Человек в овечьей шкуре

«Я не верю, что можно изменить мир к лучшему. Я верю, что можно постараться не сделать его хуже». Всё о Муми-троллях

В конечном итоге человек может смириться с чем угодно, и в своём смирении он нередко приобретает силу. Но когда неизвестность душным целлофаном окутывает голову, душит и истязает, человек готов поверить во что угодно и кому угодно. Он может даже купиться на самый никудышный обман, в который, будучи в здравом уме, никогда не поверил бы. А всё из-за того, что вязкое болото неопределённости в разы мучительнее голой и неприятной развязки. Происходящее никак не укладывалось в голове детектива. Возвращение Питера казалось ему вымученной фантазией, что он в пьяном бреду не раз лелеял у себя в голове. Вопреки опыту работы, он не мог не надеяться на лучший исход, но сейчас всё было далеко не так, как он привык себе воображать. «И навряд ли уже будет», — горько подмечал ядовитый голосок в гудящей голове. Тот же голосок обеспокоенно интересовался, почему он ещё не расквасил лицо своего конвоира? Почему он, Старк, не язвит и не пытается предотвратить ещё не разыгравшееся цирковое представление? И Тони не мог признаться этому писклявому голоску, что ему приятно винить себя. Что вина отягощала, обволакивала его и, самое главное, позволяла бездействовать. Поэтому собственное задержание воспринималось им с фаталистичной радостью. Может, глубоко внутри он и хотел принять ответственность за случившееся, но оказался морально слаб. В действительности он оказался трусом и пока не мог вернуться в больницу. А такие оправдания, что суетливая хрень и сопутствующие ей рыдания, даже свои собственные — не его стихия, были громче всех мыслей. Тони Старк был рыбой, выброшенной на берег, которая хоть и жаждет вернуться в мотающий и бьющий её о скалы океан неопределённости, был рад перерыву, даже тому, что убивал его вдвое быстрее. Без особой нежности и уважения Барнс «сбросил» его на жёсткий стул, но тем не менее наручники, на которые кивнул хмурый Роджерс, сержант снял. Но снял с опаской, ожидая со стороны детектива если не нападения, то саркастичного замечания или полного презрения взгляда. Ничего из этого не последовало. Тони без единой чётко выраженной эмоции или агрессии, устраиваясь за столом, потёр запястья. Их кололо и жгло, но то был слабый дискомфорт по сравнению с тем, что он испытал часом ранее, провожая Паркера до реанимации. Небольшое помещение допросной, всегда воспринимавшееся Тони как занимательный аттракцион, также не вызывало никаких эмоций. Стены, облицованные невзрачной плиткой, и концентрированный холодный свет ламп не воздействовали на него. На самом деле он их даже не замечал, как не замечает декорацию актёр, отыгравший в приевшейся ему пьесе не одну сотню раз. Когда руки разглядывать опротивело, Тони нехотя перевёл взгляд на Роджерса. Тот затерялся в тени. Белки его глаз и рубашка, белёсыми пятнами маячившие на нём, дробили мрачный силуэт костюма. В защитном или ещё каком жесте он скрестил руки на груди, крови на лице уже не было. Тони разглядывал бывшего напарника и пытался понять, отчего тот раздражает его меньше обычного, хотя вопреки сказанному уровень ненависти к нему лишь возрос? Стиснув челюсти до скрежета, детектив отвернулся. Однозначно это был новый этап в их отношениях. Сначала они были коллегами, затем напарниками, позднее заклятыми «друзьями». Старк всегда знал, что рано или поздно эта линейная схема изживёт себя и зайдёт в тупик. Собственно, так и произошло, теперь в этом театре абсурда они отыгрывали роли следователя и подозреваемого! А за ними последовать что-то уж точно не могло. Молчание, неприятное и напряжённое, длившееся непозволительно долго с точки зрения человека, у которого каждая минута как последняя, оборвалось Роджерсом: — Бак, — окликнул он товарища затем, чтоб распорядиться оставить их наедине с бывшим напарником, завуалировав это под натянутую просьбу сходить за кофе. Даже вежливое «пожалуйста», что детектив-лейтенант добавил в конце, не сгладило резкости, что скользнула в его голосе. Старк уловил дёрганое движение слева от себя. Барнс нервно переступил с ноги на ногу. Он даже не скрывал, что происходящее ему не нравится. Но тяжесть неразрешённого конфликта бывших товарищей была столь ощутима в этом маленьком помещении, что он не посмел возразить. Смерив напарника серьёзным взглядом и хмуро кивнув, он молча покинул помещение. Как только за ним затворилась дверь, Тони, не глядя на Стива, зло усмехнулся. — Мои отпечатки у тебя есть. Теперь заставишь в стаканчик из-под кофе подрочить? — делано вежливым тоном ощетинился он. «Дразни только того пса, что на привязи», — этого принципа Тони Старк придерживался почти всегда, и не важно где он был: на работе, дома или в суде. Хождение по краю и ощущение риска заставляли его кровь бурлить. И никакие последствия не были способны взволновать его, когда он был на пике самозабвения в центре всеобщего внимания! Косвенные улики, не обозначенные перед присяжными сделки с подозреваемыми, вызывающее поведение, давление на свидетелей! Это всегда работало. Но, как бы он того ни хотел, так не могло продолжаться вечно. Тони понял, что всё пошло под откос, когда Пеппер перестала прощать ему его ребячество. Оно уже не забавляло, а раздражало её, спустя ещё какое-то время начало выводить из себя. Навряд ли он когда-нибудь по-настоящему осознавал, что его «кредо» ничем не отличалось от замашек школьного хулигана. А хулиганов Роджерс всегда стремился перевоспитать. Была у него такая вредная привычка, как привычка Старка курить, только гаже. С усталым выдохом «Тони» детектив-лейтенант потёр переносицу и на мгновение стал похож на обычного человека. Но Старк не купился ни на это, ни на меланхоличный жест рукой. — Что? Разве не моё ДНК тебе нужно? — всё тем же неприятным тоном выплюнул он. — Ты знаешь, что нет, — вздохнул Роджерс, смерив бывшего напарника усталым взглядом. Вопрос, хриплый и злой: «А что тогда?» — сорвался с губ детектива Старка вместе с яростным ударом ладони о металлический стол. Удар вышел омерзительно громким, но этот излюбленный им способ выбивать оппонентов из колеи не сработал. Стив не вздрогнул, даже не шелохнулся. Он по-прежнему был поразительно спокоен. «Как труп на дне замершей реки», — заметило раздражённое «Я» детектива. Лишь напряжённо сведённые брови и лёгкие складки в уголках губ были единственным доказательством того, что перед Тони живой человек, а не андроид с программой идеального копа в заднице. И самым обидным было, что так было всегда! — Будешь вызывать адвоката? — задал, по мнению Старка, тупой вопрос Роджерс. — Мне без надобности, — качнул головой детектив. — Практику я, конечно, не веду, — ехидно заметил он и добавил с долей злой иронии, — но разобраться с собственными правами всё ещё могу. Тони не врал, он бы позволил себя защищать узкому кругу лиц: единственной, пожалуй он мог доверять только Пеппер, но и ей он не позволил бы этого. Он всё ещё был влюблён в неё и даже в самой сложной ситуации не хотел представать перед ней размазнёй и слабаком. И что более ужасающе — дураком, что до сих пор верит, что их дружба с Роджерсом не была чем-то эфемерным и однобоким. Что годы напарничества не были просто деловым сотрудничеством. Но сидя сейчас в допросной напротив Стива, когда он должен быть в совершенно другом месте, он должен был наконец признать, что эта «дружба» если и была, то бодро и без разминки перекочевала в разряд кровной вражды. Мысль о больнице вызвала жгучее неприятие и острую боль в груди детектива. На мгновение дыхание спёрло, и он закашлялся, но, быстро взяв себя в руки, уставился на детектив-лейтенанта, решив, что не будет псом, что просто скалится и кусает прутья клетки. — Что ты задумал, Роджерс? — тихо спросил он. — Помочь тебе, — с обречённостью в голосе, словно признаваясь в постыдной слабости, спустя бесконечно долгое мгновение выдохнул детектив-лейтенант. Это короткое и ёмкое заявление было Старку хорошо знакомо. Тем доносом Роджерс тоже хотел ему «помочь». Искривив губы в усмешке, Тони, не удержавшись, огрызнулся: «Свежо предание». Вот они и подобрались к сути проблемы — неразрешённый конфликт. Всем известно, что неразрешённый конфликт подобен утопленнику — рано или поздно всплывёт. Его нельзя замять, долго игнорировать не выйдет. Он, как кость в горле, будет мешать до тех пор, пока либо не разрешится, либо одна из сторон не испустит дух. Старк, не скрываясь, уповал на второе. Ведь первое означало бы, что он обязан простить предательство Роджерса, а делать этого он не хотел. Но сейчас Тони начинало колотить от бешенства лишь от мысли, что этот чёртов конфликт, как в грёбаной пьесе, выстрелил именно сейчас! В самый, мать его, неподходящий момент. Детектив-лейтенант, понимая, на что намекает его бывший напарник, одарив детектива спокойным взглядом, проговорил: — Я не стану сейчас попусту сотрясать воздух, Тони. — Ну-ну, — скрестив руки на груди, едко выплюнул детектив. — Мы оба знаем. Ты и я… — тихо, но твёрдо продолжил Стив, в упор глядя в глаза бывшему напарнику. В это мгновение Старк осознал, что лицо Роджерса освещено холодным светом лампы, что он перегнулся через стол. — Если бы не я привёл тебя сюда, то это сделал бы кто-нибудь другой! Желающих много, — последнее бросил он с какой-то непонятной Тони досадой. Эта досада взбесила детектива, и он вскочил. — Чушь! — прохрипел Старк. — Это всё твоя мания контроля! — Наши распри не имеют никакого отношения. Послушай, я действительно хочу помочь… — Я… я и ещё раз я… Бакстер не устаёт от этого? — передразнил детектив-лейтенанта полицейский. — Старк! — Что? — с мнимым удовлетворением спросил детектив. — Мы теряем время! — яростно раздувая ноздри, прошипел детектив-лейтенант. — Нет! Ошибаешься, Стив! Это ты его бессовестно крадёшь у меня! Как и крал до этого у Питера! — прошипел детектив, указывая в обвинительном жесте на бывшего напарника. Последний выпад заставил Роджерса вздрогнуть, но Старка это проявление эмоций не обрадовало. Его собственная дурнота навалилась на него, горький ком встал поперёк горла, из-за чего последующее прозвучало несколько жалко. — Ты чёртов кусок нарциссического дерьма, Роджерс. Именно сейчас, когда Пит там… — вяло рявкнул Старк, махнув рукой в неопределённом направлении. — Что, другого времени не нашлось, чтоб свести счёты? — измученно спросил он. А затем, увидев в глазах бывшего напарника грусть, осознал тщетность происходящего. — Снова будешь морализаторствовать, Стиви? — протянул он, размазав усталость по лицу и вцепившись в холодную поверхность стола. Время совместной работы светлым пятном всколыхнулось в сознании, но лишь затем, чтоб через миг затеряться в кромешной тьме. Роджерс, мотнув головой, словно смахивая то же видение, тихо проговорил: — Нет, Тони. Я хочу разобраться. — И в чём же? — хрипло усмехнулся детектив, опускаясь на жалобно взвизгнувший стул, что сделал не совсем плавное движение по полу. — Во-первых, в тебе и твоих действиях, — уверенно отчеканил детектив-лейтенант, раскрывая верхние две из множества папок. Его голос с человеческого непроизвольно соскочил на мнимый официоз, что резануло по ушам Старка не хуже визга ножек стула. — Я не тронул бы ребёнка, Стив! — зашипел детектив. Обида и злость всколыхнулись в нём с прежней силой. — Это ж Пит. Глупый мальчишка. Я бы ни за что не причинил ему вреда! — взмахнув рукой в сторону двери, рявкнул он. И снова мысль о стажёре больно кольнула его в мягкие ткани сердечной мышцы. — Мистер Краусс утверждает обратное, — с напускной холодностью возразил Роджерс. «Кто?» — хотел было переспросить Старк, но уже другой образ мальчишки, с вяло шевелящимся из-за выпитого языком и разбитым лицом, заставил его прикусить язык. — Ясно, — коротко бросил он и вписался рукой в собственную челюсть, сдавливая её. — И что же тебе такого наплёл Весельчак Ларри? — с безразличным видом поинтересовался детектив, но совершенно не нужная хрипотца в голосе, возникшая из-за резко пересохшего горла, сдала его с потрохами. Мазнув языком по сухим губам, Тони чуть внимательнее осмотрел бумаги на столе. До этого он игнорировал их, как душевно больной игнорирует всё, что не вписывается в его систему ценностей. — Лоуренс Краусс сообщил, что видел, как в июле предыдущего года ты и мистер Паркер вышли через заднюю дверь его заведения. А через четверть часа школьник вернулся уже с побоями, — с необходимыми паузами вещал Роджерс и в итоге, метнув в бывшего напарника острый взгляд, спросил: — Ты его избил. Зачем? Как же Старк ненавидел, когда его припирали к стенке. Это всегда вынуждало ощущать себя отбросом, но сейчас всё ощущалось хуже и гаже в десятки и сотни тысяч раз. — Для профилактики, — едко и зло выпалил он. — Тони… — начал было Стив всё тем же тоном сельского священника, когда детектив снова вспылил: — В этом не было ничего такого! Я хотел лишь припугнуть его. Чтоб Паркер наконец перестал шляться по ночам, — горько и зло прошипел полицейский. — И это помогло? — не едко, а совсем просто спросил Стив. Прошедшие двадцать дней дали много пищи для размышлений. И теперь Тони ясно видел, что в тот злополучный июльский вечер их с Паркером знакомства он должен был преодолеть неуместный порыв помочь и настоять на взыскании. Как должен был пройти мимо его спящей тушки в участке-помойке Куинса! Или, на худой конец, за тем баром он должен был сломать ему руку, нет… ногу, чтоб отбить у этого несносного подростка всякое желание шляться по ночам! Но вместо этого он позволил этому наивному юнцу восхвалять себя, почти что боготворить! Из-за чего мужчине становилось безумно смешно, что он, Старк! мудрый и всезнающий, не предположил исход с самого начала. А ведь, если задуматься и чуть внимательнее проглядеть произошедшее, то замечательно видно, что одно событие сменяло другое последовательно и логично… как в каком-нибудь простом бульварном романчике! Где концовка скрыта на первой из множества страниц. Детектив-лейтенант судорожно втянул воздух через рот. Но не успел выдвинуть очередное обвинение, когда Старк перебил его, желая задавить всякий домысел в зачатке: — Там нет камер. Показания Ларри нельзя считать действительными. Он курит траву на рабочем месте, так что, вполне вероятно, он был под дурью. — Я знаю, — оборвал его Стив Роджерс. — Тогда что тебе, чёрт возьми, от меня надо? — чеканя каждое слово, прохрипел Тони. — Ты хочешь, чтоб я сказал, что я этого не делал? — обманчиво слабым тоном прохрипел он, отвернувшись, не в силах смотреть на безучастное лицо бывшего друга. — Хочешь, чтоб заверил тебя, что я не похищал Паркера? Не насиловал его? Ты действительно ждёшь от меня стенаний и рыданий, Стив?! Чтоб я бился головой об пол, отрицая произошедшее… ты этого от меня ждёшь? — в итоге голос сорвался, налёт злости, что прибавлял сил, иссяк ещё в самом начале, и последнее он почти прошептал. Роджерс молчал, а затем, опустив плечи, он выдохнул серьёзное: — Я хочу, чтоб ты наконец стал считаться с другими. Понял, что не все принятые тобою решения верные и что мир не крутится вокруг тебя.  — Ты не вправе… — начал по привычке Старк, когда его оборвала колкая фраза: «На этот раз это коснулось не только тебя». Старк замер. Вот это, то, чего он страшился глубоко внутри, сам того не зная. Не эти слова, но очень похожие, семь лет назад после того дисциплинарного слушания сказал ему Стив, где он выступил против него. Тогда из-за гнева и обиды Тони проигнорировал их, он был уверен, что Стив предал его, но сейчас… Эти слова были верными. Измученное страхами и переживаниями за Питера сознание оцепенело от мысли, от одного лишь допущения: «А что, если Роджерс прав?». Быстро замотав головой, Тони попытался сбросить эту отравляющую идею. Это всё из-за того, что в этой невзрачной комнатушке недостаточное количество кислорода, решил он. — Нет, нет, нет… — продолжая качать головой, повторял он. — Ты не понимаешь, что происходит, — усмехнулся в итоге Старк, вскинув остекленевшие глаза на бывшего друга. Стив всегда был назойливым и жить не мог, зная, что у людей есть своё мнение. «Так и сейчас», — думал Старк. Наташа же говорила, что их крошка Роджерс такой из-за «избегающей привязанности». Что эта хрень возникла вследствие постоянного эмоционального пренебрежения со стороны его родителей. Из-за чего, став взрослым, Стиви не просто назойлив, а страшно зависим от мнения большинства, более того, заимел привычку недооценивать близкие отношения. — Нет, это ты ничего не понимаешь! — прорычал Роджерс. — Ты избил его! О чём ты вообще думал, Тони?! — Тогда я поступил, как считал нужным, — возразил Старк. — Как и ты, раз видишь необходимость в моём аресте, зная, что у меня есть алиби, — скрестив руки на груди и откинувшись на жёсткую спинку стула, гаркнул он. — Крыша, — внезапно охрипшим голосом выдавил Роджерс, отведя взгляд от бывшего напарника и излишне сосредоточенно уставившись в чистый лист для протокола. — Что? — не понял Старк. Он ожидал, что крошка Стиви продолжит линию про избиение. — Два часа и тридцать семь минут назад я позвонил тебе, — быстро мазнув языком по пересохшим губам, проговорил Стив. Тони нахмурился: — К чему ты клонишь? Детектив-лейтенант взметнул сосредоточенный и острый как скальпель взгляд. — Крышу назвал не я, — проговорил он. — Ничего я не называл! — защищая израненное эго, ощетинился Тони. — Сказал, — с хлопком опустив руку на поверхность стола, возразил Стив. — И я хочу знать почему. Эха от хлопка не было, но послевкусие того самого эха ощущалось Тони кислой массой на языке. Сжав и разжав кулаки, обежав взглядом фигуру напротив, он сосредоточил взгляд на ладони, что контрастировала на столешнице не хуже бумаги. — Ты веришь, что я способен на такое? — горько спросил он, заглядывая бывшему напарнику в глаза. Ответ последовал незамедлительно, без так излюбленных кинематографом пауз: — Конечно же нет. Ощутимое облегчение почти свалило Старка со стула. Он и не догадывался, что это было важно для него. Но затем он заёрзал. Злоба медленно, но верно вынуждала застывшую кровь закипать, и это было самым прекрасным, что он ощущал за пару часов. Злоба заставляла думать, и ответ сорвался с губ сам собой: — Я назвал крышу, потому что Пит любит высоту. Он практически вырос на стройке, — поведя плечами, добавил он. — Он сам так сказал? — уточнил Стив. Тони кивнул: — Его покойный дядька там работал, на мистера Аллена, если вдаваться в детали. — И? — И ничего, — процедил детектив. — Так не бывает, — замотал головой Роджерс. — Я и без тебя знаю, — огрызнулся Старк и, вцепившись рукой в волосы, снова процедил сквозь зубы: — Ты думаешь, что я совсем тупой? Если я говорю, что чисто, значит, так оно и есть. — Я спрашиваю тебя не как детектива, а как свидетеля, — возразил детектив-лейтенант. Но Старк, не впечатлённый или хоть сколько-нибудь заинтересованный, скрыв лицо в руках, простонал: «Роджерс, мне и без тебя тошно. Если это всё, будь любезен, отпусти», — совсем тихо проговорил он в конце. — Ты думаешь, что это произошло с мальчиком только потому, что он общался с тобой, — озвучил своё наблюдение Стив Роджерс. — Разве это не так? — оторвав руки от измождённого лица и вскинув бешеный взгляд, прошипел Старк. — Разве не ты говорил, что я всегда во всём… Тони не договорил, окончание фразы повисло в воздухе, но сосредоточенность на лице Роджерса никуда не делась. Он не собирался ни опровергать, ни подтверждать слова детектива, что осело неприятным осадком в груди последнего. Роджерс, отведя взгляд от бывшего напарника, вернулся к бумагам, перейдя на деловой тон: — В штате работников Аллена за последние пять лет то исчезал, то появлялся некий мистер Бек. Из слов самого мистера Аллена, на площадке тот появляется редко, но работает исправно. — Бывший наркоман, — перебил его Старк, вмиг включаясь в расследование. Роль свидетеля не для него, как бы того Стив не хотел. Да и от эмоциональной мишуры было легко отмахиваться, когда он занимался тем, что по-настоящему ему было по нраву, да и так было проще всего. — Мистер Аллен поручился за него, — кивнул Стив, придвигая папку с чёрно-белой фотографией молодого мужчины с крайне худым лицом и тусклыми глазами. — Но это меня не убедило, и я его проверил. — И что, алиби на тот вечер? — закатил глаза Тони, навязчиво спрашивая, чтоб подловить детектив-лейтенанта. — Да, — соглашаясь, кивнул Стив. — Его подтвердил владелец круглосуточного магазина, в котором мистер Бек постоянно совершает покупки. — Я это и без тебя знал, — сощурил глаза детектив. — Я копал в том же направлении, но, как и ты, наш гений расследования, зашёл в тупик. Если ты думаешь, что для Питера я сделал меньше, чем для… — снова заводясь, начал Тони, когда его звонкой оплеухой: «То, что ты делал, было недостаточно», — осадил Роджерс. Сжав кулаки, Старк сдержался. — Твой эгоцентризм помешал тебе продвинуть расследование! — всё тем же ровным голосом проговорил детектив-лейтенант. — Ты упустил главное. У Бека уже было два привода. Один за преследование двенадцатилетней школьницы из Куинса. Он неделями выслеживал её на своём фургоне… — Чушь, — задетый за живое, возразил Старк, — то был не фургон. Ты ещё скажи, что его частенько избивали в детдоме… — скривился детектив. — Вечно подгоняешь подозреваемых под необходимую модель поведения, — недовольно зашипел он. Роджерс вновь опустил руку на стол, цедя напряжённо, но всё также ровно: — Ты считаешь Питера случайной жертвой, но думал ли ты, что это может быть не так? Старк, опешив, удивлённо раскрыл рот. Вновь захотелось воскликнуть: «Чушь!», но сознание, уставшее и уже не сопротивляющееся, готово было принять иную, чуждую ему точку зрения. Он ведь и сам был уверен, что Пит не сядет в случайную машину, но думать только об этом было бы неверно, пацан наивный и обмануть его было бы легко… в размышлениях Роджерса было здравое зерно, ему и самому не давала покоя стройка. Но в голове на протяжении всего времени ютился страх, что из-за дела, что он всё это время вёл, он неосознанно подгоняет схожие элементы под пропажу Питера. Было страшно, что из-за собственной неспособности абстрагироваться, он путал сам себя… И хуже всего было то, что Роджерс, никогда не доверяющий ему на сто процентов, единственный заметил это, пока остальные всецело доверились ему. Цепочку разрушающих размышлений прервал стук. Дверь в допросную с резким визгом отворилась. Полицейские одновременно обернулись. В проёме был Барнс, без кофе и не один. Сержант яростно боролся с женщиной, пока словесно, но, судя по его напряжённому лицу и плотно сомкнутым челюстям, он был на грани того, чтоб совершить что-то неправомерное. — Мэм, вам нельзя сюда без пропуска! Мэм! — беспомощно, почти отчаянно, но сохраняя присущее органам правопорядка достоинство, выкрикивал он. Высокая, худая, с грацией ночного хищника женщина метнулась к столу и встала сбоку от Старка, невербально обозначая свою позицию. Барнс оглянулся на Роджерса, извиняясь. Сам детектив-лейтенант смотрел на вошедшую с хорошо скрываемой досадой и раздражением. Сержант, не приняв поражения, предпринял ещё одну попытку: — Мэм, я ещё раз настоятельно прошу покинуть данное помещение. — Гамора Лонг. Адвокат мистера Старка, — представилась нарушительница, вновь проигнорировав сержанта, на этот раз обозначив свою позицию вербально, подкрепив её удостоверением. Она атаковала присутствующих вежливой улыбкой, которая в любое мгновение грозила преобразоваться в хищный оскал. Гамора Лонг, по классификации мисс Поттс входила в разряд «Бешеных сук», но с оговорками, так как была её новоиспечённой приятельницей, в нерабочее время гордо носящая нежное прозвище «Гамми». «Красочное» же определение было брошено Пеппер в сторону выхолощенного адвоката из Hadley & McCloy, который выиграл дело за счёт того, что доказал, что его клиент не мог убить свою жену, потому что в момент совершения преступления трахался с секретаршей. Мисс Лонг же работала в конторе попроще, но явно стремилась в высшую лигу. И Тони после короткого знакомства на той давней вечеринке Клинта мог с уверенностью утверждать, что она без проблем туда впишется. Она знала основной принцип: хочешь быть хорошим адвокатом — будь справедливым, хочешь стать успешным адвокатом — будь бесчестным. Элитарная порода адвокатов — это та, что способна сожрать любую улику, раздавить любого свидетеля и, главное, продать не только почку и душу, но и собственных родителей, если это только поможет их клиенту, несомненно бесчестному и богатому, выйти сухим из воды. «Защита» такого уровня ему не по карману. Тони смотрел на неё без интереса. Прерванная «беседа» с Роджерсом странным и неприятным послевкусием всё ещё осталась на языке. Его страшно мутило, словно с похмелья. Более того, хотелось курить и закинуться каким-нибудь обезболивающим. Боль в груди, как отрава расползшаяся по всему телу, мучила его так, словно он добровольно лёг под асфальтоукладчик. — Боюсь, вас дезинформировали, мисс Лонг. Детектив Старк находится здесь как свидетель. Никаких обвинений в его адрес выдвинуто не было, — спокойно глядя в глаза адвокату, соврал Роджерс. — Более того, мы уже обсудили все аспекты, — кивнул он. — Мистер Старк может идти. Лонг не сбросила с себя маску вежливой холодности, задала ещё пару вопросов детектив-лейтенанту, при этом пригрозив, что следующий раз подобное «недоразумение» повлечёт за собой соответствующие меры. — Как скажете, мисс Лонг, — спокойно кивнул детектив-лейтенант Роджерс. Формальные слова прощания Старк пропустил мимо, в сознание снова вернулся ужас предстоящего возвращения в больницу. Он хотел и одновременно не мог туда ехать. Было банально страшно, ведь, пока он сидел здесь и собачился с Роджерсом, было не так трудно вообразить, что кроме этой самой грызни других проблем просто нет. На автомате поднявшись, детектив двинулся в сторону двери. Всё это израсходовало остатки сил. Мисс Лонг ещё что-то говорила сержанту Барнсу, видимо, отчитывала его за непрофессиональное поведение, когда Старка окликнул Стив: — Тони, — детектив на мгновение приостановился. — В произошедшем нет твоей вины. Детектив ничего не ответил, оскалившись, и, не прощаясь, покинул допросную. Коридор, по которому он шёл каких-то три часа назад, не изменился совершенно, и это сбивало с толку. Казалось, за то время успела пройти не одна эпоха. Адвокат нагнала его у самого холла. Звук её шагов отдавался эхом в странно пустом коридоре. — Вы молодцы, — хищно оскалилась она. — Ничего не сказали. — Спасибо за вашу экспертную оценку, — вяло огрызнулся детектив. Губы сами собой сложились в едкую усмешку. — Я здесь только потому, что Пеппер попросила меня, — хмуро осадила его адвокат. — Дорогуша, я не настроен на светскую беседу. Ждёшь от меня благодарности? Спасибо, — с горьким раздражением выпалил он, не глядя на неё. Нашарив в кармане ключи от машины, он двинулся в сторону выхода чуть быстрее, чем раньше. Гамора Лонг, яростно раздувая ноздри, сквозь плотно сжатые губы процедила: «Мудак», но более красноречивой реплики от неё Старк не дождался — ей позвонили. Голос её тут же с делового сделался приторным, почти сюсюкающимся. Так обычно люди разговаривали с Квилом, по другому он почему-то не понимал. Эхо женского голоса казалось каким-то нереальным. Да и весь участок в целом выглядел болезненно ненастоящим, как картонная декорация на детском утреннике. Но и он ощущал себя менее настоящим. Он был тем надтреснутым графином, что по дурости в возрасте двенадцати лет зачем-то стащил с отцовской полки и, конечно же, его обо что-то ударил. Графин не разбился и выглядел относительно целым. Даже трещин видно не было. Впоследствии графин простоял на отцовской полке ещё около двух лет, пока мать не решила его использовать. Перелить подаренный кем-то скотч в него. Но тот взорвался у неё в руках. Тони было невероятно стыдно и страшно, ведь он напрочь о нём забыл. Но неприятнее всего было то, что мать, смеясь, возмущённо вопрошала: отчего же ты не смеёшься, Тони? Ведь всё так забавно и совершенно случайно вышло. — Мистер Старк? — окликнула его в третий раз адвокат, следуя за ним, как и подобает хорошему адвокату, чтоб проследить, что клиент не выкинет что-нибудь глупое или непоправимое. Но Тони едва ли слышал её. Парковка полицейского участка была пронизана оглушительной тишиной, замогильной. Отчего было так тихо? Почему он не слышал ничего, кроме гула? Он невольно коснулся уха. Нити в его груди, до этого мгновения напряжённые, лопнули с громким свистом. Он резко заозирался. — Вы слышали это? — хрипло ошарашил Гамору полицейский. — О чём вы? — испуганно отозвалась она, прижимая телефон к груди. С удивлением обнаружив себя около собственной машины с зажатыми между пальцев ключами, Старк вздрогнул. Ключи выпали из ослабевших пальцев. Боль, ярость и страх достигли пика ещё в больнице. Навалившись на машину, детектив прижался лбом к холодному металлу. Тот сработал как катализатор, и он сорвался. Мысли о Питере, его бледное лицо, его смех, трогательное стремление заставить его бросить курить… это было невыносимо. Крики и просьбы остановиться он не слышал. Лишь треск битого стекла, как из давно минувшего прошлого, на мгновение отрезвил его, и он перестал бездумно избивать свой старый форд. Задыхаясь, он навалился всем весом на боковую дверь своего авто и съехал по ней вниз. Руку нещадно жгло, а в груди отчаянно колотилось сердце, но облегчения он не испытывал. Прижав кровавую руку к лицу, он сжал челюсть так и не сумев подавить всхлип. «Всё ещё суббота», — ошарашенно в тот миг подумал он. Окружающий мир размыло, но отблеск солнца, что искривлённым бликом лёг на бампер соседней машины, всё-таки ослепил его. . . . . . . . . Участвую в голосовании, где при победе эту работу напечатают и проиллюстрируют. Буду рада вашим голосам!!!! Это для меня важно :)))) https://vk.com/publicadaartict?w=wall-160535110_837