Зарисовки об их жизни...

      Шаги тихим гулом отражаются от стен. В здании Департамента необычайно тихо. Да и не удивительно. Ведь рабочий день подошел к концу. Большинство жнецов уже покинуло свои кабинеты и направилось по своим делам. Кто домой, кто в мир людей.       Алан Хамфриз возвращался в свой кабинет за оставленными там документами. Юноша планировал еще немного поработать дома, дабы не задерживать свой отчет о последнем сборе. Вроде бы и пустяковое дело, а приходится расписывать во всех подробностях.       Хамфриз открыл дверь кабинета и поспешил включить свет. Его бывший наставник, а теперь напарник Эрик Слингби уже ушел. Обычно он дожидался Алана, и потом они немного прогуливались по парку, который находился рядом с Департаментом. Но в этот раз, если юноше не изменила память, Рональд пригласил Эрика составить ему компанию на вечеринке, которая будет проходить в отделе секретарей. Ну, что же. Пускай веселится. А сам Алан займется недописанными отчетами у себя дома.       Юноша взял со своего стола папку с документами, убрал все лишние вещи и уже подошел к напольной вешалке, чтобы забрать висевшее там пальто, но резко остановился. Дыхание жнеца заметно участилось. «Совсем скоро» — думает Хамфриз, быстро стаскивая пальто с вешалки и хватая папку с документами. Скорее! Скорее добраться до квартиры!       Экстренная телепортация доступна большинству жнецов. Такой привилегии не имеют только стажеры и ученики Академии. Яркая вспышка, и юноша оказывается в своей небольшой квартирке. Он вешает на крючок свое пальто и старается как можно скорее добраться до гостиной. Но не успевает. Алан тихо вскрикивает и оседает на пол прихожей. Сердце бьется в бешеном ритме, словно старается пробить грудную клетку. Дышать с каждой секундой становится только труднее. Тело прошивает адская боль, заставляя свернуться калачиком на полу и кусать губы до крови.       Алан не издает ни единого звука. Лишь считает секунды до того момента, когда очередной приступ завершится. Сердце нещадно болит. В тело словно впились тысячи острых шипов. Хочется кричать, бить кулаками об пол, сбивая их в кровь. Лишь бы это закончилось! Лишь бы не повторялось снова! Но он по-прежнему молчит. Ведь нет смысла в том, чтобы кричать. Никто не услышит. Да и сам жнец не хочет, чтобы кто-то видел его столь слабым и беззащитным. Ему и так хватает тех жалостливых и понимающих взглядов, коими его награждают коллеги по работе. Это настолько неприятно, что не хочется лишний раз привлекать к себе внимание.       Шип Смерти прекращает свою пытку через несколько минут. Юноша с трудом поднимается с пола и на подгибающихся от слабости ногах идет в гостиную, все время опираясь на стену. Жнец устало опускается на диван и тихо выдыхает. Сколько ему еще осталось? Год? Месяц? Неделя? Алан не знает. Но он уже изрядно устал от этих повторяющихся изо дня в день приступов.       Хамфриз стирает носовым платком пот со лба и вновь встает на ноги. Все уже закончилось. Стоит немного отдохнуть. А отчет можно написать немного позже. Ведь мистер Спирс все равно потребует его только в конце следующего рабочего дня.       Алан возвращается в прихожую и подбирает с пола выпавшую во время приступа из рук папку. Все документы в порядке. Юноша кладет их на журнальный столик в гостиной и идет на кухню. Есть совершенно не хочется. Но вот от чая он бы сейчас не отказался. Хамфриз молча дописывает отчет, периодически отхлебывая из чашки чай с мятой. Глаза постепенно начинают слипаться. Юноша из последних сил выводит слова на бумаге, но уже понимает, что больше ничего не напишет. Последний приступ изрядно подкосил его. Стоило бы попросить небольшой отгул для того, чтобы полностью восстановиться. Но гордость не позволяет. Ведь ему не так уж и часто позволяют выходить на полевую работу. Жалеют.       А поэтому на следующий день Алан вновь отправится на работу. Будет так же скромно улыбаться и спокойно выполнять свои обязанности. Продолжит исправлять ошибки в отчетах своего напарника и слушать его рассказ о прошедшей вечеринке в отделе секретарей. Ведь уже ему все равно, сколько осталось до того момента, когда Шип Смерти достигнет сердца. Нужно успеть насладиться теми моментами, которые он может провести рядом со своим другом. Так ожидание неизбежного конца постепенно отходит на второй план.       Алан грустно улыбается и засыпает все на том же диване в гостиной под тихий стук стрелок часов. Во сне он вновь переносится в тот день, когда впервые вышел на задание с Эриком. Юноша опять вспоминает тот сад, в котором растут его любимые цветы — эрика. Что в переводе с языка цветов означает «одиночество».