Двое мужчин

      Звезд не было видно за тучами. Сырость чувствовалась в воздухе, но менее душно от этого не становилось. Создавалось ощущение, будто атмосфера была пропитана чьим-то потом, таким естественным, что возникает только в жаркую ночь во время сна, когда тонкая ткань простыней прилипает к телу, не намереваясь его отпускать до самого утра. Откуда-то с нижних балконов послышалась тихая музыка: сосед играл на флейте. Ничто не могло скрасить эти мгновения лучше духового инструмента. Словно душа исполнителя выходила из маленьких отверстий вместе со звуками. Болело ли его сердце или от счастья норовилось выпрыгнуть из груди — непонятно. Музыканты порой играют совсем не то, что чувствуют на самом деле. — Давай запустим китайский фонарик, — послышался мягкий голос из комнаты. Отчего-то Кюхен подумал, что его обладатель спал, но, покинув балкон, в самом деле обнаружил его бодрствующим. Одеяло лишь частично прикрывало его тело, оставляя открытыми ноги и большую часть спины. Кюхен расправил одеяло, укутав его полностью. — Надеешься удержать? — усмехнулся Сонмин, хотя это сложно было назвать усмешкой, поскольку горечи в его словах позавидовало бы любое лекарство. — Я не держу, — ответил Кюхен, присев на край постели. — И что ты хочешь загадать? — поинтересовался он после недолгого молчания. — Все, что я захочу. — Для тебя это не имеет значения? — Если бы не имело, я бы не загадывал каждый раз, когда часы показывали 11:11. Кюхен посмотрел на наручные часы: 11:12. И снова наступила тишина, пропускающая в дом все уличные звуки. Флейта замолчала. Теперь вместо нее свою мелодию играл ветер, перебирающий своими пальцами зеленые кроны деревьев. Осталось всего восемь минут, чтобы послушать этот концерт вдвоем. — Давай запустим, — согласился Кюхен, хоть и понимал, что это следовало сделать немного пораньше: года два назад или в предыдущей жизни. — А ты что хочешь загадать? — спросил у него Сонмин, выбравшись из-под одеяла. Передавали дождь, а зонта с собой он не взял. Совсем не хотелось мокнуть. Капли дождя напоминали ему морские брызги, и именно сейчас, в жаркие солнечные деньки, душа просила прохладного коктейля со вкусом манго, а вечером уйти на пляж с гитарой и всю ночь смотреть на море. «Тебя», — подумал Кюхен. Но ответил: — Не знаю. Быть может, ему следовало еще раз подумать, что могло означать это «все, что захочу», но все мысли были заняты лишь этими последними минутами. Сонмин стал неторопливо надевать штаны и футболку. Тянуть можно было бесконечно, но стрелки на часах не обманешь. Не надо было шутить — надо было самому пытаться удержаться. Возможно, надо было все-таки уснуть, а потом потратить все силы, чтобы изобразить замешательство и растерянность, убедить всех вокруг, что это вышло случайно. Однако было слишком поздно. Не осталось ни одной объективной причины сейчас снова раздеться и лечь назад в постель. Кюхен встал вслед за ним и повернулся к окну, не желая смотреть, как одежда, которую он своими руками срывал пару часов назад, снова оказывалась на теле Сонмина. Будто все вернулось к тому, с чего начиналось, и не имело смысла, не имело значения. Ветер подул с балкона, принеся с собой первые капли дождя. — Уже двадцать минут, — сказал Кюхену или самому себе Сонмин. — Я пойду. — Хорошо. Кто же сдастся первым? Кюхен, который хотел оторвать взгляд от этого чертова окна, подойти к Сонмину, обнять его так крепко, чтобы их тела сплелись друг с другом, и никуда не отпускать? Или Сонмин, который неистово желал бросить все, обнять Кюхена со спины, уткнуться носом в шею и задохнуться в его крышесносном запахе? Бог его знает. — Что будешь делать завтра? — все еще играл со временем Сонмин. — Схожу с парнями выпить, — послышался ответ, но говорящий так и не повернулся. — Потом погуляем. Хочу куда-нибудь съездить. Может, через неделю, а может, и завтра. Посмотрим. — На что? — На погоду. Еще какое-то время Сонмин смотрел на спину Кюхена в надежде увидеть его лицо, но тот по-прежнему высматривал что-то на улице. Наверное, попутный ветер для своей грядущей поездки. Голос Сонмина так резко затих, но отчего-то Кюхен был убежден, что его обладатель все еще стоял сзади, намереваясь вот-вот подойти и поцеловать на прощание. Однако, обернувшись, он увидел только пустоту. Даже дверь не хлопнула. А с балкона послышался звук усилившегося дождя. Может, стоило накинуть кофту, выбежать на улицу босиком, нестись под дождем вслед за ним и кричать его имя? А потом, отыскав, со всей страстью прижаться к губам? Без конца сожалея об упущенной возможности, Кюхен снова разделся и лег в постель. Пока стрелка на часах лениво пересекала каждую отметку, он лежал и думал о несправедливости. Когда это время так необходимо, когда даже целого вечера слишком мало, оно несется сломя голову в небытие. А когда ждать становится невыносимо, оно будто замирает на всех часах мира, превращая всего лишь одну ночь в тысячелетие. Может, стоило набрать номер, позвонить и, услышав мягкий голос, попросить вернуться? Нет, стоило намного раньше просто попросить остаться. Дождь затих, а Кюхен так и не уснул. Что-то напомнило ему о теплых днях на пляже, с доской для серфинга в руках. Морские волны беспощадны к нему: он падает, глотает слишком много соленой воды, она попадает в уши, в глаза,в рот. Кюхен не любит неудачи и не испытывает никакого удовольствия, выставляя себя посмешищем, но сейчас это стоит того. Сонмин вытаскивает его из воды, злится на себя, что не уследил, и злится на него за беспечность. — Это не смешно, — снова изображает из себя зануду, заставляя Кюхена еще громче смеяться. — Ты так хочешь захлебнуться? — Да. Чтобы потом ты снова заставил меня дышать. «Тогда нам не придется прятаться», — подумал Кюхен, но мысли так и не озвучил. Резко солнечная картинка сменилась серой реальностью. С балкона снова подул ветер, принеся запах сырой травы в комнату. Наконец стало чуть прохладнее, чем было до этого. Все же жара создана для того, что делить ее с кем-то, а не пытаться противостоять ей в одиночку. Возможно, это была очередная картинка, созданная воображением в результате бессмысленных сожалений, ведущих в никуда, но Кюхен не придал ей значения. В мыслях и в душе он уже давно промок под дождем, не выпуская из своих объятий Сонмина. В воспоминаниях они сидели у костра на пляже и пели под гитару давно забытые баллады. В реальности он считал секунды до следующего вечера. Вдруг снова запахло дождем. Холодная, сырая рука проникла под одеяло, ладонь прислонилась к груди — к тому самому месту, где отчетливо чувствовалось биение сердца. — Ты ушел, чтобы промокнуть? — с долей насмешки в голосе спросил Кюхен, не открывая глаза. — Я ушел, чтобы вернуться, — ответил ему Сонмин. — Может, и не стоит уходить? — Тогда мне не придется возвращаться. Кюхен схватился за его руку, надеясь удержать. В этот раз он по-настоящему боялся упустить момент. — Я нашел магазин неподалеку, где можно купить фонарик, — шептал ему в затылок Сонмин. — Давай завтра вечером его запустим. — Что же ты все-таки хочешь загадать? «Тебя», — подумал Сонмин, но ответил: — Все, что я хочу.