За туманами Поклюки

      Погода в Поклюке как будто стала налаживаться, и на утренней тренировке в день спринта вовсю светило солнце, заставляя хмурого Мартена морщиться даже в очках.       Несмотря на заслуженную, как он считал, победу накануне, спалось ему плоховато. Наверное, потому, что он так и не вспомнил о гонке ничего, кроме прогулки с Антоном. Товарищи по сборной весело дурачились и фотографировали окрестные красоты, а Фуркад просто скучно тренировался.       Вечерний разговор с братом по скайпу не принёс желаемого облегчения. Наоборот, Симон всерьёз обеспокоился, не тронулся ли его дорогой Мартен умом. Не сказал, но наверняка подумал, что нельзя младшенького надолго без присмотра оставить — сразу какие-то проблемы начинаются. Всю жизнь, блин, так. На исходе получаса беседы Мартен уже жалел, что потревожил Симона, который сейчас же готов был сорваться с Кубка IBU и срочно приехать в Поклюку... поддержать? Утешить? Вправить мозги? Что там ещё? Ах, да! Лессера своего повидать...       Мартен даже рассердился на него чуток.       К счастью, его брат был не единственным Симоном во Франции. Чёрт его знает, почему, но Мартену вздумалось поискать успокоения у Симона Дестьё. С некоторых пор их связывали довольно тёплые — такие же, как как ладонь одного на заднице другого при передаче эстафеты — отношения.       Перехватив Дестьё в раздевалке, Фуркад как на духу признался ему, что внезапно утратил мотивацию на спринт. Симон, если и удивился такой его откровенности, вида не подал, только стиснул в крепких дружеских объятиях и долго не отпускал, сопя в ухо. Наверное, не мог поверить, что лидер команды, тем более после уверенной победы в первой личной гонке сезона, может с какого-то перепуга лишиться мотивации.       Мартен попытался объяснить:       — Понимаешь, Антона Шипулина нет, и вот как-то всё не так...       Про то, что Антон буквально вчера навестил его на лыжне, Фуркад тактично умолчал. Ведь даже родной брат счёл его психом, этого достаточно.       Дестьё немного резко отстранился и глянул словно бы ревниво. Ой, ну вот ещё не хватало! Мартен аж затосковал. За что ж он, правда, такой идиот? Нашёл кому пожаловаться... Однако Симон только ободряюще встряхнул его за плечи: мол, всё в порядке. Ты — чемпион! Ты победишь... И ушёл.       Стартовал Мартен в числе первых, и как ни упирался, скорость его, по сравнению с привычной, оставляла желать много лучшего. На лёжке он раз промазал и заехал на штрафной круг, который неожиданно стал бесконечным. То есть настоящим замкнутым кругом. Мартен упорно искал выход из него, но безуспешно. И вообще весь стадион, трибуны со зрителями, стрельбище, трасса, другие биатлонисты — куда-то подевались. Остался только этот проклятый круг, и ещё лес — оттуда сквозь тесное сплетение тяжёлых еловых лап опять просачивалась зловещая дымка тумана.       Устав от безысходности, Мартен остановился и осмотрелся. В самом центре заколдованного круга стоял Антон, на сей раз даже не в беговой форме, а в обычном спортивном костюме. Он глядел насмешливо. Мартен вроде и не удивился, лишь сердце его торопливо скатилось камнем в штаны, потянув зад к земле. Он так бы и сел в снег, если бы не подоспел Шипулин, снова вовремя подхвативший его. Побросав в отчаянии палки, Фуркад повис у него на плечах.       — Антон, — проскулил он жалобно. — Я ничего не понимаю, что здесь творится? Я же не чокнулся?       — Нет, конечно, — Антон так же, как и вчера, заботливо, ласково гладил его по спине.       — Тогда почему ты здесь? — выдохнул Мартен всё тот же навязчивый свой вопрос, согревая заледеневшую щёку о вполне реальное горячее ухо Шипулина.       — Ты скучаешь по мне, глупый, и я прихожу, — снисходительно пояснил тот.       Глупый...       Скорее уж — сумасшедший.       — Именно во время гонок? — несмотря на поехавшую крышу, логическое мышление Фуркада не покинуло.       — Тебе не хватает меня на лыжне.       — Не хватает, — вздохнул Мартен.       И на несколько мгновений расслабился.       Ему не хотелось двигаться, не хотелось никуда уходить. Остаться бы насовсем в руках Антона — никуда не бежать, ни к чему не стремиться. Ведь им так хорошо сейчас вместе, и пусть весь мир подождёт. Со страшной силой захотелось уступить своему помешательству и стать наконец счастливым не в борьбе, а только лишь волею случая. И тут что-то внутри у Мартена вдруг остро воспротивилось такому слишком уж безмятежному счастью.       — Отпусти меня, мне нужно закончить гонку, — он решительно высвободился.       Антон совершенно не возражал, кивнул с лёгкой улыбкой и стремительно растаял, растворился вместе с туманом в лесной чаще.       Снова сквозь прозрачную облачную поволоку светило солнце, поскрипывал под лыжами снег, маячили впереди неровным пёстрым строем биатлонисты других сборных, слышались надрывные тренерские вопли с обочины, приближалась контрольная отсечка.       Стоя Мартен отстрелялся без промахов, но как ни старался поднажать на заключительном отрезке дистанции, скорость его безбожно подводила. За финишной чертой он упал на колени в снег — чего с ним давным-давно не случалось — и долго не мог отдышаться.       Мысли в голове путались.       Переодевшись и раздав с грустной миной дежурные интервью, Фуркад вышел посмотреть — в кои-то веки только посмотреть! — церемонию награждения. В итоговом протоколе он остался в середине третьего десятка, зато на третьей ступеньке пьедестала сегодня стоял Логинов. Россиянин, с бронзовой медалью на шее, улыбался смущённо, видимо, совсем не привыкший к повышенному вниманию. Впрочем, Мартен ведь и сам приложил немало усилий к тому, чтобы вернувшийся после дисквалификации Александр чувствовал себя на Кубке мира максимально неуютно...       Но сейчас это вовсе не важно! Важно, что накануне этот самый Логинов тоже видел Шипулина. Он даже поздоровался с ним, как с взаправдашним.       Саша, родная душа!       Фуркад в угоду собственным интересам моментально позабыл все прежние недоразумения и, едва завершились формальности, рванул прямиком к Логинову.       — Можно тебя на пару слов?       Вероятнее всего, английский Мартена был понят Александром и смысл фразы от него не ускользнул. Однако выглядел он ошарашенным, и если бы Мартен не придерживал его за рукав, конечно, убежал бы куда подальше.       — Я хотел спросить, — Фуркад старался говорить медленно и внятно, — видел ли ты здесь Шипулина? Антона Шипулина, — уточнил на всякий случай он.       Услышав знакомое имя, Логинов отрицательно покачал головой.       — Антон сюда не приехал, — раздельно произнёс он и дёрнулся было уйти.       — Но мы же с тобой вчера его видели! На трассе! Мы: ты и я! — в праведном возмущении сверкая глазами, воскликнул Мартен, чем, похоже, шокировал россиянина окончательно.       — Чего-о? — Логинов попятился, выдираясь из хватки Фуркада.       — Антона... мы видели... вчера... — пролепетал Мартен, безропотно его отпуская и краснея от необъяснимого стыда.       Оглянувшись на полушаге, Логинов вновь печально покачал головой и повторил:       — Антона здесь нет.       И умчался от Фуркада прочь, как от прокажённого.       Мартена взяло зло.