За туманами Поклюки

      Это был не Оберхоф.       Почти непроглядный туман опустился на стадион в Поклюке белым ватным покрывалом, но запланированную индивидуальную гонку после многочисленных совещаний всё-таки не стали отменять.       Биатлонисты исправно стартовали каждые тридцать секунд и затем наугад продирались сквозь туманную завесу, видя только мутные силуэты друг друга на очень небольшом расстоянии. Над стрельбищем висела влажная белёсая мгла, в которой раздавались сухие щелчки выстрелов да звон закрывающихся мишеней или отскакивающих пуль.       Чудом отработав первый рубеж на ноль, Мартен шёл по трассе в своём темпе и думал об Александре Логинове — он должен был стартовать следом. Мартен давно уже дышал к нему неровно. Причём так и не мог до конца разобраться, любовь им движет или ненависть. Нет, Фуркад, пожалуй, никогда бы не признался в симпатии к этому странному типу. И особенно Антону, с которым они из-за Логинова однажды крепко поссорились и трудно мирились потом.       Конечно, Антон всегда говорил, что Сашка — хороший парень, и никто в жизни не застрахован от ошибок. И где-то в глубине души Мартен порой соглашался с ним. Однако вида подать не смел, поддерживая светлый образ непримиримого борца с допингом.       А теперь Антона рядом не было, зато Мартен отчётливо слышал тяжёлое дыхание напиравшего позади Логинова. Хотя почему именно его? Ведь не мог же россиянин так запросто отыграть у него полминуты на лыжне даже при чистой стрельбе. И всё же кто-то его догонял: снег всё громче скрипел под лыжами и равномерно всхрустывал от отталкивания палками.       Стало немного тревожно.       Уже довольно долгое время Фуркаду не попадалось контрольных отсечек, и круг казался бесконечно длинным. А ещё больше настораживала нездоровая тишина: с невидимой обочины не раздавалось таких привычных тренерских подсказок на разных языках. Лишь рваные клочья тумана зловеще развевались на тёмных ветвях елей.       Может быть, гонку решили приостановить из-за погодных условий? А почему никто не сообщил ему? Ведь вряд ли Мартен мог свернуть с основной трассы...       Тем временем преследователь оказался прямо у него за спиной. Мартен быстро оглянулся. Из дымки показался Логинов, он выглядел растерянным, наверное, таким же, как и сам Фуркад.       Мартен струхнул не на шутку.       — Что происходит? — спросил он по-французски.       Но Логинов ничего не ответил, поравнявшись, косо глянул на него и не спешил обгонять.       Через несколько метров Мартен понял, что русский его не понял и тоже изрядно напуган. Как будто нечто потустороннее несло в тумане среди мрачных седых елей их двоих — и никогошеньки больше вокруг не было. Лыжня вела их чёрт-те куда, но они без остановки пёрли по ней вперёд, преодолевая подъёмы и спуски и неизвестно на что надеясь.       Неожиданно Фуркад различил что-то похожее на короб контрольной отсечки и чей-то силуэт. Человек! От сердца сразу отлегло, и он прибавил ходу, тотчас же наплевав на своего вынужденного спутника. Впрочем, к досаде Мартена, Логинов и не подумал отстать, вполне выдерживая заданный темп.       Фигура спортсмена впереди казалась Мартену поразительно знакомой, и чем ближе он к нему подъезжал, тем меньше верил своим глазам. Но вот человек обернулся, словно почуяв погоню, и Мартен резко остановился, обомлев.       Антон!       Имя вырвалось вслух непроизвольно. Да, это был Антон Шипулин собственной персоной, только комбинезон на нём был прошлогодний — тёмно-красный, в отличие от голубого — на Логинове. Мартен от изумления уже почти позабыл о нём, когда Александр, с приветливой улыбкой кивнув Антону, вдруг просвистел мимо них и скрылся за поворотом.       — Откуда ты здесь? — пролепетал Фуркад севшим голосом, безотрывно глядя Шипулину в лицо.       Антон улыбался, а глаза его ярко искрились изумрудными огоньками, несмотря на пасмурную погоду.       — Я соскучился. И ты тоже, — ответил он прямо.       И Мартен почувствовал, что скоропостижно сходит с ума. Он протянул руку и с опаской коснулся плеча Антона. Ох, как бы Мартен обрадовался, если бы его пальцы ухватили пустоту или сырой клок тумана! Тогда, скорее всего, он с громким матом помчался бы прочь от призрака. Однако в руке он сжимал горячую плоть, крепкие мускулы живого человека.       — Я настоящий, — подмигнул Шипулин.       От внезапного головокружения Мартен едва не рухнул на снег. Антон, молниеносно среагировав, удержал его и заботливо притиснул к себе боком.       — Чего ты? Поехали, поболтаем.       За поворотом оказался длинный пологий спуск. По возвышающейся над голой землёй снежной насыпи они выкатились прямиком к озеру. Снега здесь не было совсем. Туман остался где-то в лесу и занавесил дальний край озера, а над водой воздух оставался кристально чистым. Пахло холодной сыростью и прелой листвой.       Антон снял лыжи и, беспечно оставив снаряжение под деревом, направился к ближайшей скамейке. Ничего не понимающий Фуркад последовал его примеру и на деревянных ногах поковылял за ним.       — Объясни мне, что же происходит? — взмолился Мартен, усаживаясь рядом.       — Всё в порядке, не переживай, — Шипулин успокаивающе погладил его колено и обворожительно улыбнулся.       Так хотелось поверить его ласковой интонации и прикосновению тёплой ладони, но ощущение полнейшей ирреальности не покидало Мартена ни на секунду. Вот, например, поблизости — да что там поблизости? везде, куда ни глянь! — совсем не было людей. Создавалось жуткое впечатление, что только они с Антоном выжили в какой-то вселенской катастрофе и теперь сидели на берегу, допустим, лунного моря и радовались спасению.       — Почему ты здесь? — опять спросил Фуркад, податливо прижимаясь к Шипулину, который обнимал его за плечи.       — Ты скучал, и я пришёл, — Антон смело потянулся к его губам.       — А почему, — не унимался с глупыми вопросами Мартен, — у тебя форма ста... — но крепкий поцелуй заставил его умолкнуть.       И тут вдруг всё встало на свои места. Просто Антон действительно любит его и потому явился по первому зову. Конечно, Шипулин знал, что Мартену не интересно будет соревноваться, не чувствуя конкуренции с его стороны. Ведь, чего скрывать, с Йоханнесом это было всё не то: за пределами трассы они друг у друга никаких эмоций не вызывали, чистое соперничество, ничего личного. С Антоном же — совсем другое дело! Было радостно выиграть у него, но и проиграть иногда, как ни странно, было приятно — главное, чтобы не часто.       Когда Антон перестал целовать его, Мартен ещё некоторое время ощущал на губах тепло и вкус его губ, вот только безмятежное озеро разом исчезло, и скамейка тоже. И Шипулин исчез. А Фуркад со всех ног мчался к стрельбищу, на табло его фамилия торчала на первой строчке — и три нуля после трёх огневых рубежей...       Туман практически рассеялся, видимость значительно улучшилась.       По многолетней, отработанной до автоматизма привычке Мартен как ни в чём не бывало встал на коврик, с первого раза вставил последнюю обойму и изготовился. Но тут-то руки и затряслись, а мишени в подпрыгивающем прицеле выплясывали не то мазурку, не то краковяк. Неимоверным усилием воли Мартену удалось остановить мандраж. Словно по волшебству, он опять уверенно закрыл все мишени и, выдохнув с облегчением, устремился к финишу.       С жаром в груди и непонятным жжением в заднице Фуркад сознавал: победа в любимой индивидуалке, несмотря ни на что, снова у него в кармане. Только вот с галлюцинациями — или что это было? — придётся побороться. К командному психологу, может, на беседу сходить? Или лучше с братом поделиться? Симон-то в любом случае гораздо лучше осведомлён о его отношениях с Шипулиным.       Приняв решение, Мартен заметно повеселел и на цветочной церемонии уже не выглядел таким мрачным, как сразу после окончания гонки.