Человек в овечьей шкуре

«Жизнь прекрасна.» Все о Муми-троллях

Что бы вам не говорили, всё ложь! Жизнь — болото. Та зыбкая серая масса, где помимо всёпоглощающей рутины много подводных камней и мерзких водоворотов, которые так и норовят утащить на дно. А мы, по воле злого рока, брошенные в эту клоаку, барахтаемся в нелепой надежде выжить, забывая, что итог всегда один — смерть. И, казалось бы, столько поколений сменило друг друга, и пора было уже придумать, хоть что-то… Но люди так и не смогли написать даже банальной инструкции по эксплуатации собственных жизней, а если и пытались облегчить существование последующих поколений, то завуалированно и иносказательно. Что в той же мере мучительно, как и не удивительно, ведь это априори заложено в геноме человека — усложнять всё сверх меры. И в связи с вышеперечисленным, выведенные социальные условности, правила, обычаи, традиции, суеверия и прочая требуха, подобно Вавилонской башне зависли над мировым сообществом, вот-вот грозя раздавить его. Но люди со свойственной им флегматичностью продолжают вяло барахтаться в мелководье бытовизма, с большим интересом топя окружающих, чем замечая реальное положение вещей. И в этой серой луже человеческих испражнений Старку нравилось небольшое количество вещей, и если из этого списка исключить алкоголь, и ещё кое-что по мелочам, то останется, даже по его меркам, нелепейшая ерунда. Но и это, как и всё прочее в современном мире, стало средством всеобщего развлечения, изменив своему первоначальному предназначению. Но Тони Старк, со свойственной ему прозорливостью, видел в сказках чуточку больше, чем просто плохо прописанных, плоских персонажей, существующих в рамках давно уже клишированной схемы. Где-то на подкорке он знал, что эти заезженные до дыр байки таят в себе нечто важное. И порой, читая правильно, можно было выловить какую-нибудь дельную мысль, или даже отыскать одну из прописных истин, которые куда полезнее в реальной жизни, чем алгебра или знание мировых столиц. И самый банальный пример: «Красная шапочка». На первый взгляд поучительная история о том, что нельзя доверять всем подряд, как бы те старательно не выдавали себя за твоих близких. Но, если копнуть глубже, совершенно на иной уровень, окажется, что это не просто сказка о победе добра над злом, и тем более не нравоучительная байка о последствиях нарушения родительского наказа, а самый настоящий кровавый фильм ужасов. И даже вариант, что вышел из-под пера Братьев Гримм, заставлял задуматься о многом: Какого чёрта ребёнок шляется по лесу в гордом одиночестве? И как именно пожилая леди осталась жива после многочасового нахождения в брюхе зверя? Как дровосеки спасли её и её внучку, если не были даже охотниками, и прямого отношения к разделыванию туш иметь не могли? И обоснована ли симпатия Старка к сказкам только их «полезностью»? Или же она вызвана воспоминанием тихого голоса матери, который неясными обрывками всплывали в сознании мужчины, когда он открывал одну из множества историй, что некогда она читала ему? Впрочем, сейчас не до этого… Как и всегда, об интересующих нас вещах нам крайне редко дают подумать. Вырванный из водоворота удушающих мыслей, Энтони Старк намеренно обратился к боссу не формально с искренним желанием тем самым насолить ему: — Ты что-то сказал? — Старк, — с терпеливым раздражением в голосе проговорил Ник Фьюри. — Я понимаю, что для тебя невыносимо слушать кого бы то ни было кроме себя, но уверяю, эту информацию ты не захочешь пропустить, — спокойно вставая из-за стола, вздохнул мужчина. Едкая фраза: «Рад, что ты это понимаешь», так и застыла на губах детектива, а всё из-за неприятного холодка, что прошёлся по спине мужчины. И досада, возникшая из-за мелькнувшей в голосе начальника злорадной нотки, не предвещая ничего хорошего. — Чёртова интуиция! Хотя бы раз подвела! — скривив губы, взвыл про себя полицейский, но ни один мускул так и не дрогнул на его лице, и, угрюмее прежнего, полицейский просипел: — Ту ситуацию я уже разрешил. — выпрямившись в мерзко скрипнувшем кресле, полицейский с неохотой поднял ту тему, которую они с Фьюри умело избегали последние двадцать минут. — Нет, — резко вскинув руку с какими-то безразличными Старку бумажками, процедил заместитель шефа полиции. — Я решил! — а затем не менее яростно продолжил:  — Я язык в кровь стёр, вылизывая высокопоставленные задницы, лишь бы они позволили единственному и неповторимому Энтони Говарду Старку остаться! Созерцая умеренно разъярённую физиономию шефа, Тони испытывал что-то среднее между непреодолимой тягой проблеваться и необходимостью выкинуться из окна. Он всегда с трудом переносил, когда его, как малолетку, отчитывали за несусветную чушь, что и проступком считать нельзя! Собственно, по этой причине он так и не явился на дисциплинарное слушание, ведь Старк был уверен, что они там обойдутся и без него. Да и в целом, особой благодарности Тони не испытывал, собственно, как и вины. Если б ему предоставили шанс всё изменить, он бы не стал поступать иначе. «Тот отморозок ещё легко отделался, а всё чёртов Роджерс вмешался!» — крутилась едкая мысль в голове детектива. И что чертовски не смешно, так это то, что тот же Роджерс накатал на него! Да уж, в наше время никому нельзя доверять, хотя Старк и не доверял… — Я в тебе не сомневался, — сделав слабый реверанс рукой, вяло растягивая губы в улыбке, протянул детектив, без насмешки глядя в смуглое лицо босса, что приобрело серый из-за ярости оттенок. И прежде чем нудное нытьё шефа грозило вызвать мигрень, Старк также поднялся с кресла, и со вселенской усталостью выдохнул: — На этом всё? Стоит отдать должное заместителю шефа полиции, он сохранил самообладание. И именно это не понравилось Старку. И как только он раскрыл рот, что б ляпнуть что-нибудь крайне неуместное, но такое ему необходимое, Фьюри максимально нейтрально выдохнул: — Ты отстранён от дела. Детектив замер, в его груди взорвалась сверхновая звезда ярости, и по мере того, как с лица шефа-друга, с которым они работали уже более пятнадцати лет, сползала равнодушная маска, злость в груди разрасталась. — Кто так решил? — яростно запустив руку в волосы, как загнанный в клетку зверь, заметался по кабинету полицейский. — Я, — кивнул Фьюри. — Только что, — спокойно добавил он. Тони Старк остановился, перестав метаться. А в голове щёлкнуло, и он всё понял. — Ясно, — едко усмехнулся детектив, разом успокоившись, но то спокойствие было ежесекундной заминкой. И уже не яростным, а наигранно раздражённым голосом он прохрипел: — Значит, сослал старика Пирса на больничный и решил поквитаться со мной? Ты Колумбийский засранец! — резко выпалил мужчина. — Но знай, Фьюри, мне плевать! Ты не отстранишь меня. Это. Дело. Моё! — чеканя каждое слово, прошипел Тони Старк, с трудом сдерживая себя от всего и сразу. Детектива напрягала жутко спокойная физиономия начальника. Тот действительно не шутил и не запугивал, он действительно собирался отстранить… Но ситуацию усложнял и сам Старк. Нервы его в последнее время были ни к чёрту, да и не только нервы, а эта ситуация никак не способствовала его моральному благополучию. И как никогда мужчина захотел упиться так, чтоб крышу снесло напрочь и надолго. — Нет. Это дело уже не твоё. И ты бы знал это, если б соизволил явиться на дисциплинарное слушание, — с какой-то горечью отозвался заместитель шефа полиции, а теперь, уже практически шеф полиции. — И кому же ты передал это дело? — с презрением кривя лицо, прохрипел мужчина. — Ведь это… — но он так и не довёл свою мысль до конца, столкнувшись со спокойными глазами Ника Фьюри, и вся злость разом преобразовалась в один мучительный ком, что стал поперёк горла: — Нет, — зло выдавил Тони Старк, но маска спокойствия на лице его бывшего друга, свидетельствовала о том, что догадка детектива верна: — ТЫ издеваешься, Фьюри? Ты отдал МОЁ дело капитану «Праведность»? Да он же бесполезен, как дырявый гандон! — зло процедил детектив. — Он же пока все писсуары в полицейском участке не вычистит, так из него и не выйдет! Роджерс бесполезный кусок дерьма! — шипел полицейский, и, совершая стремительное движение в сторону босса, хватая того за ворот пиджака, разъярённо прохрипел тому в лицо: — Ты не можешь так просто передать моё дело ему! — Дело уже передано, — возразил Фьюри, отнимая руки Старка от своего измятого пиджака. Детектив слегка отступил, а его шеф, отряхнув несуществующую пыль, повторил снова: — Ты отстранён от дела, Старк. — быстрый и острый взгляд чёрных глаз. — А значит, не имеешь права вмешиваться в ход расследования. Будь готов с завтрашнего дня передать бумаги… — У тебя нет полномочий! Ты не можешь указывать мне! — взревел Тони, бессильно стискивая кулаки. — И снова не верно, Старк, — криво улыбнулся мужчина, спокойно обходя рабочее место и опускаясь в тихо скрипнувшее кресло. — Будь ты детективом первого класса, — делая особый акцент на звании, проговорил представитель правопорядка, — Я не имел бы права приказывать тебе, — кивнул колумбиец. — Но детективу третьего класса вполне могу, — как смертный приговор закончил Ник Фьюри. — Как это понимать, — зло отозвался детектив, как только оцепенение от услышанного спало. — Тебя понизили в звании. — возвращаясь к бумагам, будто они уже закончили, ответил заместитель, тем самым пресекая всякую возможность Старка втянуть себя в конфликт. — Тот ублюдок слегка пострадал, а меня, значит, на дно, да? — яростно стукнул по столу детектив уже третьего класса. — Нанесение тяжких телесных повреждений подозреваемому это для тебя «слегка», да? — в тон подчинённому ощетинился Фьюри, и, смерив бледное от ярости лицо полицейского, твёрдо добавил: — Увольняют и за меньшее. Скажи спасибо лейтенанту Романов, она неплохо за тебя впряглась. Старк зашипел, яростно выдыхая из лёгких весь воздух — «Вечно это ведьма лезет, куда её не просят» — крутилась такая бешеная и бесполезная мысль. — Если б не она, то ты, Старк, уже просил бы подкинуть тебе мелочи на перекрёстках Бруклина, — резко отозвался начальник, тем самым защищая лейтенанта. А детектив, нелепо замерший посреди помещения, обуреваемый бессильной яростью, сжимал и разжимал кулаки. «Всё было против него, впрочем как всегда…» — едко шипело подсознание. Долгое напряжённое молчание прервал Фьюри: — Займёшься текучкой. Тут же последовал незамедлительный едкий ответ:  — Лучше уж уволь, тогда всё обойдётся малой кровью. Но на это заявление Фьюри и бровью не повёл, да и никак не отреагировал, спокойно продолжая перебирать бумаги, тем самым давая понять, что разговор окончен, и решение окончательное. — Я ведь сдохну от скуки, — вяло выдохнул Старк, не сдаваясь, а совершая, как он уверял себя, своеобразное стратегическое отступление. Сама мысль о всякого рода бытовщине, рутине низкоуровневого детективишки вызывала в нём тупую панику. Но отказаться от работы он не мог, она для него то же пагубное пристрастие, как и виски. А список пристрастий Энтони Говарда Старка весьма короток, и убери хоть один из трёх пунктов (сигареты, виски, расследования), то его мир тут же сожмётся на треть, и это было недопустимо. А затем, ужасающе предсказуемо, настала отстойная пора, когда неприятности следуют единым потоком, который ты ни остановить, ни избежать попросту не можешь, а единственный действенный вариант переждать, но не всем всегда хватает терпения. И Старк особой терпеливостью никогда не отличался, что не могло не сводить с ума! И вот, глядя в одутловатые лица крайне зажиточных и обеспокоенных американцев индийского происхождения, Старк ощущал дикую тоску по пуле в собственной башке, конечно, он никогда не стрелял себе в висок, но в эти мучительные секунды был уверен, что ему это определённо понравится. И, тяжело вздохнув, полицейский обратился к потерпевшему, к потерпевшим: — Можете ещё раз обрисовать произошедшее, мистер Тимпсон. Старк намеренно произнёс фамилию неверно уже в третий раз. Выхода из этого ада всё равно не было, поэтому мужчине приходилось импровизировать. А то раздражение, что вспыхивало в глазах индийца, который судя по «умному» лицу был либо дантистом, либо врачом, крайне забавляло детектива. Ведь этому бедолаге ничего не оставалось, как поправлять Старка, и по подсчетам самого полицейского, это был третий раз. — Томпсон, — кивнул измученный лжедантист, смазанным движением руки поправляя очки, а затем слегка толкнул своё ненаглядное чадо, что незаметно пыталось залезть в свой смартфон, чтоб как-то скоротать время:  — Юджин, повтори. И подросток, что несомненно был отпрыском этого «чудного» семейства, с раздражающей Тони истеричностью заговорил вновь: — Это всё Паркер виноват! На это, уже тысячное заявление, Старк закатил глаза. А сам Паркер, что сидел левее Тимпсонов в гордом одиночестве (ведь отказался вызывать своего опекуна), скорбно хранил молчание, не подтверждая обвинение, но и не опровергая его. — Это Пе… Пи... Паркер поцарапал мою машину, когда я и моя компания были у «Джонса», — злобно зыркнул на своего одноклассника Юджин Томпсон. — В пиццерии? — без интереса уточнил Старк, а Юджин тут же закивал, и, как-то зло усмехнувшись, добавил, не отрывая взгляда от одноклассника, который, казалось, вообще не проявлял интереса к происходящему:  — Видеорегистратор засёк его. И только на этом месте, тот самый Паркер вяло дёрнулся, но заметил это только Тони, так как чета Томпсонов была больше увлечена тем всплывшем фактом, что их ненаглядный малыш Юджин прогуливал дорогостоящие занятия по теннису, ради время препровождения с дружками дегенератами за поеданием вредной пищи. Но детектив Старк с вялотекущим бешенством попросил Томпсонов продемонстрировать ему то видео, о котором, к слову, они должны были ему сообщить сразу же. Но видео, в итоге оказалось полнейшим шлаком, кроме неясного силуэта с накинутым на лицо капюшоном там не оказалось ничего путного. — Вы можете со стопроцентной уверенностью сказать, что на этом видео ваш одноклассник? — серьёзно глядя на малолетнего ублюдка Томпсона, что крайне беспричинно раздражал его, осведомился Старк. Юнец нелепо заозирался на родителей, которые уже как час были не рады, что пришли, и так же были не рады, что крошка Юджин их сын. Это было столь заметно по их смуглым лицам, что будь у Старка настроение, он бы вдоволь посмеялся над этим. Но настроения, как и сил в конце рабочего дня у него совершенно не было. В связи с чем, вздохнув, детектив включил тон сурового полицейского: — Мистер Тимпосн, обвинение в порче чужого имущества весьма серьёзное, — кивнул он. На что младший Томпсон тут же запротестовал, понимая, куда начинает клонить детектив: — На видео Паркер! Вот же, — тыкая пальцем в тёмное пятно на картинке, запричитал мальчишка, а когда полицейский заверил, что ничего не видит, парнишка драматично вскинул руки, и громче, чем хотел, ляпнул:  — Вы слепой что ли? Все вздрогнули, а миссис Томпсон, что за всё время не проронила ни слова, разом побледнела и вот-вот грозилась свалиться в обморок. Старк прекрасно понимал её, он бы тоже хотел свалить отсюда. Услышанное нисколько не задело его, напротив, слегка позабавило, и для пущего эффекта Старк смерил юнца нечитаемым взглядом, а губы сомкнул плотно, превращая их в тонкую полосу, что пугает всяких головорезов до усрачки. А подросток, уже пожалевший, что вообще что-то вякнул, опустил глаза в пол. Но детектив, с наигранным льдом в голосе, возразил: — Я отнюдь не слеп, и ясно вижу, что на основе данного видео предъявление обвинения невозможно. А так как явного намерения портить ваше имущество у мистера Паркера не было, и доказательств обратного у вас нет, ваши слова ни что иное как клевета и трата моего драгоценного времени. — уверенно проговорил Старк, наслаждаясь тем, как начала дёргаться бровь у Томпсона старшего. — И прежде чем вы успеете возразить мне, ответьте на простой вопрос: Мистер Паркер угрожал вам и вашей собственности? — обратился он к подростку, в упор глядя на его резко ставшее осмысленным лицо. — Не то чтобы… — замялся в конец стушевавшийся Юджин Томпсон, но Старк видел, что в глазах этого хорька так и плескалась неутолённая жажда возмездия, и он, во что бы то ни стало, был готов насолить Паркеру, виноват тот или нет. Ох уж эта юношеская вражда и нарастающая мигрень, что, как назойливый корень вселенского зла, пульсировала в голове детектива. Переместив взгляд с беснующихся Томпсонов на другого виновника своих страданий, на паренька, что вот уже как час молчит. Старк угрюмо усмехнулся: ему хорошо был знаком такой тип людей — вечный рохля и добряк, всегда понимающий и терпеливый, и не способный на ежесекундную агрессивную реакцию. Такие всегда будут копить обиды и неурядицы до тех пор, пока чаша терпения не треснет, или ей не помогут треснуть. (А здесь, детектив был уверен, как раз второй вариант.) И тот поток негатива неизбежно выплеснется наружу. Но опасность для таких персонажей в другом — Один раз виноват — всегда виноват. Это их своеобразное клеймо… И теперь, глядя на понурую каштановую макушку, полицейский нахмурился. У Старка не было сомнений в вине этого сосунка, нет, скорее он знал, что этот мальчишка Паркер виновен, даже не на все сто процентов, а на все двести. И дело было даже не в дерьмовом видеорегистраторе, вину подростка подтверждала его низко опущенная голова, и так бесившее Старка молчание. — А что ты скажешь, Паркер? — обратился к принявшему обет молчания юнцу Старк. Парнишка резко вскинул голову, и тут же пристыжено отвёл взгляд, даже не стараясь выглядеть менее виноватым. Яростная мысль вспыхнула в мозгу детектива: «Ну же, парень, не облегчай мне работу!». — Ну-с, мистер Паркер, согласны ли вы с утверждением мистера Томпсона, что вы были тем, кто поцарапал его машину, пока он и его друзья были в пиццерии? — Я… не согласен, — заторможено выдавил из себя бледный, как смерть, мальчишка. Старк почти закатил глаза, но не стал этого делать, так как боялся выпустить этого ребёнка из поля зрения, того и глядишь превратиться в серую меланхоличную жижу и распадётся на атомы. А мужчина всё никак не мог найти в лице этого юнца хоть одну адекватную эмоцию. Он всё никак не мог поверить, что этому сопляку уж настолько насрать на себя и на свою судьбу! Будь он на его месте, то уже давно бы заговорил всех до смерти, а это безжизненное бревно перед ним было менее живое, чем тот же Пиноккио. Иисусе, даже из того полена и то лжец был бы получше! — Парень, — снова обратился он к Паркеру. — Что ты делал второго июля в период с двух дня до шести вечера? Мальчишка нахмурился, а полицейский радовался, что тому вообще пришло в голову подумать, прежде чем ляпнуть правду. Но ничего вразумительного (непоправимого) мальчишка сказать не успел, в театре этого заколебавшего Старка абсурда произошло пополнение. — Питер! — окликнул мальчишку звонкий голос. Паркер резко обернулся, а затем вскочил, но радостным лицо мальчишки не стало, а напротив стало более мрачным и приобрело какой-то сероватый оттенок. Девушка, что окликнула его, тут же оказавшись рядом, заключила его в объятия, на которые подросток ответил вяло и будто с неохотой, а вместо приветствия пацан требовательно просипел: — Лиз, что ты здесь делаешь? Девчонка пристыжено отвела взгляд карих глаз, — Пит, я действительно хотела, как лучше. Но я не могла промолчать!.. — О чём ты? — отозвался школьник, но его подруга не успела ответить. — Питер! — облегчённо выдохнул высокий мужчина, который появился в полицейском участке вслед за темноволосой девушкой, а Паркер резко занервничал, это выдало быстрое движение рукой, которую он запустил в слегка вьющиеся волосы. Подросток с неловкой обречённостью выдохнул: — Мистер Тумс? — Лиз сказала, что ты здесь, и мы не могли не приехать, — обеспокоенно оглядев мальчишку, положив широкую ладонь на его плечо, ответил мужчина. — Вы опекун мистера Паркера? — осознавший, что молчит уже неприлично долго, Старк обратился к внезапно объявившемуся приличного вида человеку. — Нет, — кивнул тот, — Я друг семьи. И тут же мужчина, будто вспомнив о вежливости, протянул руку для рукопожатия:  — Эдриан Тумс. — Энтони Старк, — пожимая жёсткую ладонь, криво улыбнулся детектив. — Что случилось? — обеспокоенно обратился друг семьи к мальчишке, паренёк, вяло оглянувшись на девчонку, что всё ещё выглядела виноватой, промямлил было что-то, но был перебит старшим Томпсоном, которому порядком надоело происходящее:  — Этот мальчишка поцарапал машину, что мы купили Юджину на День рождения! — Это неправда! Питер никогда бы так не поступил! — воскликнула девчонка, слегка выступив вперёд, тем самым прикрывая мальчишку, который явно не был рад её защите. А всё из-за вины, что съедала его. И это было столь явно, что Старк всерьёз опасался, как бы этот малец не ляпнул сейчас чего. И, поспешив, Тони обратился непосредственно к мистеру Тумсу:  — Прямых доказательств и свидетелей вины мистера Паркера нет, — кивнул детектив, — До вашего прихода Питер как раз собирался рассказать нам, что же он делал второго июля с двух часов дня до шести вечера… — Старк ещё не успел договорить, как Эдриан Тумс отчеканил: — Питер помогал мне на стройке с десяти утра до четырёх, а потом мы ужинали у нас дома. Было чили. Верно, Лиз? — обратился мужчина к девушке, та быстро закивала, подтверждая слова родителя. — А на стройке? — А на стройке двадцать семь членов бригады подтвердят, что Питер был там весь день и никуда не отлучался, — спокойно добавил мужчина. Старк, подавив усмешку, выдохнул: — Прекрасно, — а затем взглянул на мальчишку, что стоял, как неприкаянный, обратился уже непосредственно к нему: — Мистер Паркер, всё так как сказал мистер Тумс? Парнишка резко поднял голову и их с детективом взгляды впервые за всё то время, что они были в полицейском участке, пересеклись. Глаза юнца были не напуганные и не мутные, а полные каких-то непонятных детективу эмоций, будто даже сейчас малец продолжал думать не о том, о чём надо. И Старк надеялся, что парень поймёт то, что нужно сделать. Мальчишка, всё также не разрывая зрительного контакта, нерешительно кивнул, а затем уже смелее выдавил из себя тихое «Всё так». Подобная ложь вполне устраивала детектива, и он с максимально удручённой миной обратился к семейству Томпоснов: — У мистера Паркера алиби, подлинность которого, если вы настоите, можно подтвердить. Но как мне подсказывает опыт, это не к чему, — вежливо кивнул полицейский, а затем, растянув рот в болезненно вежливой усмешке, выдохнул: — Но смею заверить вас, полиция Нью-Йорка сделает всё, чтобы поймать преступника. Старк ненавидел эту фразу, или скорее то наслаждение, с которым он её произносил. Было в этих словах какое-то мрачное торжество, граничащее с дурацкой шуткой и откровенной правдой. И никогда нельзя быть уверенным, какое преступление будет раскрыто, а какое канет в Лету. А именно это, по расчётам детектива, канет в небытие через месяц или того раньше, в особенности, если он задвинет его в дальний ящик не своего стола.