Двое мужчин

      Снег скрипел под ногами. Белым полотном он покрывал деревья вокруг, отчего казалось, что мир вокруг стал немного невинней и чище. Солнце играло своими лучами на льду и на снегу, отражаясь от поверхности и создавая дополнительный источник света. Земля блестела, словно усыпанная бриллиантами. Настоящее сокровище, которое никогда не ценили. Поднимаясь все выше в гору, Сонмин не мог не задерживать взгляд на окружающей его природе. Недалеко от него было замерзшее озеро, окруженное елями, и именно с такой небольшой высоты открывалась вся его красота, такая не привычная для его глаз. Зимняя Канада многим отличалась от его Кореи. Да, воздух здесь был холоднее, климат суровей, а люди по-другому воспитаны, но что-то тянуло его сюда — ближе к северу. Наверное, из-за того что он родился зимой, это время года значило для него много. И он был не единственным уроженцем зимы на этой горе. Кюхен сидел на снегу, глядя на свои часы. Надежда оказаться обнаруженным в какой-то момент покинула его, но Сонмин быстро исправил это, кинув ему в спину снежок. Сначала Кю не подал виду, а буквально через секунду резко повернулся и запустил снежок в ответ. А затем второй, третий, пока его непутевый сыщик не рухнул на снег. Благо одежда хорошо закрывала его тело, иначе вся Канада оглохла бы от истерических воплей, вызванных попаданием снега в штаны или за шиворот. Довольный собой, Кюхен рухнул на Сонмина, еще глубже окунув его в сугроб. Тот в ответ что-то стал мычать. — Простите, месье, я не говорю ни по-английски, ни по-французски. — Кюхен приспустил с Мина лыжную маску, открыв ему рот. — Будьте так любезны, повторите. — Ты идиот! — более отчетливо проговорил Сонмин. Улыбка на лице Кю мгновенно погасла. — Лучше бы Вы изъяснялись по-английски, — фыркнул он и, надув губы, отвернулся. — Все, ребенок обиделся, — засмеялся Сонмин. — Умница. Ушел с утра и оставил мне записку, в которой попросил встретиться на той горе, где восходит солнце! Как я должен был тебя искать? — Я надеялся, что любовь приведет тебя ко мне. — А если бы я не нашел тебя? — Но нашел же. — Сонмин взглянул в темные глаза Кюхена. Если бы он был снеговиком, то определенно растаял бы в это же мгновение. — Идиот, — снова повторил он и поднялся на ноги. Сегодня по плану были лыжи. Прикрепив их к ботинкам, они оба приблизились к спуску с горы. Он был не очень крутой, но достаточно экстремальный, особенно для людей, которые не так часто этим занимаются. — Выигрываю я — пьем пиво, — озвучил свои условия Кюхен и спустил очки на глаза. — Выигрываю я — пьем глинтвейн, — принял пари Сонмин и натянул на лицо маску. Сосчитав до трех, они оттолкнулись и покатились с горы прямо навстречу ветру. Это был словно полет двух птиц, которые, вопреки своей природе, зимой улетели не в теплые края, а на север, ибо оба родились, когда все дороги были покрыты снегом, а реки скованы льдом. В пивном баре сегодня было не так много посетителей, поэтому удалось занять столик в укромном местечке. Сонмин снял теплую куртку и почувствовал прилив жара к телу, который обычно происходит, когда с холода заходишь в помещение. Рядом со столиком стояла вешалка необычной формы, на которой он и повесил верхнюю одежду, пока радостный Кюхен, неумело изъясняясь по-английски, заказывал им по две большие кружки пива. Приглядевшись, Сонмин понял, что именно было необычного в этой вешалке: она напоминала оленьи рога. Рядом с ней висела картина, подписанная снизу «Жак Картье». Мин устало вздохнул, осознав, что, возможно, его месье-победителю все же стоило изъясняться по-французски. Кюхен вернулся буквально через несколько минут уже с наполненными кружками и застал Сонмина разглядывающим картины, висящие на стенах. — И что, там что-то интересное? — спросил он, подойдя поближе к Мину. — Ничего. Просто красиво. — Сонмин повернулся лицом к Кюхену и улыбнулся. — Когда вернемся домой, я сварю тебе такой глинтвейн, что ты пожалеешь о своей победе. Кю печально улыбнулся: его пугала мысль о том, что возвращаться все же придется. Пиво здорово развеселило обоих. Приятные официанты, прекрасная музыка и атмосфера бара так и не смогли удержать у себя разогревшихся путешественников. Вновь укутавшись в теплые куртки, они отправились гулять по зимнему городу. Снег стал падать с неба огромными хлопьями, будто специально дожидался правильного момента. Щеки Сонмина порозовели и от опьянения, и от холода, но натягивать маску он не стал, боясь пропустить момент, когда ему пригодятся губы. Кюхен заметил это, только когда свет маленького фонарика, висящего рядом с какой-то лавкой, упал на их лица. Он улыбнулся и поправил ремешок от чехла для лыж, который постоянно скатывался с его плеча. То ли это закон гравитации сегодня был в ударе, то ли Кю сам уже был не в состоянии контролировать ситуацию. — Давай занесем их в домик, — предложил Сонмин. — А потом направимся прямиком на северный полюс. Где же северное сияние? Я так хочу его увидеть... — По-детски надув губы, он посмотрел на темный небосвод, но ничего, кроме летящих снежинок, не увидел. — Так вот же оно! — неожиданно воскликнул Кю и поднял палец вверх. — Где? — Сонмин стал растерянно водить глазами по темному куполу: еще несколько секунд назад там ничего не было. Кюхен снова улыбнулся и поцеловал его в приоткрытые губы. — Здесь, — прошептал он, чувствуя своими губами горячее дыхание Сонмина. Тот порозовел еще больше. — Я тебя ненавижу... Лыжи вернулись домой, а прогулка по вечерней Канаде не закончилась. Сонмин нашел ларек, где продавали просто изумительный пунш. Глинтвейн покупать он отказывался принципиально. Алкоголь играл в крови, поднимая настроение. Пунш — напиток для взрослых, но после него они стали вести себя как самые настоящие дети. Кюхен попытался слепить снеговика в парке, но получилась просто какая-то непонятная снежная субстанция. Сонмин решил его приободрить и отправить на экскурсию в метро, где он и сам ни разу не бывал. Местные жители смотрели на него с изумлением, пока он с самым серьезным лицом рассказывал душещипательную историю постройки этого метро: что-то про любовь, золото ацтеков и австралийских кенгуру. Как его пьяный рассудок умудрился вплести это в одну историю — удивительно. Кюхен рассмеялся. Они целовались в пустом вагоне целую станцию, носились друг за другом туда-сюда, попросили какого-то дедушку их поженить. В шутку поругались и разошлись по разным углам, а потом сыграли сцену примирения, крепко обнявшись и вышли на следующей же станции, чтобы не смущать своего Отца. День был долгим и уже подошел к концу. Сияния Сонмин так и не увидел, но ничуть не расстроился. Сияние улыбки Кюхена он любил больше всего на свете. Но тот так любил прятаться в куче одежды, что порой раздевать его становилось невыносимо, невзирая на едва сдерживаемое желание. Снятый домик хорошо отапливался, но быстро согреться все равно не удалось, и Кю был готов кричать от каждого прикосновения холодных рук к своему телу. — Закрой глаза, — прошептал ему на ухо Сонмин, сняв с него последнюю майку, и Кюхен послушался. — А теперь твоя очередь искать меня. Пусть мой голос будет тебе маяком в ночи. — Тогда я иду на свет. — Кю засмеялся, но глаза так и не открыл. — Ты не спрячешь от меня самую яркую звезду небосвода. Помнит ли Канада эти мгновения, когда две души сливались друг с другом через тела? Знал ли Жак Картье, когда открывал это место, что однажды здесь найдут свое счастье двое мужчин, рожденных зимой? В ее снегах и льдах наша любовь обрела бессмертие. Еще никогда декабрь не был таким неправильным, ведь ты не со мной.