Между ночью и днем

Но ведь тогда выходит, что Алва и его мог взять к себе из мести – это было бы вполне в духе изумрудов с жемчугом... Юный и неопытный герцог Окделл раз за разом принимал от своего эра все, от лошадей до жизни. И Ворону это нравилось! Нравилось, что сын Эгмонта ему всем обязан! – А меня вы взяли к себе в оруженосцы потому, что Катари просила? Или тоже из мести? Хотели отомстить моему отцу? И тем Людям Чести, что не могли пойти против кардинала? Прежде от такого взгляда Алвы Дикон захотел бы провалиться на месте. Куда-нибудь поглубже. Чтобы не чувствовать себя таким идиотом. Прежде. Теперь просто покраснел. – Нет, юноша. Я надеялся, что из вас вырастет что-то приличное, отличное от зверя на вашем гербе. Но что выросло, то выросло. И ваш отец, и неприкаянный Алан делали глупости и вредили Талигу, но мерзавцами они не были. Поэтому я в вас и просчитался. И нет, Катарина за вас не просила. Просил кардинал - не брать. Вот Люди Чести и не взяли. То ли от великой чести, то ли от великой смелости. А я, при всем уважении к Сильвестру, решил, что несправедливо усылать будущего Повелителя Скал обратно в Надор. Ошибся, с кем не бывает. Надо было слушать старших, хоть для разнообразия. – Люди Чести не виноваты, что они не могли перечить кардиналу! Они не могли рисковать всем ради меня! Ваш кардинал их бы за это со свету сжил, а вы бы ему в этом помогали. Они хотели возродить великую Талигойю. И именно этого хотел и мой отец тоже. И если бы не вы... – Люди Чести, особенно ваш господин в белых штанах, хотели утопить Талиг в крови. И им это частично удалось. К сожалению, ни ваш отец, ни ваш Алан этого не понимали. – Вы лжете! Да, Эрнани Ракан был трус и предатель, такой же слизняк, как и Оллар. Но он был исключение, паршивая овца в стаде, поэтому он сам и отрекся, предал Талигойю. А Альдо хотел ее спасти, пусть даже Круг спустя! Алан был во всем прав, пусть даже он и не знал о предательстве Ракана, это не важно. Дело не в Эрнани и не в поддакивающих ему Рамиро Предателе и слабовольном Эпинэ, а в Талигойе. Эрнани, Рамиро, Эпинэ - все они были предателями. А Алан – Святой! Дикон сообразил, что сказал Ворону лишнее – не нужно ему знать об отречении Ракана. И про письмо он Ворону ни за что не скажет. А что вырвалось – то вырвалось... поздно теперь слова назад брать. - И как давно вы о тех письмах Эрнани знаете? И где вы нашли письмо? Их наверняка было несколько - Эрнани был человеком обстоятельным. В одной только Гальтаре я нашел два, так сказать, послания потомкам. Ворон знал о письмах? Похоже на то – он ничуть не удивился словам об отречении и о том, что Рамиро и Эпинэ были в курсе дела... – Когда захоронение Октавии вскрыли, тогда и нашли. Но Альдо все равно был прав, Талигойей должны править Раканы, Эрнани был слабак и исключение из Раканов, он только навредил Талигойе. Да, эр Рокэ, это было не совсем честно, утаить то письмо, гле говорилось о ваших правах трон, но ради Талигойи нужно было пойти даже на это! – Мне все равно, кто на троне – Ракан или нет. Я надеялся, что те письма Эрнани не получат огласки – занять место Оллара я никогда не стремился. Эрнани именно потому был истинным правителем, что вовремя оценил свои силы и решил так, как лучше не для него лично. Талиг нужно было протащить через Излом, а он был уверен, что не справится. Нужно было что-то делать, и он принял решение отречься – ради Талига. Именно поэтому и Эпинэ, и мой предок его поддержали. А вот Придд хотел только власти, Талиг был ему безразличен. Как тебе безразличен Надор. Дикон аж задохнулся от возмущения: – Да как вы смеете! Я – Повелитель Скал и делал все, что мог, для своих земель. Я не виноват, что когда все случилось, я был в Ракане при своем сюзерене. Я был нужен Альдо, и мое место было рядом с ним! – Держите себя в руках и не орите, как поросенок на бойне. Если не хотите, чтобы Изначальные Твари вам эту бойню устроили. Алва бросил эти фразы, даже не повернувшись, словно слова Дикона были для него пустыми звуками. Хотя, наверное, для него все пустые звуки. Кроме собственных слов. – Вам просто ответить нечего, – буркнул Дикон тихо, – поэтому вы мне рот и затыкаете. Своими тварями. Очень в вашем духе... – Я затыкаю вам рот потому, что вы кричите там, где можно говорить только вполголоса. Ваши действия усилили разрушительное влияние Излома, но я очень надеюсь, что это обратимо. Я прежде не заходил в Лабиринт так глубоко, но я знаю, что где-то в центре должно быть небольшое озеро-колодец, и я уверен, что мы близко. Если верить легендам, вода там светится синим и „дает жизнь“, что бы под этим ни подразумевалось. Посреди озера находится что-то вроде алтаря. Надо попытаться туда добраться и попытаться остановить разошедшиеся стихии. Но при этом не вызвать случайно Зверя Раканов. Тогда есть шанс, что все остановится. Но если на ваши вопли сбегутся Изначальные Твари, мы туда доберемся вряд ли. Дикон сжал кулаки, но ничего не ответил. В одном Алва прав – происходит что-то непонятное и неприятное, разрушительное. А то, что он бросается пустыми обвинениями – ну так это же Рокэ Алва, он всегда был таким... Хотя Катари он обвинял не на пустом месте. Да и эра Августа тоже... Но к Альдо Ворон был не совсем справедлив. А к Дикону сейчас – совсем не справедлив. – Я не считаю себя виноватым в том, что выжил, – произнес он сухо и, как ему казалось, очень весомо, уверенно. –Да, я должен был сказать Айрис и матери, чтобы они прибыли в Олларию, но они бы там только мешались, это и Альдо понимал, да и кто ж знал, что в Надоре такое случится... Алва обернулся на ходу, окинул его непонятным взглядом и невесело усмехнулся: – Верно, в том, что вы выжили, вы не виноваты. И в том, что не затребовал их в столицу - тоже не виноваты. А вот "кто ж знал" - это детский лепет, который себе никто из Повелителей позволить не может. Надор рухнул потому, что Повелитель Скал оказался не просто мерзавцем, но и идиотом – поклялся на крови и посмел нарушить эту клятву. На то, чтобы хоть как-то сгладить последствия, всегда дается шестнадцать дней. Повелитель Скал ничего не сделал, чтобы остановить процесс. На шестнадцатый день Надор рухнул, причем весьма характерно рухнул. Это поймет любой, кто хоть немного интересовался всей той магией, память о которой должны были хранить так называемые Люди Чести. Спутать следы такого разрушения с чем-то другим невозможно. – Я вам не верю, – произнес Дикон скорее для самого себя, чем для Алвы. Внутренний голос подсказывал, что Алва не лжет, но верить в его слова очень не хотелось. – Как вам будет угодно, юноша. – Я клялся кровью, и этой клятве я всегда был верен. И буду верен. До последнего. Как бы вам ни хотелось, чтобы я предал Альдо. Алва молча пожал плечами. Лицемер. Всегда замолкает, когда нечего возразить. Они шли и шли по темным коридорам подземелий Гальтары. Ворон больше ничего не говорил, но Дикону все равно было паршиво – от того, что уже было сказано. Алва не прав. Он просто хотел задеть своего бывшего оруженосца побольнее! Да, Дикон нарушил клятву оруженосца, и Алва имеет право на него злиться, но... но при чем тут Надор и клятва кровью?! Он клялся в верности Альдо и был этой клятве верен. Всегда! Но почему тогда так тошно от слов Ворона?.. Коридор стал немного уже, пол был очень неровный, и Дикон то и дело спотыкался. И злился на Алву, который умудрялся идти спокойно, как по ровной дороге.