Тяжел неустроенный быт нукенина...

Сухонький престарелый торговец с нескрываемой гордостью в глазах демонстрировал образцы глины, ссыпанные аккуратной горкой на деревянных подносах, усмехаясь в клочковатую бородку – клиент, хоть и был непозволительно молод, отлично разбирался в искусстве керамики. – Ммм, Ханада-сан…крупнозернистая не подойдет…ммм… – Что же, Дейдара-кун, – ласково улыбнулся торговец, – материал местности Карацу отличается отменным качеством, но раз уж и он не подошел…быть может, каолиновая порода? Или глинистый сланец? Дейдара возмущенно уставился на старика: глинистый сланец использовали еще в эпоху Кагуи, а он еще не настолько отстал от столичных мастеров. – Красная из Токанамэ, ммм. Я еще…ищу свой стиль, знаете ли. Покупая глину вблизи от логова Акацуки, Дейдара сильно рисковал: его тайна трещала по швам, грозясь раскрыться в самый неподходящий момент. Просканировав окрестность своими не особо выдающимися сенсорными способностями, Тсукури спрятал свиток с долгожданным материалом в полу плаща и поспешил в свою мастерскую. По дороге юноша то и дело вздрагивал, подскакивал на месте от каждого шороха и всей душой надеялся на отсутствие Тоби поблизости. И лишь когда дверь в мастерскую была надежно заперта, Дейдара облегченно выдохнул, сползая спиной по недавно отштукатуреннной стене. Никто не должен был узнать его секрет. – Дейдара, – обозначил свое присутствие Сасори, без особого труда отмыкая замок и нагло врываясь в святая святых подрывника. – Итачи приготовил мясную каш… Тонкие пальцы сжимали хрупкий узкогорлый кувшин, вылепленный согласно всем стандартам стиля Суэ: простота и величественное изящество. «Высокотемпературная керамика», –вспомнил характерные особенности стиля Суэ Сасори, разглядывая Тсукури за работой. Тот удивительно бойко наносил широкой кистью свинцовую глазурь, напрочь игнорируя технику безопасности, уповая, видимо, на выносливость организма шиноби. Лицо юноши словно светилось изнутри удовлетворением от своей работы, и это выражение лица Сасори видел только тогда, когда Дейдаре удавалось что-либо феерично взорвать. Но он ничего не уничтожал, и даже занимался обратным процессом. «Он…гончар?», –подумал кукольник с запозданием. В конце концов, мальчишка вступил в Акацуки не по доброй воле. Мало ли, чем он в Иве на самом деле занимался, может, и в гончарной приходилось работать. Это не его дело. Откашлявшись, Акасуна обозначил свое присутствие. Мирная, умиротворяющая атмосфера развеялась, момент был безвозвратно потерян. – Т-ты! Какого биджу тебе надо, ммм?! – подрывник пыхтел, как неведомый «паровоз» из страны Снега; уши по-детски заполыхали красным. Сасори оставался таким же бесстрастным, но голос звучал немного теплее обычного: – Спускайся. Тоби решил съесть твою порци… – Тоби! – взревел Дейдара и вихрем спустился вниз на кухню, продолжая что-то неистово орать, беспощадно разрушив флер легкой зачарованности, отражавшейся в глазах Сасори. Нукенин зацепился взглядом за аккуратную курильницу с выбитым на ней знаком Джашина. Неподалеку, на деревянном треножном подносе лежал набор чоко для сакэ, расписанный с удивительным вкусом и вошедшей в моду простотой. Дейдара был действительно талантлив. И эта мысль не жгла душу. Собравшись уходить, Сасори не иначе как по наитию взял в руки небольшой фарфоровый токкури с молочно-белым покрытием. Повертев его в руках, Акасуна застыл соляным столбом: на донышке в размашистом каллиграфическом стиле «Сосё» чернел иероглиф «Скорпион». – И что же мне с тобой делать, Дейдара?