"Токио" бордель или Тайный дневник мальчика по-вызову

Я вошёл в комнату отдыха, сел на подлокотник дивана и упал на спину. Сидевший на стыке подлокотников дивана и кресла Джерри, покосился на меня, но ничего не сказал, снова опуская глаза в книгу. — Ты… ты… — процедил я. — Знаешь кто ты?! — Кто? — с ехидной улыбкой спросил Джерри. — Ты… ты оказался прав… — вздохнул я. Джерри саркастически ухмыльнулся. — Ну и как? Помогли мои советы? — Нет, — нахмурился я. — Да? — Джерри походу искренне удивился. — Неужели ты не понравился Сане? Я на секунду задумался. Стоит ли ему говорить? С одной стороны, было ужасно неудобно ТАКОЕ озвучивать. А с другой… вдруг чем поможет? — Понравился, — тихо буркнул я. — Даже слишком… — И все равно он тебе не дал тетрадку?! — Нет… — А с чего ты тогда взял, что понравился? — Эм… — я поджал губы. — Он пригласил меня на свидание. Джерри замолчал. Лицо его приняло сначала озадаченное, а потом просто отсутствующее выражение. Я с надеждой смотрел на него. И с каждой секундой этого напряженного молчания надежды мои умирали. — Знаешь, Том, — наконец изрек Джерри, — а я бы сходил с ним на свидание. Что ты теряешь? Зато появится новый друг, и может быть когда-нибудь он… — Джерри, — сухо произнес я. — Мне не нужен новый друг. Мне нужна тетрадка. И я не педик! При этом слове Джерри заметно передернуло, хотя в лице он не изменился. Странное тут почему-то к этому слову отношение… *** Короче описывать дальнейший диалог нет никакого смысла. Джерри просто уговаривал меня, заставлял, даже угрожал. Типа Саня очень полезный человек и так далее. Особенно бесило, когда он говорил «тебе все равно терять нечего». После этих, произносимых довольно часто, слов, мне просто хотелось его убить. Хотя нет, не просто, а с особой жестокостью. Честно скажу, Джерри убеждать умеет. Именно поэтому я стою перед дверью в столовую, собираясь с силами. Эта маленькая тварь, именуемая моим другом, единственным другом на этот момент, все-таки как-то уговорил меня на это дело. Собственно, большое влияние на меня оказало то, что он обещал мне неприкосновенность личности. Типа Саня никогда никого не трогал, что ему достаточно психологического контакта. Хотя если Саня выносит мозги также, как и Джерри, то его психологическое насилие будет куда более болезненным и окажет намного более сильное влияние, нежели чем физическое. И так, вдох-выдох. Спокойствие, Том, только спокойствие. Просто посидим, поговорим… Немного успокоившись, я крепко взялся за ручки дверей, ведущих в столовую, и тихонько приоткрыл. В спину мне ударил порыв ветра, распахнув двери настежь. Грохот был такой, что я невольно зажмурился. А открыв глаза я, честно сказать, был поражен. Столовая, обычно шумная и многолюдная, была абсолютно пуста. В середине столик, накрытый бордового цвета скатертью. И, знаете, все как в стандартных мелодрамах. Даже подсвечник! Кстати, свечи, расставленные на соседних пяти столах вокруг, были единственным источником света. Сидящий за столом парень привстал. Хм… странный какой-то он. И где Саня? Стоп! Неужели это… Торчащие обычно волосы теперь, идеально прилизанные, были зачесаны назад. Кстати, они оказались светло русого цвета. Да и форма лица оказалась относительно нормальной. И очков на нем не было, вместо них линзы. Глаза оказались куда больше, чем показались мне на первый взгляд. Мутновато серо-голубого цвета. И идеально выбритое лицо. Да и костюмчик соответствующий. Белая рубашка, голубые джинсы. А вот с одеколоном явно переборщил! Запах то приятный, но несет за километр! Я сделал несколько шагов вперед. Саня растерянно улыбнулся, потом взял со стола розу и протянул мне. — Это тебе, Том, — румянец залил его щеки. Я почувствовал себя очень неловко. Чтоб мне пацан цветы дарил… Не перебор ли? Но все-таки розу я взял. Двумя пальцами. А Саню походу расстроило моё искривленное выражение лица. — Спасибо, — сказал я, пытаясь выдавить улыбку. Улыбка получилась очень уж кривая и больше походила на оскал. Но Саня и тому был рад. Он сразу приободрился, и отодвинул стул. Но поухаживать за собой я не позволил, садясь так, как удобно мне. Саня сел напротив и вздохнул, глядя на меня с такой нежностью, что мне аж противно стало. — Итак, — я решил немного разбавить эту чересчур уж романтическую обстановку. — Ты меня звал, я так понимаю, чайку попить? Что ж, мне ничего не остается, кроме как до упора строить из себя наивного маленького мальчика. — Д-да, типа того… Сейчас я… Я хитро улыбался, глядя на то, как поставленный в тупик Саня бегал по столовой в поисках чайника, чашек, и чего-нибудь вкусненького. *** Я взял чашку и сделал маленький глоток. Саня с замиранием сердца следил за каждым моим движением. — Ничего так… — протянул я, глядя на голубую чашку. Саня облегченно вздохнул. — Как у тебя тут мило… А почему бы свет на включить? — Ну… мне кажется так уютнее… — протянул Саня с опаской поглядывая на меня. — А-а-а… Не люблю темноту. Да и свечи — опасная вещь, между прочем. Кстати, шоколад вкусный, только я не люблю белый. Я ушёл довольный, с высоко поднятой головой. Потому что был сейчас человек, которому было также плохо, как и мне. Который остался сидеть там, в столовой, в подавленном состоянии. Которого негласно, и очень умело послали куда подальше с его «чувствами». Которому отказали, несмотря на его статус и важность. Однако мне от этого лучше не стало… Какое мне вообще дело да его чувств? Я все ещё в борделе. Я все ещё обязан выбраться отсюда. И поэтому мне позарез нужна эта гребанная тетрадка! — Ну как, Том, как все прошло? — Лео привстал с кровати. Однако я не обратил на него внимая. Паршивый день. Очень паршивый день. — Тут к тебе недавно заходил… — начал было он, но я отмахнулся. — Да наплевать! — Том, ты это… — начал Эд, вылезая из шкафа. — У меня был плохой день! — рявкнул я. — Отвалите от меня все! Эдвард поспешно закрыл рот, залезая обратно в шкаф. А что он вообще там делает? А, ладно, хрен с ним… Совсем без сил я упал на кровать, обняв подушку. Что-то твердое и холодное коснулось запястья. В недоумении я поднял подушку и… тетрадочка…