? - Понимаете, наши подруги, наши родные были схвачены японскими солдатами. Все присутствующие в этой комнате хотят освободить их и увезти в безопасное место. Те из нас, что могут колдовать, совершенно необученные, у нас не было времени, да и ресурсов. С самого начала оккупации из японской школы, где обучались наши волшебники, всех, имеющих корейское и китайское происхождение, увезли в неизвестных направлениях. Нам удалось выяснить, куда увезли часть молодых волшебниц. В том месте есть еще и не-колдующие, японцы потеряли всякий страх… - было заметно, что Ли едва сдерживался, чтобы не закричать. Похоже, данное дело было и его личным.       Догадки Альбуса подтвердились, когда Ли достал потертое фото - обычное, маггловское. На нем была изображена радостная девчушка с двумя косичками. - Это моя дочь, Тэ Хи. Ей всего 12 лет, японцы схватили её и многих других прямо на занятиях. Я, увы, не имел возможности обучаться и кляну себя по сей день за то, что полагал, что в школе магии она будет в безопасности. Из той информации, какой мы владеем, дочка находится среди тех, кого содержат в месте дислокации, куда мы намереваемся отправиться. Мы не располагаем большим количеством холодного и огнестрельного оружия, а наша магия… мы плохо ею владеем. Геллерт обещал, что поможет нам, что приведет сильного друга. Помогите нам, Альбус.       Юноша сглотнул и окинул взглядом сидевших в комнате людей. В глазах, помимо безумной усталости, отражалось отчаяние и слабая-слабая надежда. Эти корейцы рассчитывали на них, цеплялись за возможную помощь в поиске своих родных, как утопающий за последнюю соломинку. Он просто не мог отказать им. - Конечно, конечно, мы поможем вам, господин Ли, - Альбус улыбнулся, - в какое место мы направляемся, где оно? Геллерт подошел ближе. - У меня есть координаты. Мы туда аппарируем. Правда, с учетом того, что здесь не все маги, придется всем взяться за руки и не дергаться. Меня все поняли?       Корейцы синхронно кивнули. Взяв за руку дрожавшую женщину и апатичного мужчину, Альбус встал и дождался команды Гриндевальда. Когда они аппарировали на место, парень огляделся. Пустырь, на котором располагалось несколько бараков и палаток, также в небольшом отдалении друг от друга горели костры. Всюду стояли японские солдаты. Гриндевальд и Дамблдор наскоро окружили всю компанию чарами невидимости. - Что это за место? - недоуменно спросил Альбус, когда он, Геллерт и еще несколько мужчин двинулись в сторону большого барака. Женщин и юношей они оставили поодаль следить за ситуацией. Как Дамблдор успел понять, их целью был именно большой барак, где содержались пленницы. Он догадывался, зачем японские солдаты держали девочек в этом месте, но упорно гнал от себя эту мысль, пытаясь сосредоточиться. - Узнаешь, - как-то сухо ответил Ли. - Это называется «станция утешения», Альбус, - в голосе Геллерта слышалась горечь и какая-то застарелая злоба.       Хмыкнув, Альбус зашел со спутниками в барак. Несколько помещений были закрыты, из них раздавались недвусмысленные звуки. Юноша чувствовал, как начинает терять контроль над собой, но призвал все внутреннее спокойствие. Внезапно внимание Альбуса привлекли деревянные дощечки - развешанные на стенах и лежавшие на полу. Он не знал хирагану и иероглифы в совершенстве, но того, что он знал, ему хватило, чтобы нечеловеческий ужас охватил его. - Что это за дощечки? - дрожащим голосом спросил Альбус, - что это за надписи - Сакура, Юко, Мисато… это же японские, не корейские имена, что значат эти таблички? - в волнении спросил юноша своего любовника. Гриндевальд сглотнул. - На деревянных дощечках в Японии пишут меню ресторана. Они дали девочкам японские имена, и… - Чтобы солдаты могли выбирать их, как еду в ресторане?! - в ужасе прошептал Альбус.       Мозаика окончательно сложилась. Они не считали этих девочек за людей. Магглы, волшебницы - они просто использовали их как дырки в мясе. Они плевали на статут, они плевали на то, что волшебники должны держаться друг друга. Они не люди, а просто звери. В бешенстве Альбус выхватил палочку, и , выбежав из барака, направил их на мужчин, сидевших у костра. - Альбус, что ты?.. - шокировано прошептал Геллерт, положив руку на плечо парня. Не обращая внимания на Гриндевальда, Альбус прокричал: - ИНКАРЦЕРО!       Мужчин в одно мгновение связало. Добавив пару элементов к заклинанию связывания, Дамблдор с легкостью приправил его рядом полезных вещей. Мужчины задергались в ужасе, чувствуя, как колючие, где-то ядовитые путы пронзают насквозь их тела. Входят в ногу, пронзают тело и выходят из головы, причиняя невыносимую боль, даря самую мучительную из возможных смертей - Круцио, - в гневе прохрипел Альбус, направив палочку на людей, в ужасе выбежавших из барака и палаток.       Дав знак корейцам отступить в сторону, Геллерт присоединился к Альбусу - того даже немного расстроило, что с губ мужчины срывались лишь вариации инсендио и авады. Нет, Аваду Альбус к этим ублюдкам не применит никогда. Не заслужили. Юноша был на пределе, он не мог остановиться. - - Серпенсортия, - прошептал парень, и из палочки вырвалась не одна, а не меньше двух десятков змей. Повинуясь его безудержному гневу, змеи вцепились в последних живых японцев. Альбус никогда не владел парселтангом, но направил всю силу воли на то, чтобы заставить змей повиноваться всем его командам. Змеи душили, кусали, заползали в рот. И убивали, убивали, убивали. Альбус слышал крики предсмертной агонии умирающих в муках лю… нет, нелюдей. Это нелюди. И они заслуживали только такую смерть. Никто не давал им права насиловать этих женщин и девочек, они все должны были расплатиться - как расплатились те магглы, насиловавшие его маленькую сестру и принявшие вендетту от их отца. Чем эти девочки хуже Арианы? Они такие же живые, из плоти и крови. А эти ублюдки получили по «заслугам». Дамблдор был невероятно счастлив увидеть это скопище мертвых тел. Надо будет - их станет больше.       Он должен был испытывать вину за то, что убил этих японцев. Должен был винить себя за то, что стал душегубом, что без жалости пытал и убивал этих людей. Но чувствовал облегчение и странную эйфорию, глядя на гору горящих тел. У них не будет могилы, они сгорят здесь - и на той стороне им не будет покоя, они вечно будут платить за зверства, что учинили над девочками и женщинами. Краем глаза он разглядел Ли, прижимавшего к себе истерзанную дочь, других корейцев, обнимающих своих детей, сестер, подруг. - Лингва уника, - прошептал Альбус и обратился к корейцам, с неверием и восторгом смотрящих на него, - вы должны бороться! Вы не должны терпеть господство этих тварей, это не люди! Не важно, владеете ли вы магией, не важно, чья кровь течет в ваших жилах - они не имеют права управлять вами! Я клянусь, я обучу вас, вы сможете дать отпор этим мразям, которые не считали вас за людей! Геллерт выступил вперед и заговорил на чистом корейском: - Братья и сестры! Маги и немаги! Не важно, кто вы, кто ваши родители - мы здесь, чтобы помочь вам, чтобы избавить ваш народ от японского диктата, от этих варваров, что втаптывают в грязь вашу страну, вашу многолетнюю историю, вашу самобытную культуру! Вы - народ Кореи, вы не должны забывать о том, что вы - потомки вана Седжона, подарившего вашей стране величие! Вы потомки людей, храбро сражавшихся против чужеземных завоевателей, так сражайтесь же и сейчас - не важно, течет ли в ваших жилах магия - в вас первую очередь течет корейская кровь! Вспомните подвиг обычного человека Ан Чжун Гына, храбрость которого позволила ему убить мага Ито Хиробуми, стоявшего у истоков угнетения вашей страны! Восстаньте же! Во имя вашего блага! - Во имя всеобщего блага! - воскликнул Альбус.       Спустя мгновение молчания раздались радостные крики. К Альбусу и Геллерту подбежало несколько людей, которые обнимали их, говорили слова благодарности и выражали поддержку их идеям. Дамблдор ощущал невероятную эйфорию - да, во имя всеобщего блага.       Последующие месяцы (месяцы ли?) слились для Альбуса в один миг - он не знал, сколько времени прошло, но он был готов потратить столько, сколько нужно, чтобы помочь корейским магам освоить беспалочковую магию, сколько же сил и терпения ему понадобилось, чтобы обучать атакующим, защитным, пыточным и маскриующим заклинаниям. Если бы не Геллерт, он бы, наверное, загнулся - но он был безумно счастлив, что мужчина сейчас с ним, он, в отличие от Альбуса, имел множество связей, он умел договариваться, он знал нужных людей - например, лиц, сочувствующих угнетенным корейцам - в большей степени в Советском Союзе. И у этих лиц водились деньги. Поэтому очень скоро в разные точки Кореи (по странному совпадению являющиеся местами дислокации разных сопротивленческих групп) хлынули потоки маггловского оружия, провизии, разнородных листовок про зверства империализма и труды Маркса, Энгельса и Ленина.       Не то чтобы у Дамблдора была определенная симпатия к СССР - он вообще мало что знал об этой стране. Периодически он читал статьи из французских и немецких газет за авторством эмигрантов о падении Российской Империи и большевизме, но относился к ним с некоторой долей скепсиса. Дамблдора охватывало негодование - то есть, эти люди утверждали о любви к своей Родине, но при этом в каждой статейке уничижительно отзывались о людях, о простом народе, который поверил в идеи Ленина и пошел за большевиками. Да как эти люди вообще могли что-то говорить о своей стране, если так ненавидели свой народ, частью которого они были?!       С самой фигурой Ленина Альбус ознакомиться не имел особой возможности, но в Корее, будучи свободным от лишних бытовых проблем и погруженный в обучение магов, он начал изучать его труды. Тем не менее, сформировать четкого мнения о вожде пролетариата он так и не смог: восхищение его идеями о тотальном переустройстве страны граничило с ужасом - Ленин был сумасшедшим ученым, собравшимся экспериментировать. Использовать страну в качестве плацдарма для мировой революции? Наверное, еще пару лет назад Альбус бы отверг подобные предложения, но теперь - его не могла не заинтересовать эта концепция. Начать с малого, с небольшой освободительной войны, ради прекращения угнетения одного азиатского народа - Мерлин, это могло стать началом революции! Настоящей, мировой - и кто знает, может есть шанс переустроить мир, стереть эти надоевшие, набившие оскомину различия между магами и магглами. Магглы просто другие - но они тоже люди, из плоти и крови - и самое главное, с жаждой борьбы.       А ублюдки есть и среди магов. Как и покойный Ито, как и эти солдаты, насиловавшие невинных девушек. Ублюдочность не зависела от наличия магии. А Дамблдор сделает все возможное, чтобы не допустить подобного. Да, будут войны, а мир обагрится кровью невинных - но Альбус был готов. Готов запачкаться в крови и грязи, готов отдать свою жизнь, всего себя этому делу - и мир изменится так, как ни одному Марксу с Лениным не снилось.       Альбус сидел на кровати и читал письмо Аберфорта. Он испытывал даже определенную вину пред совой, которой пришлось ждать на холоде и стучать в окно, пока Геллерт и Альбус занимались сексом. Но в той жизни, что была у них в Корее, было чудовищно мало времени на то, чтобы насладиться друг другом. Каждую свободную минуту они старались разделить, выкраивая время для свободных от политики и войны светских бесед, для того, чтобы обнять друг друга и отдаться любви. Наверное угроза смерти, нависшая над ними, заставляла кровь закипать и каждый раз отдаваться друг другу как в последний.       Сейчас Альбус пытался отдышаться, нежась в объятьях мужчины и читая письмо брата. - Что пишет Аберфорт? - спросил Гриндевальд, запечатлев на плече любовника поцелуй. Дамблдор усмехнулся.
 - Да все как всегда. Угрожает набить мне морду, говорит, что Скамандер организовал Ариане стажировку в министерстве - теперь там за ней еще его старший брат приглядывает. Тина родила мальчика. Так… хм, братишка переписывается с какой-то Адой из Ильверморни, говорит, она переедет в Британию по окончанию школы, хотят встретиться. Рад за него.       Отложив письмо, Альбус откинулся на грудь мужчины. Ему было невыносимо спокойно - магглы-корейцы стабильно обеспечивались оружием, маги уже могли обучать других, более молодых - именно тому, чему их обучили Альбус с Геллертом. О «сопутствующем ущербе» Альбус предпочитал не думать. А Ариана и Аберфорт казались какими-то далекими, как-будто принадлежавшими совсем другой жизни - без борьбы, крови, страданий и «станций утешения».       Еще пару дней назад Гриндевальд известил его о том, что они скоро покинут Корею. - И куда мы направимся, Геллерт? - спросил Альбус, поджигая сигарету и затягиваясь. Табак был откровенно плох, но хоть что-то. Привычка никуда не делать. - В Манчжурию. Есть одна любопытная персона, с которой я хотел тебя познакомить. Он пока еще совсем мальчик, почти твой ровесник, но поверь мне - его ждет большое будущее. Однажды он возглавит корейский народ и поведет их к прекрасному будущему. И я подумал, мы можем ему помочь. Его отец умер еще в 1926 году, в японской тюрьме, мотивации парню не занимать. - Он маг? Гриндевальд кивнул. - Полукровка. Отец маггл, мать волшебница. Скольких сил им стоило скрываться, даже не представляешь. - Хм. Откуда ты знаешь, что его ждет большое будущее? - Считай меня провидцем. Серьезно, Альбус, он понравится тебе. Кроме того, в Манчжурии немало вопросов, которые мы помогли бы решить. - Хорошо, - Альбус чмокнул любовника в уголок губ, - как зовут этого будущего революционера? - Ким Сон Чжу.       Альбус и кивнул и прижался к любовнику. Он чувствовал невероятную эйфорию от того, что стал участником исторических событий, которые, несомненно, перевернут весь мир. И он был невозможно счастлив от того, что встретил Геллерта, без которого это стало бы невозможным. Без Гриндевальда не было бы его самого.       Его жизнь всегда должна была быть посвящена борьбе - своей и чужой, а не прозябанию в родной деревушке. Теперь он ощущал это настолько явно, что сердце, казалось, не просто стучало в груди - а гремело. И он скорее чувствовал, чем слышал, такой же бой - что гремел в груди Геллерта.