Между ночью и днем

Дикон снова и снова пытался вспомнить, что же он мог сделать не так за шестнадцать дней до крушения Надора. Если бы хотя бы знать, когда случился тот обвал... Это могло произойти в любой день после двадцать третьего дня Зимних Скал, когда матушка написала последнее письмо. О случившемся узнали лишь в начале Зимних Молний. Большой промежуток. Но он уверен, что ни словом, ни делом, ни даже мыслью не пошел против Альдо! И он был предельно искренен, когда клялся в верности ему и Талигу. Вместе со слабохарактерным Робером, который все время сомневался. Во всем. Даже когда приносил клятву, и то сомневался, древняя ли эта клятва. Сказал еще, что она чуть ли не слово в слово повторяет присягу Первого Маршала Талига, которую им читали в Лаик. Ну повторяет, и что? Мало ли что Оллар решил присвоить из их обычаев?! – Вы... Вы именно поэтому вернулись в Олларию и сдались? Потому что клялись в верности Оллару – клялись на крови? Не из-за самого короля, но из-за Кэнналоа? Неужели она иначе была бы разрушена? Алва ответил резким "да", разговора не вышло – Ворон снова к чему-то прислушивался, и Дикон не рискнул спрашивать дальше. Да и не хотелось спрашивать. И думать не хотелось. И вспоминать. Но в памяти, как назло, всплыл день суда над Алвой, вернее то, как Спрут пытался организовать побег Алвы и рвался воевать за него. Первым вопросом к Спруту у Алвы было именно присягнул ли Валентин Альдо. Спрут тогда ответил в его обычной мерзкой манере, что он присягнул королевству и королю, его королевство – Талиг, а имени своего короля он на тот момент якобы не знает... И только после этого ответа Алва дал добро на действия Спрута. Только тогда. Когда понял, что земли Повелителя Волн не будут уничтожены нарушением клятвы крови. Память ехидно подсунула слова Алвы: „Мой вам совет, Валентин. Когда станете приносить маршальскую присягу, думайте, что говорите. Не следует повторять чужих ошибок“. Алва понимал, что делает. И постарался бы переубедить Спрута не сражаться против Альдо, если бы Спрут уже поклялся кровью быть верным Альдо Ракану... как Дикон. То, что случилось с Надором, случалось и раньше. Мэтр Шабли говорил, что именно так появилось Алатское озеро. И не только оно… Алва пытался защитить Придду от ошибок Спрута. Но почему же рухнул Надор? Дикон не участвовал в том восстании, он был верен своему сюзерену, защищал его и словом, и делом... Тварь появилась неожиданно и бесшумно. Дикон почувствовал сзади чье-то горячее дыхание и даже не успел испугаться, удивился только, когда это Алва оказался у него за спиной. Повернулся и встретил взгляд лиловых глаз, совершенно беззащитный и очень обиженный взгляд. Как у Альдо Ракана. Сюзерен, скажи, неужели я действительно предал тебя какой-то глупостью? Но Альдо, поверь, я был верен тебе, я хотел пойти за тобой, я... Он хотел мысленно сказать своему сюзерену еще что-то, но какая-то злая сила отшвырнула его в сторону – прямо на холодный каменный пол. Альдо бы никогда так не сделал. Тем более, за шкирку, как провинившегося щенка. Альдо.... Наваждение схлынуло так же быстро, как и накатило. Альдо тут ни при чем. Его тут нет. Есть Алва, который и отдернул его в сторону от Изначальной Твари. Во второй раз. Именно как щенка, глупого и беспечного, который не может сам за себя постоять. Дикон вскочил на ноги и вжался спиной в стену. Леворукий, ну почему при взгляде в глаза Изначальной Твари ему все время мерещится взгляд Альдо?! Альдо к этой мерзости не имел никакого отношения. Точно не имел. Он напряженно наблюдал за Алвой и злился, что в этом бою помощи от него никакой – даже дай ему Алва один из кинжалов, от этого было бы больше вреда, чем пользы. Дикон путался бы у Алвы под ногами и только мешал. Но как же стыдно вжиматься спиной в стену и наблюдать... Эта схватка с тварью оказалась короче первой. Изначальная дернулась и затихла, Алва, тяжело дыша отступил к стене, и только тогда Дикон заметил, что она успела располосовать Ворону левое плечо. Как сначала показалось – не сильно, но двигался он теперь гораздо медленнее. Дикону хотелось бы верить, что ему померещилось, но с каждой минутой становилось ясно – Алву лихорадит все сильнее. Леворукий, да у этих тварей еще и когти ядовитые... Не прошло и получаса, как Ворон стал спотыкаться и опираться на стены. А когда он остановился передохнуть, Дикону и вовсе стало не по себе. Если Алва умрет, что тогда? Он один с этими тварями вряд ли справится, и даже если доберется до синего озера – что там делать? – Забыл у вас спросить, юноша. В чем именно вы клялись на крови? – Что?.. – опешил Дикон. – Как именно звучали слова клятвы? – Клянусь, моя кровь и моя жизнь принадлежат Талигойе и Раканам! Во имя Ушедших и Их именем! – пожал плечами Дикон. Он не собирается делать из этого тайну. И глупостью эту клятву не считает. Талигойей должны были править Раканы. Так было бы справедливо. И Ворон может сколько угодно говорить о том, что справедливости не существует... Алва тихо выругался и прикрыл глаза. Вид у него был такой, будто он надеялся услышать что-то хоть в меру паршивое, но услышал свой смертный приговор. Или что-то в этом духе. Хотя нет, хуже. На смертный приговор Алва реагировал с бОльшим безразличием. А тут... – Эр Рокэ, я понимаю, вам неприятно, что тут с вами оказался именно я – мы были, есть и будем по разные стороны баррикад, и моя клятва это еще раз подчеркивает, но я верю, что вы не лжете, что нам нужно дойти до того клятого озера. Поэтому обопритесь на меня и давайте пойдем. Ворон посмотрел на него чуть удивленно и скривил губы в усмешке. – Вы неподражаемы, Ричард. – Эр Рокэ, давайте не будем спорить, – усмехнулся в ответ Дикон, невольно подражая манере Ворона говорить во всеми в Олларии. – Вы можете думать обо мне и Альдо Ракане что угодно, но держите это при себе. Я считаю, что Альдо был прав. И что я его не предавал. Я все делал исключительно по его приказу. Алва снова усмехнулся, когда Дикон решительно шагнул к нему и приобнял за пояс. – Говорю же, эр Рокэ, обопритесь на меня. Сами вы уже едва идете. Сейчас не время для упрямства. Алва, как ни странно, подчинился. Но и не съязвить он не мог, хотя теперь его голос звучал скорее устало, чем ядовито. А может Ворон и не язвил вовсе... – Вы ошибаетесь в одном, Ричард. Верно, Альдо вы не предавали. А вот дата крушения известна . Это случилось в ночь с одиннадцатого на двенадцатый день Зимних Ветров. В крушении выжила Луиза Арамона с дочерью, она и написала о случившемся Проэмперадору Надора. Очень подробно. А Лионель Савиньяк сообщил об этом мне. Ночь с одиннадцатого на двенадцатый день Зимних Ветров. Минус шестнадцать дней. Но... это же чушь какая-то! - Она лжет, на то она и жена Арамоны. Я не мог нарушить клятву в день суда. Я делал все, как хотел Альдо. Даже если он в чем-то ошибся, я его не предал. И Талигойю не предал. Именно ради нее я и проголосовал „виновен“. Ради нее и Альдо. - Альдо - не предали. В остальном вы ошибаетесь. Но вы правы в том, что разговор лучше прекратить. Верно, Ворону сейчас только споров и не хватает – он и без того идет все медленнее и медленнее, а озноб становится все сильнее, но... Нет, прекратить этот разговор нельзя. Такие разговоры нужно заканчивать, а не прекращать. - По-моему, вы уже бредите, монсеньор. Вы сами признаете, что Альдо я не предал, но говорите, что Надор рухнул из-за того, что я нарушил клятву быть верным Раканам. Мы клялись вместе с Робером, с его землями ничего не случилось. Значит то, что я не настоял на немедленной дуэли с вами прямо в зале суда, тут ни при чем. Робер с вами вообще драться не собирался. Значит, дело в том, что я не справился с заданием довести вас в Ноху? Вы считаете, что древние силы считают поражение - предательством?! Но это чушь кошачья! Робер вообще в замке ждал и ничего не делал... Алва ответил не сразу. Голос его звучал твердо, но речь утратила всякий смысл: - Поражение - не предательство. Ваше задание было выполнено. Пусть и не вами. А справедливости вообще не существует. Это я вам уже давно сказал. Прекрасно. Просто замечательно. И он должен верить во всю эту ерунду, навеянную лихорадкой?! Они прошли еще немного, и вдруг Алва произнес неожиданно связно: - Отсюда дорога идет почти по прямой. Думаю, до пещеры с озером осталось меньше половины хорны. Тебе надо попытаться туда добраться. До алтаря, сотворенного Ушедшими. То место само подскажет, что делать. Я не думаю, что для этого нужен именно Ракан, Повелителя Скал эта магия тоже должна бы признать. Я туда не дойду. А ты должен. Обязан. По долгу крови. Надор ты уже не восстановишь, но можно попытаться предотвратить гибель Олларии и Талига. Он отстранился от Дикона и оперся здоровым плечом о стену, а потом прислонился к ней спиной и прикрыл глаза. Дикон уставился на него в изумлении. Нет, конечно, Ворону многое виднее и к тому же он слишком гордый, чтобы выживать, если покалечен, но с другой стороны... это же просто ранение, а не слепота, как в том видении. И вообще Ворон во всех этих древних хитросплетениях лучше разбирается. Вернее, просто разбирается. „Лучше“ тут ни при чем – Дикон практически ничего не знает. Так что дурь это и самоубийство, да и вообще слабость – сдаваться, когда до цели так близко. И оставлять Алву здесь – предательство... – Эр Рокэ, я – Человек чести, а не предатель, – произнес он гордо. – А самоубийство – удел трусов. – Нет, Ричард, ты просто идиот, которому безразличен не только Надор, но и весь Талиг. Выполнение приказа предательством не будет. Предательством будет, если ты до алтаря не доберешься. И это не самоубийство. Еще неизвестно, как Лабиринт отреагирует на мою смерть – может все и утихнет само собой до следующего Излома. Если это так, ты почувствуешь, – Алва говорил все тише и медленнее, через силу. – Я не могу идти дальше. И Твари это скоро почувствуют. Они придут на запах крови. Следующий бой нам не выиграть. Не теряй время – иди. Постарайся хоть один приказ выполнить нормально. А в той пещере Твари уже не тронут, я.... Он не закончил фразу, и Дикон даже не сразу понял почему. Несколько мгновений Алва стоял, прислонившись к стене, а потом стал сползать на землю. И сколько Дикон его ни тряс, приходить в себя проклятый кэнналиец не желал. Но жилка на шее билась, совсем слабо, но билась. Значит, яд Изначальной Твари еще не окончательно взял свое. Дикон сел рядом и попробовал собраться с мыслями. Алва явно путается в том, что говорил: то утверждал, что смерть Повелителя Скал теоретически может что-то там разрушить, то считал, что смерть Повелителя Ветра может пойти на пользу. И это с учетом того, что следующий Круг – Круг Ветра. Так что приказ дурацкий, вернее, бредовый. И даже лучше, что Ворон потерял сознание – не будет пререкаться и мешать. Дотащить его до того озера надо и точка. Если синяя вода и вправду „дает жизнь“, то она просто обязана быть целебной. А там – разберемся.